Сара Маклейн - Девять правил соблазнения

Сверкающие глаза Джулианы наполнились слезами.

— Семь недель и шесть дней.

Сердце Калли сжалось.

— Честное слово, я провела с вами один день и теперь тоже чувствую себя ответственной за ваше будущее. Думаю, мы с вами подружимся.

Джулиана улыбнулась сквозь слезы. Сделав глубокий вдох, она расправила плечи и смахнула слезы, решив на время забыть о своих сомнениях.

— Вы давно дружите с моим братом?

Калли оцепенела, услышав этот вопрос.

— Дружим?

— Si[5]. Ясно, что Ралстон очень вас ценит и считает другом. Сегодня утром он с радостью сообщил, что получил ваше согласие взять меня в качестве протеже. Если бы вы не были друзьями, зачем бы вы пришли сюда, рискуя собственным положением, чтобы уберечь меня от промахов и ошибок?

Калли понимала, что не может сказать правду. «Понимаешь, Джулиана, в жизни женщины наступает такой момент, когда она готова на все ради поцелуя». Она помолчала, пытаясь найти подходящие слова; Джулиана неверно истолковала ее молчание.

— Ага, — произнесла прелестная итальянка, и в этом маленьком слове прозвучало осознание, — понимаю. Вы ведь больше, чем друзья, si?

Калли широко раскрыла глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы его... — Джулиана мгновение помолчала, пытаясь точнее выразить свою мысль. — Его inamorata[6]?

— Прошу прощения? — Вопрос закончился сдавленным писком.

— Его любовница, да?

— Джулиана! — Возмущение одержало верх, и Калли, приняв одну из своих самых представительных поз, произнесла тоном настоящей гувернантки: — С гостями не обсуждают возлюбленных, любовниц или какие-то другие интимные вещи!

— Но вы же не просто гостья! — Джулиана выглядела смущенной. — Вы ведь мой друг, не правда ли?

— Конечно. Но и с друзьями также не говорят о таких личных делах!

— Прошу прощения. Я не знала. Я думала, что вы с Ралстоном...

— Ничего подобного! — Слова лились легко, но голос у Калли дрожал. — Мы не любовники. И даже не друзья. Я здесь, чтобы помочь тебе, потому что ты мне нравишься. Мне приятно твое общество. И маркиз Ралстон не имеет к этому никакого отношения.

Джулиана посмотрела Калли прямо в глаза, помолчав немного, затем ответила:

— Мне тоже доставляет удовольствие ваше общество, леди Кальпурния, и я рада, что именно вы будете моей наставницей. — Она подалась вперед, уголок рта слегка изогнулся в озорной улыбке. — Однако, полагаю, есть и другие причины вашего присутствия здесь, помимо доброго ко мне расположения. Иначе с чего бы вы стали так страстно опровергать мое предположение?

Калли широко распахнула глаза и в изумлении открыла рот, но так и не произнесла ни слова.

— Не беспокойтесь. Я умею хранить секреты.

Покачав головой, Калли сказала:

— Но нет никакого секрета! Нечего хранить!

Джулиана улыбнулась еще шире:

— Как вам будет угодно. — Она задумчиво склонила голову. — И все же я сохраню его.

Калли откинулась на спинку кресла и, прищурив глаза, посмотрела на свою ученицу, которая улыбалась словно кошка, съевшая миску сливок.

Подумать только, ведь еще вчера она считала маркиза самым хитрым обитателем Ралстон-Хауса.

Глава 5

Стороннему наблюдателю маркиз Ралстон, вольно развалившийся в огромном кресле элегантной гостиной мужского клуба «Брукс», мог показаться до кончиков ногтей настоящим представителем избалованной аристократии. Ноги в сверкающих сапогах небрежно вытянуты в сторону огромного мраморного камина; галстук ослаблен, но не развязан; волосы искусно растрепаны; полуприкрытые глаза наблюдают, как пляшут на углях языки пламени. В одной руке он небрежно держал хрустальный бокал со скотчем. Небольшое количество янтарной жидкости оставалось без внимания, грозя пролиться на толстый голубой ковер.

В общем, неопытному глазу он мог показаться настоящим лондонским денди — эдаким ленивым и праздным сибаритом. Такое наблюдение, однако, было бы в корне неверным, поскольку небрежная расслабленность маркиза скрывала лихорадочное движение мысли и сдерживаемое разочарование, так что сохранение внешнего спокойствия требовало от Гейбриела довольно значительных усилий.

— Я знал, что найду тебя здесь.

Маркиз оторвал взгляд от огня и увидел брата.

— Если ты пришел, чтобы сообщить о появлении еще одного нашего родственника, то сейчас для этого не самое подходящее время.

— Увы, нас по-прежнему всего трое. Как ни трудно в это поверить. — Ник вздохнул и, подвинув себе кресло, сел рядом с Гейбриелом. — Ты говорил с Настасией?

Ралстон сделал большой глоток.

— Да.

— А, тогда твое настроение понятно. За несколько дней изменить жизнь, проведенную в распутстве, — задача не из легких.

— Я не собираюсь менять образ жизни, но стану осторожнее.

— Достаточно честно. — Ник улыбнулся и едва заметно кивнул. — Пожалуй, для начала и это неплохо, особенно учитывая твое прошлое.

Ралстон помрачнел еще больше. В течение многих лет после смерти отца он вел достаточно предосудительный образ жизни, прочно закрепив за собой репутацию повесы и распутника, которая, впрочем, с некоторых пор стала более скандальной, чем того заслуживала в действительности.

— Она очень похожа на нашу мать.

При этих словах Гейбриел обернулся к брату.

— Очень надеюсь, что они похожи только внешне. В противном случае нам лучше отправить ее в Италию прямо сейчас. Я и так боюсь, что будет достаточно сложно справиться с репутацией нашей матушки.

— К счастью, ты богат и знатен. Думаю, что Джулиана не будет испытывать недостатка в приглашениях. Конечно, тебе придется сопровождать ее на каждое мало-мальски значимое мероприятие.

Гейбриел спокойно отхлебнул скотча, отказываясь реагировать на подначку брата.

— А как ты намереваешься избежать аналогичной участи, братец?

Ник улыбнулся:

— Никто не заметит отсутствия второго Сент-Джона.

— Правильно, Николас, поскольку ты тоже будешь там присутствовать.

— Вообще-то мне предлагают совершить небольшое путешествие на север. Лейтон полагает, что мой опыт поможет ему определить местонахождение некой скульптуры. Я думаю принять это приглашение.

— Нет. Ты не поедешь разыскивать свои замшелые черепки, оставив меня в одиночку отбиваться от светских волков.

Ник поднял брови.

— Постараюсь не обижаться на твою оценку моей работы... но когда же ты собираешься дать мне свободу?

Гейбриел снова отхлебнул скотча.

— Как думаешь, насколько быстро мы сможем выдать нашу сестру замуж?