Филиппа Карр - Обет молчания
Она спокойно промолвила:
— С твоей стороны это было нечестно, Люсинда.
— Я не думала, что должна сообщать тебе об обеде, — сказала я. — И мне никогда и в голову не приходило привлекать к себе внимание Маркуса.
Будь ты здесь, ты пошла бы на этот прием.
— Ты еще так молода, — сказала Аннабелинда. — Майор опытный мужчина. Его не заинтересовала бы школьница. Мне не хочется, чтобы ты ставила себя в глупое положение, Люсинда.
— Я не из тех, кто ставит себя в глупое положение. Я не вешаюсь на мужчин.
— Ты бросаешься ему на шею. Ты должна предоставить ему свободу. На самом деле его интересую только я. Мне это известно. Такие вещи человек чувствует. Я знаю, что ты к нему испытываешь. Маркус действительно способен очаровать, но ты абсолютно ничего не понимаешь. Он относится к тебе как к ребенку. Он сам сказал мне это.
Ты не должна придумывать…
— Придумывать что?
— Что у него к тебе особый интерес. Это только причинит тебе боль.
— Тебе ли давать советы, Аннабелинда? — не могла я удержаться от колкости.
— Да. Их дает тот, кто имеет опыт.
— Ты и в самом деле имеешь опыт!
— Ты должна была поставить меня в известность о перемене даты. Однако что сделано, то сделано, и теперь майор Мерривэл в Европе…
Думаю, он страшно разочаровался, не увидев меня.
Он спрашивал обо мне?
— Да.
— Что?
— Просто спросил, как ты поживаешь.
Аннабелинда медленно кивнула.
— Моя единственная цель — приглядеть за тобой, чтобы тебе не пришлось страдать.
— Я не нуждаюсь, чтобы за мной приглядывали, и вспомни, что это тебя заставили страдать.
— Ты нуждаешься в присмотре… Не питай романтических иллюзий насчет Маркуса Мерривэла. Я знаю, что он очаровательно любезен со всеми, но он светский человек. В отношении женщин у него определенная репутация. Не воображай его романтическим влюбленным, ведь ты просто ничего не смыслишь в таких вещах.
Вскоре Аннабелинда ушла, а я лежала, размышляя над ее словами.
Недели ползли медленно. Наша жизнь подчинялась определенному распорядку. Отец часто отсутствовал по «делам палаты», как называла это мама.
Мисс Каррутерс приступила к своим обязанностям с присущей ей энергией, и мы занимались каждый день. Андрэ заботилась об Эдварде.
Матушка занималась благотворительностью, связанной с военными нуждами, в основном Красным Крестом, которому уделяла особое внимание. Нас всех время от времени приглашали помочь в его работе.
В один из темных ноябрьских дней миссис Черри вошла в мою комнату с сообщением, что меня хочет видеть какой-то джентльмен. Он ждет в гостиной.
Я сразу же подумала о Маркусе Мерривэле. Я взглянула на себя в зеркало. Щеки порозовели, глаза сияли. Меня охватило радостное волнение. Я поспешила в гостиную, открыла дверь и увидела Роберта.
Я страшно обрадовалась. Я уже забыла, что ожидала увидеть Маркуса.
— Роберт! — воскликнула я.
Он застенчиво улыбнулся. Цвет хаки не шел ему, делая его каким-то другим. Роберт выглядел бы иначе, если бы уже стал офицером и получил элегантную форму, но этого еще не произошло. Он казался очень бодрым и здоровым, немного загорел и отчасти утратил ту нескладность, которая так шла ему.
Я бросилась к Роберту, и мы крепко обнялись.
— Как чудесно снова увидеть тебя! Я все время задавала себе вопрос, когда же ты приедешь.
— Я чувствую то же самое, — ответил Роберт. — Кажется, прошла целая вечность. Я уже все знаю о вашей поездке домой. Наверное, это было настоящее приключение.
— О да.
— К счастью, твой дядя смог организовать, чтобы вас вывезли оттуда.
— В противном случае нам пришлось бы передвигаться вместе с беженцами.
— Я слышал, что вас доставил майор Мерривэл. Я страшно переживал, думая о вас в этой школе. Надо же было оказаться именно в Бельгии!
— Я часто задаю себе вопрос, что там сейчас происходит. Мадам Рошер, владелица школы, очень высокомерная аристократка. Я пытаюсь понять, как все может обернуться для нее.
— Очень неприятно находиться в оккупированной стране, надеюсь, нам никогда не придется испытать это.
— Конечно, не придется! Это совершенно немыслимо. При всех обстоятельствах есть Ла-Манш.
Для Франции все иначе.
— Это так. Я часто думаю о дедушке. И мама тоже. У нас нет сведений, что происходит в Бордо.
— Мне кажется, что месье Бурдон сможет позаботиться о себе.
— Мне тоже так кажется, но нам хотелось бы знать наверняка.
— Роберт, расскажи мне о себе.
— Ну, сначала приходилось трудно, но я привык. К моему большому удовольствию, мы много занимаемся верховой ездой, постепенно входят в привычку и распорядок дня, и приказы, которые надо немедленно выполнять. Это не вызывает отрицательных эмоций. Возникает замечательное ощущение товарищества, и ты испытываешь удовлетворение, когда, вконец измотанный, ложишься в постель и спишь, спишь до самого подъема.
— Ты очень скучаешь по дому, Роберт?
— По многим причинам, да. Но мы должны воевать и победить. Оставаясь дома, нам никогда не сделать этого.
— На сколько тебя отпустили?
— Осталось три дня. Два я уже провел дома, а остальные буду здесь, в Лондоне.
— Как хорошо!
— Мать и сестра приехали со мной. Отец вынужден остаться. У него столько работы.
— Он возражал против твоего приезда сюда?
— Ты же знаешь, какой он. Всегда готов войти в положение и сделать то, что хочет его семья. И, конечно, мама и Аннабелинда сказали, что мы должны провести время в Лондоне, чтобы повидать тебя и твоих родных.
— Я так рада, что ты здесь.
— Я очень давно тебя не видел. С прошлого Рождества. Только подумать! Мы никогда еще не расставались так надолго.
— Мне не верится, что мы должны расстаться.
Как ты собираешься провести свое увольнение здесь?
— С тобой…
— Какая замечательная перспектива!
Роберт взял меня за руку и заглянул в лицо.
— Ты действительно так считаешь, Люсинда?
— Конечно.
— Ты немного изменилась.
— В чем?
— Повзрослела.
— Мы все время взрослеем.
— Я имею в виду, что дело не в том, что прошел год. Думаю, это война и то, что ты увидела во время вашего страшного путешествия. Я слышал о ребенке.
— О да. Ты должен взглянуть на Эдуарда.
— Ужасно было видеть смерть этой женщину… и с твоей стороны замечательно взять на себя заботу о ребенке.
— Я знала, что ты поймешь.
— Ты не могла поступить иначе. Я слышал, что он славный малыш.
— А ты знаешь об Андрэ Латур?
— Да, Аннабелинда рассказала мне. Она говорила, что майор Мерривэл был просто великолепен.
— Да.
— Я хотел бы оказаться на его месте, Люсинда.
— Ну, ты находился на военной подготовке, и поэтому, я думаю, дядя Джеральд поступил правильно.
— Наверное, это было необычно… все вместе…
— Теперь я дома, и все хорошо. С нами приехала мисс Каррутерс, школьная учительница. Она стала моей гувернанткой.
— Ну конечно, тебе же всего пятнадцать.
Роберт вздохнул, и я сказала:
— Ты как будто находишь это достойным сожаления.
— Ну, — признался он, — мне бы хотелось, чтобы ты была немножко постарше. Скажем, семнадцатилетней.
— Семнадцать? Разве это такой уж зрелый возраст?
— Это возраст, когда ты можешь начать думать о будущем.
— Я считаю, что о будущем можно думать в любом возрасте.
— Я имею в виду строить планы… разумные планы. — Я казалась озадаченной, и он продолжал:
— Ничего. Мы поговорим об этом потом. Чего бы тебе хотелось? Пойти в театр? Жаль, мы не можем покататься верхом. Мне бы хотелось пронестись галопом по полям.
— Мы можем немного погулять. Как обычно.
— Это было бы здорово. Мы смогли бы сбежать от всех?
— Ты именно этого и хочешь?
— Да, — сказал Роберт.
— Думаю, поскольку это твое увольнение, тебе и выбирать.
В комнату вошла Аннабелинда. Она нежно поцеловала меня.
— Я решила, что мой взрослый брат сделает тебе сюрприз. Как ты его находишь?
— Я считаю, что он выглядит великолепно, а повидаться с ним просто замечательно.
— Я знала это наперед. Люсинда — твоя большая поклонница, Роберт.
— Взаимно.
Аннабелинда рассмеялась. Она находилась в хорошем настроении.
Вошла ее мать. Тетя Белинда выглядела очень элегантной, они с дочерью были удивительно похожи. Тетя величественно заключила меня в свои объятия.
— Дорогая Люсинда! Как приятно видеть тебя!
Вошла моя мама.
— Какой прекрасный сюрприз появление Роберта, правда? — сказала она.
Я согласилась.
— Я так рада, что ты здесь, — прибавила матушка, обращаясь к Роберту.
— О, мне хотелось увидеть вас всех.
— И в особенности его милую Люсинду, — добавила Аннабелинда.
— Роберт как раз говорил, чем ему хотелось бы заняться. Я сказала, что это его отпуск и он должен сам решать.
— И у него всего три дня, — добавила мама.
