Филиппа Карр - Обет молчания

Я улыбнулась ему, и он продолжал:

— Надеюсь, что вы будете думать о нашей встрече как об одном из приятных моментов.

— Моя мама уже столько раз говорила вам о нашей благодарности, что я не буду повторять это еще раз. Но я хотела бы повторить то же самое.

— Вы преувеличиваете мои заслуги. Пусть. Мне это нравится. Я воспользуюсь первой же возможностью снова посетить ваш дом.

— О… правда?

— Я буду ожидать этого с самым большим нетерпением.

— Расскажите о своей семье.

— Что вас интересует? — «Где они живут? Большая ли у вас семья? Вы женаты?

— Сассекс. Родители, брат и сестра. Еще нет.

Я засмеялась:

— Очень лаконично.

— Вы хотели получить ответы и получили их.

— Почему вы ответили» еще нет» на вопрос о том, женаты ли вы? Звучит так, словно это может скоро произойти.

— Я должен подождать, пока найду идеальную женщину… и получить ее согласие.

— Я уверена, что она скажет «да».

— Ни в чем нельзя быть уверенным в этой жизни, но с вашей стороны очень мило говорить так. Боюсь, что идеальная женщина искала бы идеального мужчину.

— Когда люди любят, их любимые кажутся им идеальными.

— Как утешительно! Но недостатки выйдут на свет позднее., Возможно, идеал — все-таки некий компромисс.

— Вы немного циник?

— Я? Ни одной минуты. Я романтик. Оптимист. Вероятно, очень неразумный человек.

— Ну, надеюсь, что вы найдете идеальную женщину.

— Найду. Даже если придется подождать, пока она немного повзрослеет.

Маркус смотрел на меня, улыбаясь, чуть насмешливо приподняв брови. Я почувствовала себя смущенной, но счастливой.

К нам подошла Андрэ.

— Майор Мерривэл, — сказала она, — я слышала, что немцы продвигаются по Бельгии и уже подошли к границе с Францией. Это правда?

— Неразумно верить слухам, мадемуазель Латур. Но я боюсь, что враг продвигается быстро.

— Вы скоро опять отправитесь на континент?

— Думаю, через несколько дней.

— Как бы мне хотелось, чтобы война кончилась!

— Можете не сомневаться, что мы все разделяем ваше желание.

К нам присоединилась мисс Каррутерс.

— Было так приятно увидеть вас, майор Мерривэл! — сказала она. — Я никогда не забуду, как вы нас опекали.

— Как хороший пастух, — прибавила Андрэ.

— Не говорите так, — сказала я со смехом. — Это делает нас всех похожими на овец. Я всегда считала, что «пастух» не слишком хорошая аналогия в таких случаях. В конце концов, пастух опекает овец, готовя их к бойне.

— Некоторые умирают от старости, — сказала мисс Каррутерс.

— Но даже их держат ради шерсти.

— Дорогие дамы, — сказал Маркус. — Я не пастух… просто обычный малый, которого переполняет счастье, что он мог быть вам полезен. То, что я сделал, мог сделать любой.

— Ну, я думаю, вы оказались очень находчивы в сложной ситуации, — объявила мисс Каррутерс. — Эту поездку я никогда не забуду и всегда буду благодарна вам за помощь.

К нам подошли мама с тетей Эстер, и разговор сделался общим.

Я не сомневалась, что все нашли этот вечер удачным, и, когда он кончился, Маркус Мерривэл остался в моих мыслях. Я сделала открытие, что он мне очень нравится. Я заметила, что даже слуги попали под его обаяние. Он вошел в наши жизни как герой. Он казался человеком, которому не безразличны чувства окружающих, для каждого у него находились улыбка и приветливые слова, и я начинала думать, что ко мне он относится как-то особенно.

На следующий день дядя Джеральд зашел попрощаться.

Пришли плохие вести. Немцы находились уже в предместьи Монса, и намечалось большое сражение.

— Мы должны сдержать их, — сказал дядя Джеральд. — Нам необходимо ускорить переброску людей и боеприпасов. Полк отбывает завтра на рассвете.

— Майор Мерривэл едет с вами? — спросила мама.

— Конечно. Он славный малый, правда?

— И в высшей степени привлекательный, и мы так благодарны ему. И, естественно, вам тоже.

— Ваша благодарность не вызывает сомнений.

Я знал, что Маркус справится с этим заданием.

Довольно эффектный мужчина, как по-вашему? Он пользуется популярностью у женщин.

— Это меня не удивляет, — ответила мама.

— К тому же из хорошей семьи. Из Лаклейсов.

Герцог, по-моему, должен приходиться ему троюродным братом. Служить в армии в традициях этой семьи. Маркус далеко пойдет. У него есть и способности, и связи.

— Похоже, что они подружились с Люсиндой, — промолвила мама. — Я думаю, в таких ситуациях люди сближаются. Надеюсь, мы будем видеть его чаще.

— Пока продолжается война, у него будет дел по горло. Как и у большинства из нас.

— Через какое-то время она кончится.

— Чем раньше, тем лучше. Но, думаю, это может оказаться позже, а не раньше. Обе стороны настроены очень решительно. На мой взгляд, предстоит довольно длительная борьба.

— Некоторые считают, что все кончится к Рождеству.

— Так им твердит пресса, и они, как попугаи, повторяют это. Хотя я считаю, что неплохо иметь оптимистический взгляд на вещи.

— Приведите к нам в гости этого милого майора еще раз, когда сможете, — попросила мама.

— Не сомневайтесь в этом, — ответил дядя Джеральд.

В Лондон приехали Аннабелинда со своей матерью.

— Нам надо кое-что купить, — сказала тетя Белинда. — Я сказала Роберту, что все не обязаны экономить из-за этой ужасной войны. Мы должны продолжать жить в свое удовольствие, правда?

— Значит, Роберт остался в поместье?

— Он сказал, что у него столько дел. А Роберт-младший в армии, и некоторые наши работники тоже…

— Думаю, это все усложняет. Однако вы все-таки в Лондоне.

— Как наш милый майор Мерривэл? Роберт знает его семью.

— Джеральд сказал, что он из Лаклейсов.

— Он произвел на меня хорошее впечатление, — сказала тетя Белинда. — Аннабелинда рассказала мне, какой он обаятельный человек. Я слышала, что он приглашен на обед. Я с нетерпением жду новой встречи с ним.

— Боюсь, что ты его не увидишь. Обед уже состоялся. Нам пришлось перенести его, потому что майор Мерривэл с Джеральдом должны были уехать на континент раньше, чем думали.

Лицо Аннабелинды потемнело.

— О, — пробормотала она. — Но Люсинда сказала мне, что будет званый обед. Я специально захватила для него платье.

— Сожалею, — сказала матушка. — Но ничего не поделаешь. От нас это не зависело. Им необходимо было уехать раньше, чем они рассчитывали. Дела в Европе обстоят весьма плохо.

Я видела горькое разочарование Аннабелинды.

У меня мелькнула мысль, что она уговорила свою мать приехать из-за званого обеда. В этот же вечер я убедилась в своей правоте.

Аннабелинда ворвалась в мою спальню с искаженным от ярости лицом.

— Ты лживая хитрая девчонка! — сказала она. — Ты сделала все нарочно. И я понимаю', почему.

— О чем ты говоришь? — спросила я.

— Ты… и Маркус. Ты знала, что он придет не двадцать третьего, а раньше, и не сообщила мне.

— Зачем?

— Потому что я бы приехала.

— Тебя не приглашали.

— Конечно, нет. Ты позаботилась об этом.

— И не думала. Если бы ты была здесь, то, конечно, тебя бы пригласили. Но тебя не было. Мы же не приглашаем вас на каждый званый обед, который задаем. В любом случае, вы живете слишком далеко.

— Почему ты не сообщила мне, что дата изменилась?

— Мне не пришло в голову, что я должна сделать это.

— Ты не хотела, чтобы я присутствовала на обеде, да? — Ты, конечно, была бы приглашена, находись ты в Лондоне.

— Ты написала мне, что прием будет двадцать третьего, зная, что он состоится девятнадцатого.

— Когда я упомянула в письме, что обед собираются устроить двадцать третьего, я так и считала.

— А когда дата изменилась, ты умышленно скрыла это.

— Я не делала этого умышленно. Дату изменили, когда я уже послала тебе письмо, и я не считала необходимым сообщать тебе это.

— Ты боялась моего приезда. Ты не хотела его.

Ты боялась, что в моем присутствии он не обратит на тебя никакого внимания.

— Ни о чем таком я и не думала.

— Ну, как же. Ты ревновала. Всегда одно и то же. Ты пыталась обратить на себя его внимание и злилась, потому что он ясно показал, что ему больше нравлюсь я. Он тебе нравится, правда? Ну, так я тебе скажу, что он больше интересуется мной, чем тобой… и именно поэтому ты не хотела моего присутствия здесь.

— Ты несешь невероятную чушь. Я ничего подобного не думала, Ты считаешь, что все влюблены в тебя. Только из-за того…

— Из-за чего?..

—  — Из-за Карла Циммермана.

Ее лицо потемнело. Я подумала, что она собирается ударить меня.

— Не смей никогда упоминать это имя!

— Хорошо, а ты будь любезна не говорить мне всякий вздор.

Еще несколько минут назад я ненавидела Аннабелинду. Теперь ко мне постепенно возвращались прежние теплые чувства к ней.

Она спокойно промолвила:

— С твоей стороны это было нечестно, Люсинда.