Лиана Делиани - Мятеж Рогоносцев

— Да потому, что ваша стража не просто слепа, но еще и глуха! А я не солдафон с луженой глоткой! Я звала, но меня никто не услышал. Что еще мне оставалось делать?!

— Бежать, разумеется! Что, впрочем, вы и сделали.

— Зачем же я тогда вернулась? — спросила я, начиная терять терпение.

— Действительно, мадам, почему вы явились сюда, будто ничего не произошло, и плетете какие-то небылицы?

— Почему я вообще должна оправдываться перед вами, дон Алонсо? Вы заточили меня в своем замке насильно, и считаете, что я не попыталась бы бежать, представься мне такая возможность?

— Ага, наконец, вы признались! — он выпалил это с таким торжеством, что мне стало смешно.

— Не в чем признаваться. Все и так ясно любому, кроме вас. Знаете, что, дон Алонсо, вы просто упрямый болван! Вам проще подозревать меня во всех смертных грехах, чем поверить, что ваша стража дала маху.

Дон Алонсо побелел от злости. Он повернулся ко мне спиной и велел племяннику доньи Хуаны:

— Хорхе, отведи мадам Альтамира в ее комнату. И проследи, чтобы она там и оставалась!

Меня заперли. Дети были напуганы непонятным переполохом среди взрослых, но я старалась не подать им поводов для тревоги. Почечный отвар — отличное средство для ослабленного организма, особенно весной, когда еще нет свежих овощей и фруктов. Чтобы он не показался горьким, я подсластила его медом.

Я не хотела ссориться с доном Алонсо в очередной раз. Но всякий раз, когда я говорила с ним, он умудрялся вывести меня из равновесия. На этот раз я перегнула палку — оскорбила его в его собственном доме, в присутствии его людей. Простейшие правила приличия требовали, чтобы я извинилась. К тому же я не хотела сидеть взаперти.

Я попросила Хорхе передать дону Алонсо, что хочу с ним поговорить. Я призвала на помощь все свое присутствие духа. Даже если он захочет говорить со мной, объясняться мне придется долго, потому как, сколько не извиняйся, он самый упрямый болван из всех, кого я видела.

Хорхе вернулся и велел мне идти с ним.

Дон Алонсо сидел и читал. Он продолжал заниматься своим делом, словно вокруг никого и не было. Что ж, он зол на меня, а я не хотела злить его еще больше. Придется подождать. Впрочем, когда он поднял на меня глаза, лицо у него было спокойное.

— Что вы хотели, мадам?

— Я сказала вам правду. Клянусь самим дорогим, что у меня есть — моей дочерью. Неужели вы думаете, я оставила бы ее здесь одну?

— Нет, думаю не оставили бы, — сказал он после некоторого раздумья, — Это все?

— Нет. Вы обещали мне не наказывать стражу, помните?

— Я всегда помню о своих обещаниях, — холодно ответил дон Алонсо.

— Я сожалею о тех словах, что у меня вырвались, дон Алонсо, и прошу вас простить меня, — смиренно сказала я.

— Не стоит. Это был единственный раз, когда я мог быть уверен, что вы говорите то, что думаете, — ответил он.

— Я говорю, что думаю и сейчас.

— Хорошо, допустим. Тогда ответьте мне на один вопрос. Как вы попали из мельничьей башни в замок? И учтите, если вы хотите соврать, лучше просто промолчите, — последнюю фразу он добавил таким тоном, что мысли о том, чтобы сказать, что я спряталась в повозке, исчезли сами собой.

— У возницы, Хайме, были больны жена и дочь. Когда я сказала, что могу попытаться помочь, он согласился взять меня в замок.

— У вас просто удивительный дар обводить людей вокруг пальца.

— Вы не должны осуждать его. Вы же сами…

— Болван? — поинтересовался дон Алонсо. От неожиданности я рассмеялась. И тут же пожалела об этом, потому что дон Алонсо не смеялся и, молча, смотрел на меня. Я не думала, что мои слова его так задели.

— Вы же сами ездили за лекарем в Ордению. Вы должны понять его и не наказывать. Вы ведь обещали мне.

— То, что я вам обещал, относилось только к стражникам.

— Тогда мне очень жаль, но я опять вам соврала.

— А я опять вам не поверил, — сказал дон Алонсо, с явным удовлетворением откидываясь на спинку кресла. — Возвращайтесь в свои покои.

— Я пришла сюда, чтобы попросить вас отменить ваше решение и не держать меня взаперти, но, пожалуй, не буду этого делать.

В таком случае, идите к себе.

Я не тронулась с места.

— Что вы с ним сделаете?

— С кем?

— С Хайме.

— Знаете, мадам, я невольно думаю, сколько же вы спасли жизней, докучая королю такими просьбами, — сказал дон Алонсо, и я почувствовала, как краснею до корней волос. Я почти никогда не просила короля помиловать кого-нибудь, единственным исключением был Антонио, но он ничего не мог знать об этом.

— Я прошу только потому, что часть вины лежит на мне.

Я уже выходила из покоев, когда услышала:

— Вернитесь, мадам.

Я обернулась. Дон Алонсо протянул мне одну из бумаг, лежавших перед ним. Со свитка свисал оттиск королевской канцелярии. «Нет женщины, что стоила бы королевства, и нет графства, которого нельзя было бы лишиться. Примите это как дружеский совет, граф» — прочитала я. Под этими строками стояла размашистая, четкая подпись канцлера, скрепленная малой королевской печатью. У меня дрогнула рука, и край свитка, задев пламя свечи, вспыхнул. Дон Алонсо выхватил у меня свиток, затушил, и положил на стол. Однако, когда я снова протянула к нему руку, он молча передал его мне.

— Вы уже ответили на это послание? — спросила я.

— Нет.

— Дружеский совет канцлера дорогого стоит. Вам так не кажется? — улыбнулась я через силу.

— Особенно когда он написан на гербовой бумаге и скреплен королевской печатью, — усмехнулся дон Алонсо. — Я склонен расценивать это как угрозу.

— Если это угроза… Вы не думали о том, что королевские войска могут оказаться у стен эль Горра?

— Я в состоянии защитить эль Горра и своих подданных, — он ответил без колебаний, и твердость его тона заставила меня поверить, что это не пустое бахвальство. Эль Горра будет сражаться, королевские войска заплатят дорогую цену за победу и уж, тем более, за поражение.

— Я не хочу стать причиной кровопролития.

— Теперь уже поздно сожалеть, мадам. К тому же, это маловероятно.

— Вы в этом так уверенны?

— Ни один король не выигрывал битвы в этих горах. Большое войско здесь бессильно. Да оно и не к чему. Достаточно нанять любую разбойничью шайку в окрестностях.

— Зачем вы говорите мне это?

— Чтобы вы знали, в чьи руках можете оказаться после побега. А теперь идите к себе.

На этот раз я сама обернулась, почти выходя из комнаты.

— Как давно вы получили это послание?

— Прошлой осенью.

Вечером следующего дня Хорхе, улыбаясь, прошептал мне: