Джоанна Борн - Мой милый шпион
– Нет, ошибаешься.
Он стал наматывать ее косу себе на руку.
– Не забудь: два пролета вниз, пятая дверь справа. Откроешь сама. Я буду ждать тебя. Ты сбросишь с себя одежду. Всю до нитки. И придешь ко мне в постель. Придешь истомленная желанием. Я тоже буду сгорать от страсти. И никто из нас уже не сможет ничего изменить, после того как ты войдешь в мою дверь.
Себастьян привлек ее к себе, по-прежнему наматывая косу на руку, так что его рука наконец оказалась у самой шеи Джесс.
– Ты прильнешь ко мне и попросишь, чтобы я дотронулся до тебя. Потом скажешь, чего хочешь. И сделаешь все, что следует. Я тоже сделаю все, что следует.
От его голоса у нее по телу пробегала дрожь. Дрожь не от страха, а от предвкушения. Ах, какое же глупое у нее тело… Тыльной стороной ладони он провел по ниточке ее пульса на горле.
– Ты ведь уже чувствуешь, как твердеют твои соски? И ты уже, наверное, представляешь, как мои губы прикасаются к ним. Вот какое сильное между нами притяжение. Твое тело уже мечтает обо мне.
– Но я…
– Это будет настоящее волшебство. Растворившись друг в друге, мы превратимся в золото. Превратимся в золотое пламя. И мы оба знаем, что именно так и будет.
Его глаза казались сейчас бездонными черными колодцами. Глядя в них, Джесс чувствовала себя околдованной. Вероятно, так же чувствует себя рыба, когда люди выходят с фонарями на ночную рыбную ловлю. Рыба замирает в воде, ослепленная, и покорно ждет, когда ее ударят острогой. Вот такой же рыбой была она сейчас.
– С одной стороны, я хочу, чтобы ты осталась в моем доме, – прошептал Себастьян. – Потому что хочу, чтобы у нас были эти ночи. Если же ты этого не хочешь, то тебе лучше убраться отсюда. Я могу через час вывезти тебя из Лондона в Хэмпстед, к одному из моих старых друзей. Поедешь? Или останешься здесь, со мной? Но если ты останешься, то обязательно окажешься в моей постели.
– Пытаешься меня запугать? – пробормотала Джесс.
– Совершенно верно, дорогая. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Так что будь умницей, беги от меня, пока не поздно.
Джесс не шевелилась. И не потому, что он держал ее, а потому, что не смогла бы шевельнуться, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
– Нет, – прошептала она. – Я останусь.
– Отчаянный выбор, Джесс Уитби. – Себастьян отпустил ее и отступил на шаг. – Только подожди день или два, прежде чем прийти ко мне. Твои синяки никому из нас не понравятся.
– Ты нравился мне больше, когда был капитаном судна по имени Себастьян.
– А ты нравилась мне больше, когда была уличной проституткой. – Он загадочно улыбнулся и добавил: – Что ж, оставайся. Будь вежливой с Клодией. Но если когда-нибудь ты посмотришь на Квентина, как смотришь сейчас на меня, то пожалеешь, что появилась на свет.
Джесс от возмущения лишилась дара речи. Кеннет же резко развернулся и направился к двери. У порога бросил через плечо:
– Послала бы ты кого-нибудь за другими платьями, а то в этом у тебя вся грудь видна.
Глава 9
Дорсет-стрит, Уайтчепел
Синк был во всем черном – в черном плаще ниже колена и в черной шляпе с низкой тульей и широкими полями. Однако шарф из грубой шерсти казался бесцветным в полосках света, падавших из забранных решетками окон дома напротив.
– Лайам умирает. – В голосе ирландца прозвучало раздражение.
«Вот и хорошо, – подумал Синк. – Если эта старая ведьма в углу не убьет его своим врачеванием, Лазарус сам перережет ему глотку». Лазарус не позволял посторонним задерживаться на его территории.
– Твоя доля будет гораздо больше, так что не переживай из-за Лайама. Главное – приведите мне девчонку.
– Не так скоро, – ответил ирландец. – Сейчас это слишком опасно.
– Приведите девчонку побыстрее, пока ее не увезли из города. Рано или поздно она выйдет из дома, чтобы наведаться на склад на Гарнет-стрит. Время я сообщу. Там и возьмем ее.
– Ты всегда храбрый, когда шею подставляю я. – Ирландец бросил взгляд на человека, лежавшего на охапке соломы. Было очевидно, что несчастный в нескольких шагах от смерти. – Для этого мне понадобится больше денег. Еще пятьдесят фунтов.
– Но мы должны соблюдать договор.
– Но Шон с Фергюсоном захлебнулись собственной кровью. Их зарезали, как собак. Господи, упокой их души.
– Значит, и деньги им не нужны, – заметил Синк. – Доставь девчонку.
– Ты говорил, что это не составит труда, а что получилось? Пятеро уже мертвы, а Лайам на последнем издыхании. К тому же за нами теперь охотится Бастард Кеннет. Мы не на такую работу нанимались. Пятьдесят фунтов сверху.
– Десять. За ваши потери.
– Пятьдесят, я сказал. Пятьдесят сейчас и сто, когда доставим девчонку.
– Ты просто не справился, – проворчал Синк. – Я ведь преподнес ее тебе на серебряном блюде. Все объяснил и сказал, где ее найти. Но все же ты ее упустил. Что ж, если не согласен, то найдутся люди, готовые с радостью взяться за эту работу.
Синк блефовал. Только ирландские головорезы в силу своей глупости могли отважиться на похищение единственного ребенка Уитби. К тому же Лазарус ее охранял. А теперь еще и Себастьян. Тронуть ее пальцем равносильно самоубийству, о чем знал весь Лондон.
Что ж, тем больше оснований взять девушку сейчас, пока этот ирландский простофиля об этом не проведал.
– Выследи ее и схвати: Только смотри, чтобы не пострадала. Корм для собак мне не нужен.
Ирландец сплюнул на грязный пол.
– Не пострадает. Но деньги должны быть готовы, когда мы доставим ее на судно.
Но Синк знал: до этого счастливого момента ирландец не доживет. Лазарус об этом позаботится. Или Себастьян. Уничтожать свидетелей было до смешного просто.
– Вот еще что… Найми какую-нибудь потаскушку, чтобы проникла в дом. Она будет сообщать, что делает Уитби. Если сможешь, используй ее, чтобы привела девчонку к тебе. Вот деньги для проститутки. – Синк выложил банкноты на стол. – Этого хватит. Но не говори ничего сутенеру, если он жаден до денег. – На стол легло еще несколько фунтов. – А это – для тебя и твоих людей. И вот еще пять. Они предназначены для… – Синк кивнул в сторону умирающего. – На уход за ним или его семье, если он отдаст концы.
– Я об этом позабочусь. – Ирландец с жадностью схватил деньги, и стало ясно, что человеку на соломе не выжить. Да и старой ведьме в углу.
«Кроме того, еще двоих придется убрать, – подумал Синк. – Когда революция прокатится по Лондону, весь этот сброд будет сметен вместе со старым порядком. А оставшимся Наполеон найдет применение в революционной армии».
Прикрыв шарфом подбородок, Синк поднялся по ступенькам и вышел из подвала. Затем пересек таверну и выбрался на полутемную улицу, где тотчас же смешался с толпой.
