Филиппа Карр - В разгар лета
За несколько лет до этого отец продал наш дом в Лондоне: мы в нем не нуждались. На Альбемарл-стрит находился фамильный особняк, который довольно часто пустовал, и мы жили в нем, когда приезжали в Лондон. Лэнсдоны же владели большим особняком в Вестминстере. Этот дом всегда производил на меня огромное впечатление. Он был высокий, величественный, и из некоторых комнат открывался вид на реку.
Питер Лэнсдон был членом парламента. Когда правила его партия, он занимал высокий пост в правительстве и вел беспокойную жизнь, потому что был многими деловыми интересами связан с Сити. Он источал силу. Амарилис им очень гордилась. Его дочь Елена и сын Питеркин — это имя было ему дано, чтобы отличать его от отца, — относились к нему с благоговейным трепетом.
Я очень любила Елену и Питеркина. Елена была примерно на шесть лет старше меня, Питеркин — на четыре. Елену представили в свете — испытание, которое, как сказала мама, мне тоже придется перенести, после чего Елена возненавидела его. Все зависит от того, имеет ли девушка успех: если да, ей завидуют, если нет, презирают. Так вот Елену презирали все.
Конечно, я не говорю о ее матери: Амарилис была одной из тех добрых, милых и любезных женщин, которые щедро изливают на вас всю свою симпатию и благожелательность. Но Елена сказала мне, что ее отец был разочарован, он ведь хотел, чтобы она «сделала хорошую партию». Я могла это понять: дядя Питер добивался успеха во всем, за что бы ни взялся, и ожидал от своих детей того же.
Я сказала матери однажды;
— Мне кажется, нет больше двух других людей, которые были бы менее похожи друг на друга, чем дядя Питер и тетя Амарилис.
Я вспоминаю, как окаменело ее лицо, как всегда, когда упоминался дядя Питер. Она ответила:
— Ты права, едва ли найдутся два человека, менее похожие друг на друга.
— Тогда почему они поженились? — спросила я, Моя мать хранила молчание, и я поняла, что она не любит дядю Питера.
А я не могла не восхищаться им. Наверное, он был очень красив в молодости, и даже теперь, утратив былую красоту, он выглядел необычно: на висках его была легкая седина, в глазах светилась беспечность, и, казалось, они всегда выражают наслаждение миром и уверенность, что он покорится ему без труда. Жизнь доставляла ему удовольствие, трудно соответствовать требованиям такого отца. Оба чувствовали это: Елена — потому что не выдержала испытания в свете и перешагнула рубеж двадцатилетия незамужней, а Питеркин — потому что не решил, чем будет заниматься, в то время как его отец в этом возрасте уже делал первые успехи.
Я испытывала волнение в ожидании своей очереди, хотя, конечно, знала, что если мне не удастся с честью выдержать это испытание, мои родители не расстроятся и не будут рассматривать это как провал. Я была счастлива, что у меня такие понимающие родители.
Мне было почти восемнадцать, когда была намечена очередная поездка в Лондон и Эверсли. Это было в 1838 году, в конце мая, а мой день рождения был в начале сентября.
Мать сказала:
— Теперь, когда старый король умер и на престоле молодая королева, нам нужно подумать о твоем выходе в свет.
— Это повлечет за собой массу хлопот, — заметил отец.
— Амарилис устроила все для Елены, я думаю, и нам удастся.
— Это значит, что нужно будет провести какое-то время в Лондоне, а я хочу все устроить быстро. Я говорил вам, что получил очередное письмо от Грегори Доннелли?
— О, как там дела?
Грегори Доннелли был человеком, который присматривал за имением отца в Австралии. Его имя время от времени упоминалось в нашей семье.
— Он хочет купить мою землю, — сказал отец. — Может, и неплохая идея. В самом деле, бессмысленно сохранять ее за собой. Это всего лишь сентиментальное воспоминание о том, что я прибыл туда рабом, а сейчас я там землевладелец.
— Почему же не продать, если он хочет купить?
— Я думаю об этом, но, мне кажется, следует поехать туда и решить на месте.
— Ты тоже, конечно, поедешь?
— Конечно, — повторила она.
— Я тоже должна поехать, — добавила я.
— Конечно, и ты поедешь, и Джекко. Мы все поедем.
— Интересно, — спросила я вдруг, — увидим ли мы Дигори?
Воцарилось молчание, словно все вспоминали, кто такой Дигори. Потом отец сказал:
— Моя дорогая девочка, это все равно, что искать иголку в стоге сена. Люди в поисках подневольных рабочих съезжаются туда со всех сторон, он может быть в любом конце Австралии… в Виктории, в западной Австралии, даже в Кливленде. Это большая страна, ты ведь понимаешь.
— Бедный мальчик! — вздохнула мама. — Боюсь, что ему там несладко.
— Он, без всякого сомнения, уже обосновался там, сказал отец.
— Рано или поздно это должно было произойти.
Мы действительно собираемся предпринять путешествие?
— Ты столько раз обещал нам поездку, — напомнила я ему. — Но я не думала, что так скоро.
Когда приехали Хансоны, мы обсуждали предстоящую поездку с ними. Они очень заинтересовались.
— Если земля приносит доход, — сказал Рольф, — зачем ее продавать?
— Она слишком далеко, чтобы ее держать, — ответил отец. — Здешних владений для меня достаточно.
Хансоны много говорили о своих владениях, которые с каждым годом увеличивались. Мои отношения с Рольфом претерпевали изменения. Когда он приезжал в Кадор, я понимала, что это в основном из-за меня. Свой интерес к Дори Мэйнор он объяснял тем, что хочет стать владельцем обширных земельных владений, как мой отец.
Что до меня, я тоже много думала о Рольфе. Он до сих пор производил на меня совершенно особое впечатление. Он тоже с большим интересом относился ко мне, и мои родители смотрели на нас как на потенциальных жениха и невесту.
Поженимся ли мы? Теперь я была очень не уверена в своих чувствах к нему. С одной стороны, мысли об этом доставляли мне удовольствие, в то время как память о той ночи причиняла мне страдания. Конечно, он был мне небезразличен, мне нравилось находиться рядом с ним. Я боролась с воспоминаниями и отчаянно пыталась убедить себя, что произошла какая-то ошибка.
Однажды мы прогуливались верхом в лесу. Проезжая мимо сгоревшей хижины, мне очень захотелось поговорить с Рольфом о той ночи, но я не смогла заставить себя завести об этом речь. Я боялась, что он скажет: «Да, я был там. Я хотел посмотреть, как они поведут себя в такой ситуации и будут ли они похожи на своих предков». Тогда между нами было бы все кончено. Я, очевидно, предпочитала продолжать жить в неопределенности, чем услышать правду, которая раз и навсегда положила бы конец нашим отношениям.
Я была очень молода и неопытна в жизни. Дни казались такими скучными, когда он не приезжал.