Барбара Картленд - Шотландцы не забывают
Он служил оплотом Мак-Нэирнов и не раз противостоял атакам викингов, а также выдерживал осады противоборствующего клана.
— Мистер Торквил живет там один? — поинтересовалась Пепита.
— После смерти матери мистер Торквил проводит больше времени здесь, чем дома, — ответила миссис Сазэрленд.
— Его светлость, не имея сына, который помогал бы ему в его возрасте, привык полагаться на него.
Пепита удержалась от замечания, что герцог сам повинен в этом, но, не в силах справиться с любопытством, спросила:
— И у мистера Торквила нет братьев или сестер?
Миссис Сазэрленд покачала головой.
— Его младший брат погиб, когда служил в армии, и это было ужасно, так как его отец не имел других сыновей. Я часто говорю мистеру Торквилу: «Женитесь-ка вы да заведите дюжину ребятишек, чтобы ваш замок наполнился жизнью и стал настоящим домом».
— И что же отвечает на это мистер Торквил?
Миссис Сазэрленд засмеялась.
— Как все мужчины, он ждет ту единственную, которая должна появиться, и когда-нибудь он найдет ее.
От этих слов Пепита ощутила боль в сердце.
Если Торквил и считает ее той единственной женщиной, то как сможет она наполнить замок детьми, если их станут с ненавистью изгонять из общества, как Алистера, изгнанного из дома и отторгнутого от всего привычного ему и родного?
— Я слишком люблю Торквила, чтобы стать причиной его несчастий, — неслышно прошептала Пепита.
Поэтому после ужина она не покинула гостиную.
Она была занята мирной беседой с леди Рогарт, пожилой гостьей, которая не играла в бридж и не читала, объясняя это слабостью зрения и не слишком ярким освещением гостиной по вечерам масляными лампами.
Она, как и миссис Сазэрленд, была не прочь посплетничать, но Пепита, соблюдая осторожность, не говорила о Торквиле.
Вместо этого она отвечала на ее вопросы об Алистере, рассказывала ей, как счастлив он был, несмотря на то что жестоко тосковал по Шотландии и по своим соотечественникам.
— Мы, Мак-Нэирны, очень хотели знать о нем, как вы сами понимаете, — доверительно сообщила леди Рогарт.
Поскольку герцогиня не представила ее никому, Пепите требовалось время, чтобы определить, кем является тот или иной из ее собеседников.
Она поняла наконец, что леди Рогарт принадлежала клану Мак-Нэирнов до замужества.
Стараясь сохранять деликатность, девушка заметила:
— Меня часто удивляло, почему никто из родственников Мак-Нэирнов никогда не пытался связаться с Алистером. Я думаю, он был бы очень рад получить весточку от них.
— Прежде всего, — ответила леди Рогарт, — мы не представляли, где он находится, а потом, я думаю, Мак-Нэирны — по крайней мере мужчины — боялись испортить отношения с герцогом.
Она издала короткий смешок и прибавила:
— Шотландцы — очень практичный народ, мисс Линфорд: так как у герцога лучшие охотничьи угодья в Шотландии, никто из них не спешит попасть в его черный список.
Пепита засмеялась, услышав столь незамысловатый ответ на непростой вопрос.
И все же она продолжала считать жестоким такое отношение к Алистеру.
Ведь за все эти годы он не услышал доброго слова ни от одного своего родственника, и теперь она не сможет допустить, чтобы подобное произошло с человеком, которого она любит.
«Я должна покинуть замок», — думала она в отчаянии.
Отправляясь спать, она пришла к заключению, что другого решения быть не может.
Как только она убедится, что герцог возьмет на себя заботу о детях и не позволит герцогине чем-либо обидеть или навредить им, она должна будет найти себе другое место в жизни.
Это означало, что ей придется подыскать какую-то работу, поскольку у нее не было ни денег, ни возможности получить их откуда-нибудь, кроме как заработать, используя те немногие умения, которыми она обладала.
«Чем я могу заняться?»— мучительно думала она, понимая, что вероятность получить работу сводится к нулю.
Она могла, конечно, стать гувернанткой, коей в данный момент является для своих племянников, но она была не настолько глупа, чтобы не осознавать реального факта: не многие женщины захотят принять в свой дом гувернантку с такой внешностью.
Ее оценка своей красоты исходила не от преувеличенного самомнения, а от понимания, что и Дениза, и она пошли в маменьку, обладавшую божественной красотой.
Подтверждение этому она находила не только в завистливых и удивленных взглядах леди, гостивших в замке, но и в глазах мужчин, восхищенно посматривавших на нее.
Кроме обучения детей, она могла бы выполнять обязанности компаньонки какой-либо пожилой и, несомненно, придирчивой леди.
Это была не очень радостная перспектива, и все время, пока она выискивала новые способы жизнеустройства вне замка, ее сердце плакало от одной только мысли, что ей придется распрощаться с Торквилом.
В нем был некий магнетизм, неодолимо притягивающий ее, и, конечно, он прав: они действительно принадлежат друг другу.
Какое это счастье, думала она, — найти того единственного во всем мире, кто Богом предназначен быть второй ее половиной!
Она не могла вообразить ничего более достойного и совершенного, чем любить его, заботиться о нем, быть матерью его детей.
Но тут же, осознав, что это был всего лишь мираж, мечта, которая никогда не станет явью, что бы ни говорил Торквил, она оборвала себя.
Имеет ли она право обрекать его на нищенское существование, что испытал на себе Алистер, или стать причиной его изоляции, которая показалась бы невыносимой большинству мужчин?
«Торквил понятия не имеет, что значит подвергнуться изгнанию и неожиданно оказаться одному в целом мире», — сокрушалась она.
Конечно, Алистер в любом случае женился бы на ее сестре.
Но лично она не сможет жить с Торквилом, не думая постоянно, что он когда-нибудь раскается в женитьбе на ней, оторванный от всего, что раньше наполняло его жизнь.
Прежде всего, он старше Алистера, который в силу своего возраста верил, что за любовь можно отдать весь мир.
Но что еще важнее, он владеет собственным замком и собственным поместьем, и ему, возможно, будет труднее решиться на такой шаг, чем Алистеру, всегда жившему в тени герцога.
— Я не смогу принять его предложение, — шептала Пепита в подушку. — Я слишком люблю его.
Однако же она не представляла, как ей поступить и что произойдет с ней в будущем, если она останется в замке или покинет его.
«Как могу я остаться здесь, если люблю его и стремлюсь к нему, — рассуждала девушка, — и знаю, что при каждой встрече мы рискуем быть разоблаченными?»
Но и уйти из замка означало либо умереть от голода, либо согласиться на такую работу, которая повергла бы в шок ее отца, будь он жив.
