Джулия Лейтем - Выбор рыцаря
– Я не посылала тебе эту корзину, – встревожилась Элизабет. – Как она оказалась здесь?
Удивленно раскрыв глаза, Анна объяснила:
– Она спустилась сюда на веревке с вершины башни. Так, значит, это придумали не вы?
Элизабет покачала головой.
– А ты не высунулась, чтобы посмотреть, кто это был?
– Я пыталась! У меня даже голова закружилась от высоты, но я так никого и не увидела. Но разве они не подписали бы записку, если бы хотели, чтобы я знала, кто это?
Обеспокоившись еще больше, Элизабет спросила:
– Ты хорошо себя чувствуешь? – Она приложила ладонь ко лбу Анны. – У тебя нет жара или спазмов в желудке?
– Нет! – воскликнула Анна, испуганно отталкивая руку Элизабет. Лицо ее побледнело. – Еда не может быть травленной! Я ем ее уже целый час!
Элизабет кивнула и облегченно вздохнула:
– Слава Богу.
Анна плюхнулась на кровать.
– Между прочим, – заметила она, – еда оказалась очень вкусной.
– И значит, ты откажешься от моей еды.
Анна бросила в нее подушку.
– Ваш завтрак мы съедим вместе.
– У меня нет времени, чтобы поесть с тобой. Очень многое нужно сделать. Но похоже, кто-то хочет нам помочь. Если это повторится, постарайся передать незнакомцу записку; в ней сможешь спросить, кто он такой.
– Можете себе представить, как я удивилась, когда услышала, что корзина постукивает о закрытые ставни. Это произошло, когда вы все были на мессе в церкви.
– Это вполне объяснимо.
– Кто-нибудь еще хочет вам помочь? Ведь обитатели замка знают о нашем маскараде.
– Не все, – задумчиво проговорила Элизабет, подумав о сэре Джоне. Но вряд ли его раны позволили бы ему спускать корзины с верхушки башни. И зачем бы он стал это делать, зная, что леди Элизабет регулярно приносят еду?
– Уж не солдаты ли Баннастера передали мне еду? – недоумевающе проговорила Анна. Затем внимательно вгляделась в лицо Элизабет. – Вы думаете, это может быть бейлиф или его секретарь? Но какое дело этим людям до наших бед? Или вы им что-то рассказали? Но зачем?
– Дело в том, что… сэр Джон, бейлиф, хочет нам помочь, – смутившись, объяснила Элизабет. – Но это не может быть он. Он слишком покалечен.
– Хочет помочь? – недоверчиво переспросила Анна.
– Я сказала ему о ситуации, в которой мы оказались, да он и сам весьма умен, чтобы многое понять.
– Значит, он не только красив, но еще и умен.
– Я не говорила, что он красив.
Анна усмехнулась:
– Вам и не нужно говорить.
– Совершенно очевидно, что он не так красив, как Уильям. Если бы Уильям был жив…
– Если бы Уильям был жив, вы бы уже вышли за него замуж.
Элизабет вздохнула, чувствуя, как ее окутывает пелена грусти и все вокруг начинает казаться зыбким и хрупким.
– Простите меня. – Анна села рядом с Элизабет и обняла ее за плечи.
– Не за что просить прощения. У меня в последнее время просто какая-то мания жаловаться.
– По-моему, если кто и имеет право испытывать в этом потребность, так это вы.
– Очень трудно находиться внизу… видеть, как все выполняют свои обязанности, живут без меня.
– Но вы-то как раз с ними!
– Я нечто такое, чего они вынуждены избегать, чтобы не раскрыть мою тайну. Замком сейчас управляют Милберн и Адалия. Мне кажется, я усложняю жизнь слугам. Возможно, было бы проще, если бы я…
– Смирились со своей судьбой? Вышли замуж за человека, который вас похитил, который мечтает заполучить ваше богатство, ваш замок и титул, чтобы командовать вашими людьми? Но это бы значило поставить крест на всем том, о чем мечтал ваш отец!
Элизабет слегка улыбнулась:
– Ты говоришь так убедительно, что у меня пропадает желание жаловаться.
– Вот и хорошо.
– Мне хочется, чтобы ты почувствовала себя лучше. Я предупредила охранников, что ты не принимала ванну уже несколько дней и что я должна буду помочь слугам принести тебе воду. Постараюсь устроить это сегодня вечером.
– Спасибо за заботу. А вам удалось принять ванну?
– Один раз за последние двое суток, на кухне у Адалии. Правда, все делалось второпях.
– Представляю, как вы скучаете по своей спальне, – сказала Анна, с виноватым видом оглядывая роскошную комнату.
– Нет-нет. Я благодарна тебе, что ради меня ты согласилась на одиночество. А сейчас давай напишем письмо и будем надеяться на скорое окончание твоего затворничества. – Элизабет вытащила из стола лист пергамента и гусиное перо.
Написание письма не заняло много времени – Элизабет обдумывала его всю ночь. Она не называла Баннастера вором прямо, однако давала королю понять, что барон ведет себя незаконно и что она хочет дождаться приезда своего нареченного.
Пока чернила сохли, Элизабет сообщила:
– Я вчера отправила нескольких старших мальчиков, работающих на конюшне, в лес, чтобы они отыскали моих рыцарей и солдат. Но они вернулись утром без каких-либо вестей. Мои люди словно исчезли.
Анна побледнела.
– Вы не думаете, что…
– Нет, даже Баннастер не сможет уничтожить войско в сто человек, не навлекая на себя королевского гнева. Я выжду еще пару дней и отправлю людей, чтобы они расширили зону поисков.
Чернила на пергаменте высохли, и Элизабет, осторожно свернув послание, сунула его под свой корсет.
– Мне пора. Я дам тебе знать, как все сложится.
– Будьте осторожны, Элизабет. – Анна проводила ее до двери.
– И ты будь осторожна. Не забудь выяснить, кто прислал тебе корзину.
– Если они пришлют еще одну.
Элизабет взяла поднос, кивнула Анне, и та закрыла за ней дверь. Молча пройдя мимо солдат, Элизабет завернула за угол и, оставив поднос под лестницей, поспешила в солнечную комнату отца. Несколько минут она прислушивалась, стоя у двери; не услышав ничего подозрительного, проскользнула внутрь.
Ставни были лишь немного приоткрыты, но Элизабет света было достаточно. Она хорошо знала отцовский сундук, где хранились его личные вещи. Ей уже не раз приходилось пользоваться кольцом после смерти отца, когда требовалось опечатывать письма, адресованные королю. Но задерживаться здесь для того, чтобы растопить воск, она сейчас не станет. Она вернется к Адалии и…
Щеколда на двери поднялась так неожиданно, что Элизабет замерла в центре комнаты, глядя на распахнувшуюся настежь дверь.
Милберн резко остановился, увидев ее.
– Что ты здесь делаешь?
– Меня прислали убраться, мастер. – Элизабет была рада, что ей пришла на ум эта ложь.
– Я не вижу у тебя ни тряпки, ни ведра. Что это у тебя в руке?
Сердце у Элизабет упало. Не было смысла сопротивляться. Милберн все равно бы вырвал из ее руки то, что она держала. Она показала ему воск. Он подошел ближе, нахмурился и схватил ее за другую руку, сжатую в кулак:
