Виктория Холт - Роковая женщина
Иногда я просыпалась по ночам от того, что мне чудился ехидный смех тети Шарлотты. Но однажды проснулась среди ночи от страшного подозрения. Я вспомнила ночь, когда, не помня себя, встала с кровати, ярко представила, как спускаюсь во сне в комнату тети Шарлотты, достаю шесть опийных пилюль, растворяю в воде и ставлю у ее изголовья. Она часто пила по ночам. Недаром на прикроватном столике была пролита вода. Что если…
— Что с тобой? — изумилась Шантель. — У тебя такой вид, будто не сомкнула глаз.
— Я в ужасе, — призналась я. Она потребовала, чтобы я рассказала.
— Ты не упомянула в дневнике про тот сон.
— Должно быть, сочла незначительным.
— Не бывает ничего незначительного. Мы же обещали рассказывать все, — с легким укором выговорила она.
— Это имеет значение?
— Все имеет значение, — повторила она. — Этому меня научило мое ремесло. Однако не переживай. Анна, ты должна выбросить из головы все свои подозрения.
— Не могу. Мне кажется, мне не верят. Все ко мне изменились. Я замечаю это повсюду в доме.
— Пустое, сплетни. Надо же людям о чем-то судачить. Разве я не нашла пуговицу от рубашки?
— Шантель, ты в самом деле ее нашла?
— В самом деле? Что ты хочешь сказать?
— Я думала, может, ты это выдумала, чтобы выручить меня.
— Послушай, — оборвала она. — Я не сомневаюсь, все так и было.
— Ты действительно видела, что она вставала осмотреть шкаф?
— Не будем об этом. Люди способны и не на такое. Уверяю тебя, я наблюдала и совершенно убеждена, что это и она могла сделать.
— Шантель, — вдруг сказала я, — у меня такое чувство, что ты спасла меня от чего-то… очень неприятного. Что если бы нашлись доказательства… Вдруг я ходила во сне.
— Что за чушь! Ты не страдаешь сомнамбулизмом. В тот раз, когда ты встала с кровати, ты уже наполовину проснулась. Она тебя чем-то расстроила, наверное, особенно злобствовала накануне. Послушай меня, Анна. Ты должна выбросить все это из головы. Сосредоточься на делах, забудь о том, что было. Только так можно жить дальше.
— О Шантель, твой приезд сюда — лучшее, что со мной было.
— Мне тоже здесь нравилось, — сказала она. — Все у тебя наладится. Даже если бы дело дошло до суда присяжных, тебя бы все равно оправдали. Я в этом уверена. Только перестань себя терзать. Все кончено. В прошлом. Ты должна начать новую жизнь. Через несколько недель может случиться что-нибудь невероятное.
— Со мной?!
— У тебя неправильное отношение. Невероятное может произойти с каждым. Я всегда жила по этому принципу. Говорила себе, когда бывало особенно трудно: это ненадолго, скоро все кончится.
— Что бы я без тебя делала! — воскликнула я.
— Мы еще не расстаемся.
Она была права, утверждая, что ничто не стоит на месте. Однажды явилась ко мне и выложила новость: доктор Элджин подыскал ей место.
— Ни за что не угадаешь, какое. В Замке Кредитон!
Я была ошеломлена. Во-первых, тем, что она собиралась меня покинуть, а во-вторых, тем, что переезжала в Замок.
— Хорошая новость, — продолжала она. — Мне ведь надо зарабатывать на жизнь, и, представь, мы будем рядом. Я смогу часто видеться с тобой.
— Замок Кредитон, — повторила я. — У них кто-то заболел? Леди Кредитон?
— Нет, старая леди здорова как лошадь. Я буду ухаживать за миссис Стреттон, женой капитана.
— О, — вырвалось у меня.
— Да, она болеет. От нашего климата, должно быть. Какая-то легочная инфекция. Не удивлюсь, если худшее окажется впереди. Кроме того, есть еще ребенок. Я не колебалась, когда доктор Элджин предложил эту работу. Со следующей недели. — Она притянула к себе и крепко стиснула мою руку. — Я буду рядом. Будем часто видеться. Да, не забудь про дневник. Ты делала записи в последние дни?
— Я не могла, Шантель.
— Сейчас же начни. Я буду тебе рассказывать про необычную жизнь Замка Кредитон, а ты сообщай обо всем, что случится у вас.
— Ах, Шантель, что я буду без тебя делать?
— Ты повторяешься — признак старения, — улыбнулась она. — Но должна признать, такое повторение мне приятно. Не вешай нос, Анна. Ты не одинока. У тебя есть подруга.
— Все так резко переменилось, — сказала я. — Мне нужно обдумать дальнейшее. Дела идут прахом, Шантель. Надо кое-кого повидать, в том числе поверенного тети Шарлотты и управляющего банком.
— Это тебя отвлечет. Подробно записывай все в дневник. То же буду делать и я. Давай заключим пакт: говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. И пусть нас утешает, что обе мы не одиноки. Так каждая из нас сможет жить двумя жизнями: своей и подруги. — Большие зеленые глаза расширились больше обыкновенного. — Согласись, Анна, это замечательный оборот событий!
— Мы не должны потерять друг друга, — сказала я.
Она горячо закивала.
— И будем обмениваться дневниками. Поэтому даже если не сможем встречаться так часто, как хотелось бы, все равно будем в курсе всего, что происходит.
— И я узнаю все, что с тобой случится в Замке Кредитон?
— Все, — торжественно обещала она. — Анна, тебе никогда не хотелось стать мухой и, сидя где-нибудь на стенке, видеть и слышать все, что творится вокруг, и чтобы никто не подозревал?
— Кто бы от этого отказался?
— Так вот, так оно и будет. Ты станешь этой мухой. — Она расхохоталась.
Как она умела облегчить мне душу! Как мне будет ее не хватать!
Вскоре Элен вышла замуж за мистера Орфи, но вернулась ко мне, сказав, что он не возражает, чтобы она продолжала помогать по утрам. Миссис Баккл, как и прежде, убирала пыль и полировала мебель, но в четыре часа уходила и она, и я оставалась одна в Доме Королевы. Когда спускались сумерки, я сама того не желая задумывалась о смерти тети Шарлотты.
Ночами я часто вскакивала от кошмара: мне виделось, как я спускаюсь в комнату, достаю из бутылки пилюли и… тут я пробуждалась от собственного крика: «Нет-нет! Я не делала этого!» Потом я долго лежала, слушала часы, их тиканье постепенно успокаивало меня. Все было так, как сказала Шантель. Другого объяснения не могло быть.
Я не должна ворошить прошлое. Одному Богу было ведомо, что сулило мне будущее. Как мне расплатиться с долгами тети Шарлотты? Многие предметы, которые я считала принадлежащими ей, не были оплачены. Изрядная доля ее капитала ушла на приобретение китайской коллекции, в последние годы дело себя не окупало. Но сколь тревожным ни было положение, я находила в нем лишнее подтверждение теории Шантель. Мучимая все усиливавшейся болью, доведенная до отчаяния вынужденным бездействием, наблюдая, как растут долги и надвигается банкротство, она нашла в себе силы — а я хорошо знала силу ее воли — подняться с кровати в поисках забвения.
