Кэрол Мортимер - Золотая маска
Вскоре Каро принесли теплую воду для умывания и свежезаваренный чай для подкрепления сил. Оставшись одна, Каро подумала: здесь очень красиво, и все же сути дела это не меняет. Ей здесь не место!
Убежав в Лондон и выдавая себя за Каро Мортон, чтобы избежать брачного предложения опекуна, она, конечно, рисковала. Однако гораздо больше она боялась другого — вдруг кто-нибудь узнает, что она леди Каролина Коупленд! Хотя она и задумала свой побег впопыхах, подобная перспектива никогда не входила в ее планы.
Впрочем, и необходимость пожить какое-то время в лондонском особняке Доминика вовсе не внушала ей радости. Пусть Доминик решил привезти ее сюда ради ее же безопасности, но она вовсе не обязана подчиняться ему! Значит, при первой же возможности ей лучше бежать отсюда…
— Этого я вам ни в коем случае не советую…
Каро до того удивилась, услышав мягкий голос Доминика у себя за спиной, что едва не выронила чашку, которую держала в руках. Горячий чай расплескался и обжег ей пальцы, когда она резко обернулась и увидела, что он стоит на пороге гостиной.
— Позвольте уточнить, что именно вы мне не советуете? — сухо осведомилась она, ставя чашку на блюдце и осматривая ошпаренные пальцы.
— Что вы еще натворили? — В бархатистом голосе Доминика Вона послышалась тревога; он бросил что-то в кресло, а затем устремился к ней.
Каро развернулась к нему, вызывающе вскинув вверх подбородок. Руки она плотно сцепила за спиной.
— Что я натворила?! Это вы напугали меня, и я расплескала чай!
— Покажите-ка! — Не сводя с нее светло-серых глаз, он схватил ее за руки и принялся осматривать обожженные кисти.
Слова возражения застряли у Каро в горле, когда она увидела, какие у нее бледные и крошечные ручки по сравнению с его крупными, сильными руками. Поняв, как близко он стоит, она начала задыхаться. В ярком свете люстры казалось, будто его черные волосы приобретают синий отлив, а сильное красивое лицо словно состояло из сплошных теней и острых углов.
Он внимательно осматривал ее ладони и пальцы.
— Доминик, зачем вы пришли?
— Зачем? — Услышав ее хрипловатый голос, услышав, как она снова называет его по имени, он сразу забыл, зачем решил подняться к ней; грудь у него сразу стеснило, и он ощутил прилив возбуждения. — Разумеется, не для того, чтобы делать вам больно. — Он поднес ее ладонь к губам и ласково провел языком по обожженному месту. Одновременно он вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза.
— Я… это вышло случайно. — Чуть приоткрыв рот, она задышала часто и неглубоко.
— Вы бы не обожглись, если бы я не напугал вас, — с сожалением произнес он и снова принялся водить языком по ее распухшей ладони.
Ее нежная шея судорожно дернулась.
— Милорд… мне кажется, боль уже прошла. — И все же она не попыталась вырваться, отдернуться от его ласковых губ и языка.
Доминик вынужден был признать, что она… восхитительна. Он покрывал частыми поцелуями все ее пальчики по очереди. От нее пахло душистым мылом и чистой кожей. Судя по тому, как она задрожала, она тоже испытывала удовольствие от его прикосновений.
Доминик почувствовал напряжение в паху. Возбуждение нарастало с каждой секундой — и только потому, что он целовал пальцы Каро! Ее безыскусная красота возбуждала куда больше, чем заученные ласки опытных куртизанок.
С тех пор как они виделись в последний раз, она успела снять капор и плащ; несколько золотистых локонов выбились из прически. Теперь ее волосы приятно золотились в неярком пламени свечей. Глаза у нее потемнели и затуманились, щеки слегка зарделись, пухлые губы чуть разомкнулись, словно в ожидании поцелуя.
Вдруг она вырвалась и отступила; глаза у нее потемнели от тревоги.
— Милорд, по-моему, мы договорились, что вашей любовницей я не стану!
Доминик несколько раз глубоко вздохнул, признавшись самому себе, что снова подпал под влияние чувственных чар этой женщины. Женщины, которая упорно отказывается что-либо сообщать ему о себе, кроме имени. Впрочем, он подозревал, что и имя у нее вымышленное!
Он слегка встряхнул головой и выпрямился.
— Каро, я понимаю, что Батлер и Джексон откровенно восхищаются вами, однако вы, по-моему, несколько преувеличиваете силу своих чар. Наверное, считаете, что всякий встречный мужчина непременно влюбится в вас, как они, — насмешливо протянул он.
Услышав его слова, Каро густо покраснела.
— Разумеется, я не…
— В подобных мыслях, конечно, нет ничего страшного. — Он смерил ее надменным взглядом своих светло-серых мерцающих глаз. — Уверяю вас, моему пресыщенному вкусу требуется не только целовать женские пальчики — тем более пальчики женщины, которая одевается почти как монашка! — Он критически оглядел ее с ног до головы.
Каро понятия не имела, почему Доминик так себя ведет, но ей показалось, что он намеренно груб с ней. И дело не в том, что тускло-зеленое платье идет ей еще меньше, чем коричневое, которое было на ней вчера; она знала, что так оно и есть. Но ведь именно поэтому она и купила платья таких неброских расцветок! И потом, чуть раньше, когда Доминик ласкал ее в кабинете Дрю Батлера, платье вовсе не стало ему помехой!
— Милорд, я подбираю себе платья по своему вкусу, а не по вашему, — хладнокровно возразила она.
— Ваш выбор прискорбен. — Он скривился в усмешке. — Попозже пришлю к вам портниху. Будем надеяться, у нее найдутся готовые дневные платья, которые легко можно переделать по вашим меркам. А вам придется выбрать материю для одного-двух вечерних платьев. — Он сурово сдвинул брови. — Раз уж вы проведете несколько дней в моем доме в качестве гостьи, я должен позаботиться о том, чтобы вы выглядели эффектно.
— Не забывайте, я ваша гостья против воли!
Доминик пожал плечами:
— Не важно, почему вы здесь оказались; гораздо важнее не оскорблять постоянно мое чувство прекрасного своим прискорбным видом, пусть даже и недолго! — Он понимал, что говорит с ней намеренно жестоко. Раньше — всего несколько минут назад — его совершенно не волновало, какие у Каро некрасивые платья и даже кто она такая; его интересовали лишь соблазнительные изгибы тела, которое скрывается под уродливым платьем.
Ее глаза цвета морской волны сердито сверкнули.
— Сэр, вы меня оскорбляете!
Ее возмущение совершенно не тронуло его.
— Если предпочитаете считать правду оскорбительной, не буду спорить. — Он обернулся и зашагал было к двери, но у самого порога остановился и указал на кресло: — Помня вашу скромность, я подумал вот о чем: возможно, вам неудобно просить Симпсона подобрать вам одежду для сна. Поэтому я принес вам вот это.
