Мой капитан - Жанна Раскита
– К…кто вы? – заикнувшись, все же вымолвила я.
Силуэт не ответил. А лишь молча сжал мою руку и буквально поволок куда-то.
– Что вы делаете? Куда вы тащите меня?!
Но мои вопли не произвели на силуэт ни малейшего впечатления. Он шел вперед, в узкий проулок, в конце которого светился проем распахнутой двери. Мои ноги беспомощно скользили по сырому снегу, а от бессилия и отчаяния, слезы наворачивались на глаза. Но я проглотила комок в горле и завизжала во всю силу своих легких. Силуэт даже ухом не повел. На помощь мне никто не пришел, только ставни на окнах захлопнулись по – плотнее.
Я потеряла всякую надежду на спасение, в смятении осознавая, что положение мое замечательное пока, по сравнению с батюшкой моим, Боткиным Петром Николаевичем.
Меж тем мой мучитель втолкнул меня в освещенную и теплую комнату, плотно захлопнув за собой дверь.
Обладая невероятной сдержанностью от природы, я все же была в гневе. Глаза мне застилала пелена, руки тряслись, и даже страх не мог остановить меня. Как дикая кошка, я накинулась на силуэт, чье лицо теперь было ясно освещено. Я успела расцарапать ему правую щеку и шею, прежде чем он оторвал мои руки от своего лица. И только сейчас я пораженно замерла, рассмотрев его мундир. Царский военный, взирал на меня своими холодными, голубыми глазами. Казалось, его кровоточащая щека совсем не доставляла ему неудобств. Он сложил тонкие губы в ледяной улыбке, и заложил руки за спину. Его длинные каштановые волосы были гладко зачесаны назад, и туго стянуты черным кожаным шнурком, а белоснежная рубашка под сюртуком обхватывала могучую шею. Вообще, я едва доставала ему до лица руками, стоя на цыпочках. Надо отметить, что я отнюдь не коротышка!
Невольно, я отступила от ледяного великана, едва сдерживаясь, что бы с жуткой истерикой не упасть к его ногам, и молить о пощаде. Но вместо этого я нашла в себе силы произнести:
– С кем имею честь быть представленной, сударь?
Великан вновь улыбнулся, и повернулся ко мне спиной. Я была уязвлена. Но капитан (как я уже догадалась по форме), отвернулся всего на секунду, взял какую-то бумагу со стола и вновь повернулся ко мне.
– Барышня, – начал он спокойным, не предвещающим бури, голосом, – к сожалению, вы, невольно стали частью интриги, которую заварил ваш отец. Никогда не думал, что встречусь с Анной Боткиной!
Я высокомерно хмыкнула, на что он лишь улыбнулся и пригласил меня присесть на грубо отесанную скамью. Вообще, должна заметить, что обстановка комнаты оказалась очень убогой, поэтому я не удостоила ее чести моего тщательного изучения. На предложенную скамью я не села. Мужчина снова улыбнулся, и облокотился о стену, скрестив руки на груди. Он явно ожидал ответа. Я упрямо молчала.
– Дело в том, – вновь вступил он в разговор, догадываясь, должно быть, что я не отвечаю намеренно, – что вы оказались у меня не случайно. Вы не хотите узнать причину?
– Я хочу уйти, – я хочу уйти, ледяным тоном ответила я, почти подражая его тону.
Капитан хмыкнул. Он откровенно насмехался над моим безвыходным положением.
– Ваш отец, Анна Петровна, участвовал сегодня в восстании.
Я картинно молчала.
– Его участь предопределена. Но мне нужны остальные. Наверняка к вам в дом приходили сообщники вашего батюшки. Вы видели кого-нибудь из них?
Я высокомерно вскинула бровь.
– И это все, что вам нужно? Чтобы узнать все это, достаточно было проследить за нашим домом! К чему все это, капитан?
Мужчина передернул плечами, совсем как Николай, и усмехнулся.
– Отвечайте, пожалуйста, Анна, не заставляйте меня ждать, – почти взмолился он.
Я помолчала секунду, испытывая его терпение. Заметив, что он хочет что-то сказать, я раскрыла рот, в надежде опередить его. Но не успела. Впрочем, это оказалось мне на руку.
– На вашем месте, Анна Петровна, я бы не упрямился. Царь нынче не в настроении, может и казнить всю вашу семью.
– А я, – вступила я тем же высокомерным, совершенно не похожим на меня тоном, – не стала бы перебивать свидетеля своими глупыми и пустыми угрозами, капитан.
Мужчина усмехнулся опять. Я снова начала нервничать, пелена медленно покрывала глаза. Еще одно слово, и он лишится глаз, решила я. Но мужчина молчал. Тогда я произнесла:
– Нет, я никого и никогда не видела и не запоминала.
Капитан то ли разочарованно, то ли с облегчением вздохнул, пытаясь просверлить меня взглядом. Но не тут то было! Бесстрастное выражение лица – одно из наук в каждом институте благородных девиц!
– Я вам не верю, – наконец, сказал он.
Я буквально ощутила, как гневный румянец выступил у меня на щеках.
– И что это должно означать? Вообще, по какому праву вы чините мне допрос??!
Неожиданно тень в темном углу зашевелилась. Я испуганно отшатнулась. Все это время в комнате был третий человек!
Он вышел в свет. Я рассмотрела его и не узнала. Вряд ли я видела его прежде. Человек был невысокого роста, полный, приземистый, с короткой, курчавой каштановой бородой.
– Ее необходимо спрятать, – сказал человек, так словно меня здесь не было.
– Ты думаешь? – отозвался капитан, продолжая сверлить меня, ясным, как зимнее небо, взглядом.
– Угу, – буркнул в ответ второй.
В ту же секунду капитан подхватил меня под локоть, и весьма галантно подтолкнул в предварительно распахнутую, темную пасть подвала. Меня окутала темнота.
2
Не знаю, как долго я просидела там, но мне казалось, что целую вечность. Подвал казался сухим, и пахло там свежей хвоей, возможно, там хранили что-то такое…
Когда дверь в мою темницу распахнулась, у меня на языке вертелось пара язвительных высказываний. Но сказать я ничего не успела. Капитан со своим карикатурным дружком выкинули меня на улицу, словно приблудившегося котенка.
Небо медленно светлело. Неминуемо приближался рассвет. Я осмотрелась. Не далеко, у тротуара стояла моя карета, та самая, в которой меня увезли с главной площади. Я побрела к ней. В общем-то, ни на что особо не надеясь. Моя одежда была в ужасном состоянии, меха совсем не грели. И страх поселился в моей душе. Куда мне деваться? Как я могу маменьке показаться с такими новостями?
Меж тем, я подошла к карете, и открыла дверцу. Внутри спал Павлуша, крепко обнимая плетеную корзину.
– Паша, – позвала я, касаясь плеча возницы.
Мужчина встрепенулся и тут же проснулся. Паша был достаточно крупным, и на удивление проворным.
– Барышня! – воскликнул он почти радостно.
Я невольно улыбнулась его реакции.
– Поедем домой, Павлуша, – произнесла я, усаживаясь в экипаж.
– Анна Петровна, там, в корзине кое-какая еда… – буркнул он, и уселся на козлы.
Карета тронулась. К еде не
