Мари Кордоньер - Роковые мечты
Я присела и обняла за плечи плачущего Эдварда.
— Не надо плакать, Тедди, — сказала я. — Герцог Веллингтон, как отважный полководец, получил ранение на поле боя и теперь отправится в лазарет, где врачи помогут ему опять встать в строй. Я попрошу у Бейнса немного клея, и думаю, что уже завтра герцог будет опять командовать своими солдатами.
Всхлипывания вдруг прекратились, и Эдвард обеими руками обнял меня за шею, так что я потеряла равновесие и повалилась на пол.
— Вэл, только ты одна не обижаешь меня! — сказал будущий маркиз, которому шел двадцать третий год, но умственное развитие которого находилось на уровне пятилетнего ребенка.
Всякий раз, когда я смотрела в его голубые глаза, видела его большое, неповоротливое тело, меня охватывало острое чувство жалости.
Выйдя из комнаты Эдварда, я встретила служанку, которая спешила во флигель сообщить сэру Генри, что в замок прибыл учитель. От нее-то я и узнала об этом волнующем событии.
Сэр Генри, отец Эдварда, муж тети Сары, старшей дочери сэра Уильяма, маркиза Кардуфф, уединялся во флигеле, чтобы писать историю рода Вернов, который насчитывал уже восемь веков. Узнав недавно об этом, я подумала, какую все-таки злую шутку подстроила судьба, если этот род закончится на слабоумном Тедди.
Мне очень хотелось посмотреть, каков из себя этот новый учитель, потому что ничто не могло бы так нарушить застойное бытие обитателей замка, как появление свежего человека. Кроме того, я была убеждена, что очень важно знать, как выглядит этот человек, еще до того, как удастся с ним поговорить. Ведь он согласился заниматься со слабоумным молодым человеком, играющим в солдатики.
Я пробралась в галерею и, присев за перилами, смотрела на молодого человека, стоящего в холле и явно нервничающего, потому что никто пока не приглашал его пройти в гостиную или библиотеку, как об этом пишут в романах. Рядом с ним на мозаичном полу стояли два чемодана. Наконец по главной лестнице в холл спустился сэр Генри.
Они приветствовали друг друга наклоном головы, причем поклон учителя скорее смахивал на полупоклон. У учителя был приятный, в меру высокий баритон, но я не слушала, что он говорил, а старалась рассмотреть его, насколько это позволяли резные стойки перил, за которыми я скрывалась.
Александр О'Коннелл — так назвал его сэр Генри — был молодой человек высокого роста и атлетического сложения, которому были очень к лицу хорошо сшитый костюм из сукна бутылочного цвета, черный жилет и того же цвета галстук небольших размеров. Лучи полуденного солнца золотили его светлые волосы, и сэр Генри в своем бархатном фраке цвета красного бургундского вина с золотыми галунами показался мне глупым павлином, который почему-то оказался рядом с героем прочитанных мною романов.
С тех пор как я научилась складывать из букв слова, я прочитала массу книг из библиотеки деда, к которым никто до меня не прикасался, а также читала книги, которые бабушка выписывала из лондонской библиотеки, обслуживающей загородных читателей. Никто не интересовался тем, что именно я читаю. В общем-то никаких причин для беспокойства и не было: мне попадались описания разных путешествий, ученые сочинения и книги классиков.
Тем не менее прочитанные мною книги иногда ставили меня в тупик, и тогда я обращалась с вопросами к старенькой гувернантке, мисс Муллингфорд, которая занималась со мной вплоть до моего восемнадцатилетия. Как правило, она не умела ответить на мои вопросы и смотрела на меня с самым искренним удивлением.
Среди тех книг, которые присылали по почте бабушке, я больше всего любила романы, где храбрые красивые мужчины влюблялись в прекрасных дам. И точно так же, как героини этих романов, ждала я появления сказочного принца, который сразу бы превратил мою унылую жизнь в замке Кардуфф в сказку любви.
Глядя на стоявшего в холле Александра О'Коннелла, я сразу решила, что предо мною сказочный принц, а не скромный учитель.
Глава 2
Спустившись с галереи, я столкнулась с сэром Генри, который сказал мне, чтобы шла к Эдварду. Я потом узнала, что все то время, пока я была с Эдвардом, — вероятно, не меньше часа, — сэр Генри беседовал с новым учителем в библиотеке.
Когда я вошла в его комнату, Эдвард топтал ногами своих солдатиков, приговаривая при этом: «Капут! Капут! Всем смерть!» Потом он вдруг так разбушевался, что оттолкнул меня, и я больно ударилась о шкаф с посудой. Пришлось позвать Питерса. Вдвоем мы связали его и, влив ему в рот успокоительное, прописанное доктором Бэнкхёрстом, уложили в постель. Вскоре он забылся тяжелым, беспокойным сном.
В последнее время эти буйные припадки повторялись все чаще и чаще. Достаточно было какого-нибудь пустяка — неосторожного слова или проигрыша, — чтобы Эдвард вышел из себя. Я не хотела говорить об этом ни сэру Генри, ни бабушке, потому что они считали Эдварда не способным причинить кому-либо телесные повреждения. Оставалось только ждать, когда случится самое худшее — Эдвард поранит себя или меня, или Питерса, — чтобы они убедились в обратном.
Когда я вошла в столовую, то нашла там, к немалому своему удивлению, которое постаралась никак не обнаружить, Александра О'Коннелла. Очевидно, сэр Генри решил представить за обедом нового учителя остальным обитателям замка. Все время, пока мы были за столом, я не отрывала глаз от сидевшего напротив молодого человека. Там, на галерее, у меня не было возможности рассмотреть его хорошенько. Да, я знала, что старенькая мисс Муллингфорд осталась бы недовольна моим поведением («Юные леди не должны таращить глаза на незнакомых мужчин!» — сказала бы она), но как бы я иначе узнала, что у Александра О'Коннелла глаза темно-синего цвета? «Почти как небо в грозу, — подумала я, — и совсем не голубые. Вот что значит смотреть издали».
Александр О'Коннелл изредка бросал на меня взгляд, и тогда мне почему-то казалось, что ему хочется раздеть меня, снять мое прекрасное кремовое платье из шелкового муслина с голубыми лентами на груди.
— Мистер О'Коннелл теперь будет обедать вместе с нами, — сообщил вдруг сэр Генри после довольно продолжительного молчания, — так что мы сможем услышать от него, как продвигается вперед обучение моего сына Эдварда. Между прочим, мисс Валерия, кузина Эдварда, в очень хороших с ним отношениях, и вы можете узнать у нее о всех особенностях характера вашего воспитанника, мистер О’Коннелл.
То, что произошло дальше, по-видимому, удивило не одну меня: новый учитель поднял руку, словно хотел прервать речь сэра Генри, и спокойно сказал:
— Прошу прощения, сэр! Это возможно, если у вашего сына есть определенные способности, но, как я уже сказал вам во время нашей беседы, всякие необоснованные ожидания бессмысленны.
