Линда Мэдл - Шепот фиалок
Николас прошел к секретарю аукциона, чтобы договориться об оплате и получении с таким трудом приобретенного лота. Покончив со всеми необходимыми формальностями, он собрался было уходить, но не успел еще надеть шляпу, как перед ним возник лакей в зеленой с золотом ливрее дома Сент-Джонов.
– Граф Сикум, милорд? – произнес он с вежливым поклоном.
– Это еще что? – Дядя Джордж демонстративно обвел лакея взглядом с головы до ног. – Так, та-ак, грум Сент-Джона. Весьма впечатляюще, должен признать. Вышколен отменно.
Почтительный и вместе с тем высокомерный слуга даже бровью не повел в сторону дяди Джорджа, словно и не слышал его замечания.
– Да, я граф Сикум, – отозвался Николас. Уже почти два года его величали этим титулом, но он все еще к нему не привык.
– Вам, милорд. – Грум протянул ему письмо. Аккуратными буквами на листке были выписаны его титул и полное имя.
Николас взял письмо.
– Благодарю.
Лакей отступил на шаг, но уходить, по-видимому, не собирался.
– Мисс Сент-Джон просила меня дождаться вашего ответа, милорд.
– Мисс Сент-Джон? – переспросил Николас. Он был удивлен, озадачен, но в глубине души, как ни странно, доволен.
– Она, значит, не сдается, – со смешком заявил дядя Джордж. – Ну, открывай же, мой мальчик. Меня и то разбирает любопытство.
Дядя Джордж вытянул шею, чтобы взглянуть на листок в руке племянника. Николас, заинтригованный не меньше дяди, пробежал глазами несколько строчек.
– Это приглашение на музыкальный вечер в городском особняке Сент-Джонов.
– Когда он состоится?
– В конце недели.
– Приглашение-то слегка запоздало, а, как по-твоему?
Дядя Джордж презрительным фырканьем выразил свое отношение к такому вопиющему нарушению этикета и, повернувшись к лакею, обжег его взглядом, словно тот нес личную ответственность за этот промах своих хозяев.
– Я ведь в последнее время получаю не слишком много приглашений, – напомнил ему Николас, – хотя бы и запоздалых.
– Хм! Жалеть тебе не о чем. Ведь все равно на те, что получаешь, ты отвечаешь отказом. – Дядя Джордж расправил плечи. – Наше общество больше чем на половину состоит из огромной массы глупцов, доложу я тебе.
Николас с задумчивым видом сложил письмо. Вера в него дяди Джорджа была непоколебима, и Николас очень ценил такую преданность, но факт оставался фактом – ничем не подтвержденные слухи о его предательстве превратили его в некоего изгоя общества. И пусть его затворничество носило по большей части добровольный характер, но внезапная холодность высшего света если и не совсем ожесточила его, то отозвалась в нем ранее несвойственным цинизмом. Вне всяких сомнений, единственной причиной приглашения мисс Сент-Джон была надежда, что он уступит ей свою сегодняшнюю покупку.
Расставаться с музыкальным отрывком он не собирался. Зная это, ему следовало бы сразу отклонить ее приглашение, но уж больно заинтриговал его вспыхнувший в удивительных глазах леди огонь. Николас отлично знал, зачем ему самому необходим этот листочек с неровно оборванными краями, но вот откуда в мисс Сент-Джон такое страстное желание приобрести часть наследия венгерского композитора? А почему бы, собственно, и не попробовать получить ответ на этот вопрос? В конце концов, его светскую жизнь сейчас слишком насыщенной не назовешь, а компания обещает быть интересной.
Он повернулся к лакею:
– Передай своей госпоже, что я счастлив принять ее приглашение на музыкальный вечер и буду с нетерпением ждать момента, когда смогу отдать должное ее гостеприимству.
Дядя Джордж, да хранит его Господь, не проронил ни слова.
– Слушаюсь, милорд. – Грум снова поклонился. – Я передам ваш ответ мисс Сент-Джон.
Дверь за лакеем закрылась. Надев шляпы, Николас и дядя Джордж вышли вслед за ним на Йорк-стрит и в сероватой мартовской мгле успели заметить, как экипаж мисс Сент-Джон скрылся за углом.
– Необычное семейство эти Сент-Джоны, – заметил дядя Джордж в недвусмысленной попытке выяснить у племянника причины, заставившие того принять приглашение.
– Мне многие так говорили. – Николас вовсе не собирался сообщать дяде Джорджу о своем интересе к мисс Сент-Джон. Он сделал знак, чтобы подали их экипаж.
– Да уж, богаты, как сам царь Мидас. Миссис Сент-Джон скончалась родами, произведя на свет близнецов, а Джеймс Сент-Джон вторично так и не женился. Несколько лет тому назад он отправился в очередную деловую поездку, но его судно пропало в море. С тех пор, насколько я знаю, Дэвис взял на себя управление фамильным импортно-экспортным бизнесом – и отлично справляется, – продолжал словоохотливый родственник Николаса. – Их считают едва ли не законодателями мод. Особенно превозносят вкус его сестры-близнеца, мисс Дориан. Деньги и тонкий вкус – вот сочетание, которому высший свет не в силах противостоять; вот все, чем свет восхищается, что он обожает и к чему стремится.
Николас слушал молча. Любитель поговорить, дядя Джордж никогда не нуждался в поощрении.
– Не обошлось, правда, и без скандала. Помнится, он был связан с их тетушкой, Шарлоттой Сент-Джон, и ее несчастной любовью к какому-то иностранному герою, погибшему за свою страну. Но высший свет закрыл на это глаза. Деньги в этом смысле – достоинство весьма и весьма ценное. Почти столь же ценное, сколь и титул. А Дэвис Сент-Джон, кстати, не лишен амбиций. Вроде бы даже надеется получить титул – стать рыцарем или баронетом. Так, во всяком случае, поговаривают в клубе.
К тротуару подъехал открытый экипаж Деррингтонов.
– В таком случае он вряд ли обрадуется моему появлению среди гостей его дома.
Николас следом за дядей забрался в карету и приказал кучеру отвезти их через центр к лондонским докам. На сегодняшний день с высшим светом и его интригами было покончено. Николас хотел узнать, какие корабли бросили якорь на Темзе. Со дня на день в Дептфорде ожидали прихода «Неустрашимого», где капитаном был Гэвин Треффорд, единственный теперь, если не считать дядю Джорджа, друг Николаса.
– И зачем ты принял приглашение мисс Сент-Джон, никак понять не могу? – не унимался дядя Джордж. Он явно не желал закрывать эту тему. – Впрочем, я уверен, что Дэвис, как истинный джентльмен, не станет устраивать сцен. Что же до Дориан Сент-Джон… ей-то, судя по всему, на репутацию наплевать. И вообще, скорее всего она попытается выкупить у тебя этот клочок нотной бумаги.
– Догадываюсь. – Уголки его губ дрогнули в довольной усмешке, а на сердце стало легко – до странности легко! – при воспоминании о вызывающем блеске глаз Дориан Сент-Джон.
Вопреки сложившейся привычке не обращать внимания на погоду, Николас, выискивая признаки близких перемен, поднял глаза к нависшему над городом небу. Свинцовые облака, казалось, не предвещали ничего более худшего, чем извечный британский туман. Легкий бриз с реки обласкал его щеку, принеся с собой знакомый запах порта – смесь промозглой сырости и смрада гниющей рыбьей требухи.
