Виктория Холт - Лорд-обольститель
Что ж, результатом этой встречи стал его роман с Китти, но, разумеется, у графа были совершенно иные планы относительно судьбы своей дочери. Он ни в коей мере не был ценителем искусства. Ему были нужны миниатюры Коллисона лишь потому, что, по мнению людей его круга, они придавали интерьеру определенный лоск.
«Обыватель», — отзывался о нем отец. Граф считал художников не более чем прислугой, к которой светским людям надлежит относиться соответственно ее положению в обществе. Что же касается дочери, то он рассчитывал выдать ее по меньшей мере за герцога.
Но леди Китти оказалась девушкой, способной настоять на своем, тем более что она влюбилась в художника так же страстно, как и он в нее. В итоге они сбежали, и разъяренный отец сообщил своей дочери, что ворота Лэнгстонского замка закрылись за ней навсегда. Поскольку она была настолько неосмотрительна, что вскоре после побега поспешила стать Китти Коллисон, семья Лэнгстонов порвала с ней всяческие отношения.
Узнав об этом, леди Китти лишь пренебрежительно фыркнула и приготовилась провести в Коллисон-Хаус всю оставшуюся жизнь, которая, должно быть, показалась ей весьма скромной.
Спустя год после их венчания родилась я. Мое появление на свет было достаточно драматичным и стоило леди Китти львиной доли и без того слабого здоровья. Когда стало ясно, что она не сможет больше иметь детей, супругам пришлось взглянуть в лицо реалиям бытия и смириться с очевидным: их единственный ребенок был девочкой, а это означало конец династии Коллисонов.
Впрочем, разочарование никак не отразилось на их родительских чувствах. Я вникла в эту ситуацию вполне самостоятельно, знакомясь с традициями семьи и студией, озаренной ярким светом, струившимся сквозь огромные окна.
Многое стало известно из разговоров слуг. Я умела слушать и быстро сообразила, что получу гораздо больше ответов на свои вопросы, прислушиваясь к сплетням, чем расспрашивая родителей…
— Рождение сыновей всегда было проблемой для Лэнгстонов, — однажды авторитетно заявила кухарка, беседуя с горничной. — Моя племянница прислуживает одному из их кузенов. Она говорит, у них огромный дом. Одних только слуг человек пятьдесят… не меньше… и это только в загородном поместье. Ее милость тоже могла бы так жить.
— Ты думаешь, она жалеет?
— Думаю, да. А как не жалеть? Все эти балы, и титулы… и все такое. Она ведь могла выйти замуж за герцога.
— И все-таки надо отдать ему должное, он настоящий джентльмен.
— Да, тут я должна с тобой согласиться. Но он всего лишь торговец… или что-то в этом роде… в общем, торгует. Ну, я, конечно, понимаю, что это картинки… Но все же товар… и он его продает. А это означает, что они не пара. И за это надо расплачиваться. К тому же, не забывай, у них нет сына. Все, что у них есть, это мисс Кейт.
— Зато девчонка с мозгами, это уж точно. Да и манеры что надо… как у настоящей леди.
— Не похожа ни на него, ни на нее…
— Знаешь, что я думаю? Надо было ему жениться на крепкой молодой девке… своего круга… на дочке сквайра или вроде того… Его занесло слишком высоко, это уж точно. А та рожала бы ему по ребенку каждый год, пока он не получил бы сына, чтобы научить его всему этому рисованию. Вот как это должно было быть. А тем, кто обувает не свои башмаки, рано или поздно приходится за это расплачиваться…
— Думаешь, он недоволен?
— Еще бы! Он ведь хотел сына. И, между нами говоря, ее милость не особо ценит всю эту его мазню. Хотя, если бы не мазня, они бы никогда не встретились. Но кто скажет, что это не было бы к лучшему?
Так я познавала реалии бытия.
А к тому времени, когда я проникла в тайну отца, мамы не было на свете уже целый год. Ее уход стал для нас тяжелым ударом. Мама была очень красивой, и нам с отцом нравилось просто сидеть и смотреть на нее. Она носила синие платья, под цвет глаз. А те, которые она надевала к чаю, были очень нарядными, украшенными кружевами и лентами. Поскольку мое рождение сделало ее почти что инвалидом, я ощущала груз ответственности за это. Но утешала себя тем, что ей нравится по-королевски возлежать на кушетке, принимая посетителей. Бывали дни, которые она называла хорошими. Тогда мама играла на рояле, украшала комнаты цветами, а иногда даже принимала гостей, в основном из числа соседей.
Нас навещали Фаррингдоны из Особняка. Им принадлежала большая часть окрестных земель. Приходили также викарий и доктор со своими семьями. Все, даже леди Фаррингдон, считали немалой честью для себя приглашение посетить леди Китти. Положение в обществе весьма и весьма заботило леди Фаррингдон. Несмотря на все свое богатство, сэр Фредерик был всего лишь баронетом во втором поколении, и его супруга испытывала некоторое благоговение перед дочерью графа.
Мама даже не пыталась заниматься хозяйством. Эта обязанность была возложена на Иви, без которой наша жизнь была бы достаточно сложной. Когда Иви появилась у нас впервые, ей было всего семнадцать. Мне тогда исполнился год. Моя мать была грациозна и изящна, но абсолютно беспомощна. Иви была какой-то ее дальней кузиной, представительницей армии бедных родственников, зачастую существующих за счет богатых. Значит, еще одна девушка из рода матери когда-то вступила в неравный брак, то есть пошла против воли родителей, что повлекло за собой погружение в безвестность. Иви была отпрыском одной из таких заброшенных ветвей. Однако она каким-то образом поддерживала связь со стволом, так что более благополучные родственники имели возможность обратиться к ней за помощью в случае необходимости.
Когда обнаружилось, что моей матери придется провести большую часть своей жизни, лежа на кушетках, она вспомнила об Иви как о человеке, способном оказать ей достаточно действенную помощь.
Иви переехала к нам и никогда об этом не жалела. Впрочем, как и все мы, которые зависели от нее. Она была весьма квалифицированной экономкой, занималась домашним хозяйством, присматривала за слугами, исполняла роль компаньонки и камеристки при матери, а меня окружила поистине материнской заботой. Все это позволяло отцу работать, не отвлекаясь на решение бытовых проблем.
Итак, у нас была Иви. Она организовывала небольшие вечеринки для мамы и принимала отцовских заказчиков. Если отцу приходилось уезжать (что случалось достаточно часто), он мог быть совершенно спокоен, зная, что Иви о нас позаботится должным образом.
Когда отец возвращался, мама с огромным интересом слушала его рассказы. Ей нравилось считать своего мужа знаменитым художником, чьи работы пользуются большим спросом, хотя сами по себе эти работы ее не особенно занимали. Я видела, как ее глаза подергиваются пеленой непонимания всякий раз, когда он принимался с энтузиазмом говорить о живописи. Зато я отлично понимала его, потому что в моих жилах текла кровь Коллисонов. Я чувствовала себя по-настоящему счастливой только тогда, когда держала в руке тонкую соболью кисточку и легкими движениями наносила уверенные мазки на пергамент или пластину из слоновой кости.
