Линда Ховард - Против правил
– Я хотел поговорить с тобой прежде, чем ты приедешь на ранчо, и мне показалось, что это идеальная возможность.
– Ну, так говори.
– Давай сначала поднимемся в воздух.
Летать на маленьком самолете Кэтрин еще с пеленок было не в новинку, ведь наличие воздушного транспорта считалось неотъемлемой частью хозяина ранчо. Откинувшись на спинку сидения, Кэтрин повела плечами, разминая одеревеневшие мышцы, ноющие после длинного перелета из Чикаго. Вокруг ревели реактивные самолеты, заходя на посадку или взлетая, но Рул сохранял невозмутимость, пока общался с диспетчером и выруливал на свободную полосу. Уже через несколько минут они взмыли ввысь и понеслись на запад; сияющий на весеннем солнце Хьюстон остался на юге. Внизу ярко зеленела молодая трава, и Кэтрин наслаждалась открывающимся видом. Всякий раз, когда она приезжала, ей приходилось заставлять себя покидать это место, и всякий раз после отъезда ее месяцами мучила боль, как будто она лишилась чего-то жизненно важного. Она любила эту землю, любила ранчо, но сумела пережить последние годы, только оставаясь в добровольной ссылке.
– Говори, – резко произнесла она, пытаясь остановить поток воспоминаний.
– Я хочу, чтобы ты осталась, – сказал Рул, и Кэтрин почувствовала себя так, словно он нанес ей удар кулаком в живот.
Остаться? Разве Рул не знал лучше всех, насколько это для нее нереально? Кэтрин искоса взглянула на него и обнаружила, что Рул хмуро всматривается в горизонт. На мгновенье ее глаза задержались на твердом волевом профиле, а затем она отвернулась и снова стала смотреть вперед.
– Нечего сказать? – спросил он.
– Это невозможно.
– И все? Ты даже не собираешься спросить, зачем?
– А мне понравится ответ?
– Нет. – Рул пожал плечами. – Но тебе не удастся от него уклониться.
– Тогда скажи мне.
– Рики опять вернулась. Она много пьет и совершенно неуправляема. Уже пошли разговоры о ее ужасных поступках.
– Она взрослая женщина, я не могу ею командовать, – ответила Кэтрин холодно, хотя ее взбесила мысль о том, что Рики валяет имя Донахью в грязи.
– Думаю, можешь. Вот Моника не в состоянии, мы же с тобой знаем, что мать из нее не ахти. С другой стороны, после твоего последнего дня рождения именно ты главная на ранчо, и значит, Рики зависит от тебя.
Рул повернул голову и пригвоздил Кэтрин к креслу темными пронзительными глазами.
– Я понимаю, что Рики тебе не нравится, но она твоя сводная сестра и снова носит фамилию Донахью.
– Снова? – съязвила Кэтрин. – И зачем ей после двух разводов беспокоиться о том, чтобы изменить фамилию?
Рул прав – ей не нравилась Рики, никогда не нравилась. Ее сводная сестра, старше на два года, имела дьявольский темперамент. Кэтрин бросила на Рула насмешливый взгляд:
– Ты же говорил, что именно ты управляешь ранчо.
– Так и есть, – тихо ответил он, и по спине Кэтрин пробежала дрожь. -Но я им не владею. Ранчо – твой дом, Кэт. Пора тебе примириться с этим фактом.
– Нечего читать мне нотации, Рул Джексон. Мой дом теперь в Чикаго и…
– Твой муж мертв, – жестко прервал ее Рул. – Там у тебя ничего нет, и ты это знаешь. Что тебя там ждет? Одинокое жилище и скучная трудовые будни?
– Мне нравится моя работа, кроме того, мне вообще не обязательно зарабатывать на жизнь.
– Да, не обязательно, только ты сойдешь с ума, сидя в пустых комнатах и ничего не делая. Конечно, муж оставил тебе немного денег. Но лет через пять они закончатся, и я не позволю тебе разорять ранчо, вкладывая средства куда-то еще.
– Это мое ранчо! – резко указала Кэтрин.
– Оно также принадлежало твоему отцу, и он его любил. Ради него я не дам тебе забросить хозяйство.
Кэтрин вздернула подбородок в попытке сохранить самообладание. Рул бил по больному и знал это. Он снова взглянул на нее и продолжил:
– Ситуация с Рики ухудшается, я не в состоянии возиться с ней и в то же время выполнять свою работу. Мне нужна помощь, и ты, Кэт, единственная, кто способен помочь.
– Я не могу остаться.
Но в этот раз в ее голосе послышалась нерешительность. Ей не нравилась Рики, но, с другой стороны, ненависти к ней Кэт тоже не испытывала. Рики представляла собой раздражающую проблему, но когда-то они обе были моложе, когда-то хихикали вместе, как самые обычные подростки. И к тому же, на что справедливо обратил внимание Рул, Рики носила имя Донахью, приняв его как свое собственное, когда отец Кэтрин женился на Монике, хотя это никогда и не оформили по закону.
– Я попытаюсь взять отпуск.
Кэтрин поняла, что сдается, и в запоздалой самозащите добавила:
– Но не насовсем. Я привыкла жить в большом городе и наслаждаться тем, что невозможно найти на ранчо.
И это почти правда. Ей действительно нравилась безостановочно бьющая ключом бурная городская жизнь, но она отказалась бы от нее без тени сомнения, если бы почувствовала, что для нее возможна спокойная, мирная жизнь на ранчо.
– Когда-то ты любила это место, – заметил Рул.
– Это было давно.
Больше он ничего не добавил, и минуту спустя Кэтрин, откинув голову, смежила веки. Она отдавала себе отчет в том, что полностью доверяет способности Рула управлять самолетом, и это понимание было горьким, но неизбежным. Она готова доверить ему свою жизнь, но ничего больше.
Даже с закрытыми глазами Кэтрин осознавала его присутствие рядом с собой, чувствовала, как согревает ее тепло его тела, ощущала пьянящий мужской аромат, слышала ровное дыхание. Когда Рул шевелился, в ее теле зарождалась дрожь. «Боже, – подумала она в отчаянии, – неужели мне никогда не забыть тот день? Неужели он набросил тень на всю мою жизнь и управляет ею одним лишь своим присутствием?» Рул не давал ей покоя даже в браке, заставляя лгать собственному мужу.
Кэт погрузилась в легкую дремоту – переходное состояние между бодрствованием и сном – и обнаружила, что с предельной ясностью может вспомнить все, что ей известно о Руле Джексоне. Она знала его всю жизнь. Его отец жил по соседству и владел небольшим, но процветающим хозяйством, и Рул работал на ранчо с тех пор, как подрос достаточно, чтобы сидеть на лошади. Будучи на одиннадцать лет старше Кэт, он казался ей взрослым мужчиной, а не мальчишкой, каким был на самом деле.
Даже ребенком Кэтрин знала, что Рул Джексон и скандал – близнецы-братья. Его называли не иначе как «этот дикий мальчишка Джексона», и девушки постарше хихикали, обсуждая паренька. Однако он был всего лишь подростком, соседом, и нравился Кэтрин. Рул никогда не уделял ей слишком много внимания при встречах, но если все же заговаривал, то вел себя по-доброму и умел преодолевать ее застенчивость. Он проявлял доброту ко всем малышам: и к зверушкам, и к детям. Кое-кто говорил, что общество животных подходит ему больше, чем общество людей, но почему-то он редко работал непосредственно с лошадьми и собаками.
