Бейтс Болдуин - Воин султана
Далеко позади, на краю болота, собаки снова учуяли след, взлаяли и побежали, опустив носы к земле, и лишь изредка потявкивая. Здесь, на верху холма, следы выветривались очень быстро.
Еще дальше, на краю трясины, Ранальд Мак-Грегор, возглавлявший охоту, остановил коня, поджидая своего гостя. Виконт де Керуак был очень хорошим покупателем, он приобретал у него корабельное снаряжение и провизию, ремонтировал свои корабли на его верфи в Норфолке; подружиться с таким человеком — очень полезно для дела. Табак, снаряжение для судов, много разных других, даже нелегальных, товаров, можно отвозить на кораблях и продавать на Мартинике, в Гваделупе, Сан-Доминго, во французских портах на Средиземном море и даже в Луизиане. Поэтому-то толстяк Мак-Грегор и хотел произвести впечатление на гостя.
— Отличная охота, правда, мсье? — спросил он, лучезарно улыбаясь.
Виконт, худой, смуглый, сурового вида, подъехал к Мак-Грегору на гнедом гунтере, с улыбкой глядя, как тот вытирает со лба пот — жара стояла невыносимая.
— Мы вроде бы потеряли его?
Этот толстый торговец — хитрец и богач, но на лице у него все написано!
— Да нет же! — возразил упрямый шотландец. — Надо чуть-чуть подождать. Как только собаки снова возьмут след, мы сразу услышим их.
Некоторое время они сидели на своих фыркающих конях молча, пока не подоспели остальные охотники; Клайбурн из-под Дэра, Табб с верховьев, Лилилторн и Ли с Хэмптонской дороги и все остальные. Мак-Грегор пустил по кругу большую серебряную фляжку, не забыв и сам сделать добрый глоток.
— Очень жаль, мсье, что вы считаете необходимым покинуть нас. Скоро здесь будет весенний перелет уток.
— Я бы и рад задержаться, мсье, — виконт развел руками, — но в кармане у меня бумага с поручением короля. И больше того — мне кажется, что пора гасить некий пожар. Я не хотел бы, чтобы сердце моей дочери было разбито.
— Ох, уж этот Дик!
Ранальд Мак-Грегор нахмурился. Столько хлопот с парнем… Но тише, послушайте!
Издалека, с края болота, донесся лай.
— Они нашли след, — закричал Мак-Грегор. — Вперед, мсье! Поспешим на голоса!
Девушка сидела за спиной, и Дик направил лошадь из лощины по тропе вверх, по опушке леса, к краю утесов, а потом свернул через зеленеющие поля к лесу на гребне холма плантации Бак-Хилл.
Белые звездочки кизила и яркие бутоны какого-то другого кустарника покачивались над маленькой поляной. Среди луговой травы и свежего мха поднимались узорные листья папоротника, кивали головками желтые фиалки, жимолость обвивала ограду, весенний воздух был наполнен дурманящим ароматом миртов.
Дик остановил лошадь, спрыгнул на землю и повернулся, протягивая к девушке руки.
— Ричард! Ты думаешь… А если папа найдет нас?
Юноша нахмурился.
— Ничего с тобой не случится, Эжени. Мне просто нужно кое-что сказать тебе.
Он взял ее за плечи и повернул так, чтобы через поля и утесы ей были видны бухта, Родстед, весь нижний конец полуострова и даже часть усадебного дома.
— Смотри! В один прекрасный день все это станет моим. Я оправдаю прозвище, которое мне дали! Меня называют Дьяволом! Я предлагаю все это тебе!
Девушка резко повернулась и ударила его в грудь кулачком.
— Ричард! Прекрати свои дурацкие разговоры о дьяволах!
— Хорошо.
Он смотрел на нее сверху вниз с улыбкой, притянув так близко к себе, что их тела словно целовались.
— Но неужели я не ввожу тебя в искушение?
— Еще бы! — честно ответила она. — Конечно, вводишь, но совсем не этим… Ты — главное мое искушение.
— Эжени!
У него не было слов.
— Я…
— Нет, Ричард! На такое я не пойду — сначала ты должен поговорить с моим отцом!
— Сегодня же, Эжени! И тогда — когда уйдет корабль — ты будешь со мной, станешь моей женой?
Она скользнула ладонями вверх по рукам и плечам юноши.
— Ричард! Мой Ричард, я хочу быть с тобой всегда. При чем здесь корабли? Пусть они приходят и уходят. Я не стыжусь, Ричард, сказать, что я так тебя люблю, так хочу быть твоей…
— Эжени! Сегодня же — клянусь — я поговорю с твоим отцом!
— Я боюсь. — Она придвинулась ближе. — Папа не любит англичан, хотя с некоторых пор и делает вид…
— Тогда я последую за тобой куда угодно. Я готов на край света идти ради тебя!
Неожиданно он признался, как взволнованный мальчишка, столкнувшийся с непреодолимым препятствием:
— Но меня беспокоит мой отец! Он терпеть меня не может! Он никогда не понимал веселого легкого нрава моей матери, так же, как…
— Тише! Тише, Ричард! Пойми, твоя мать ушла туда, где уже ничто не может огорчить ее, а он остался здесь, один, и ходит по тем же дорожкам, где ходила и она. Наверное, когда отец видит тебя, его одолевают воспоминания. Потому он и кажется сердитым. Но он просто не может не любить тебя; мой Ричард, в этом я убеждена!
— К сожалению, я не настолько уверен в этом!
Дик улыбнулся, глядя на нее.
— Но, что бы он ни сказал, я люблю тебя, Эжени! Клянусь, ему не встать на моем пути! Если ты хочешь быть со мной…
— Ричард! Mon grand coeur![1]
Они и не заметили, как бросились в объятия друг друга. Эжени подняла к нему лицо, ее руки скользнули по его плечам и обхватили шею; он обвил руками ее талию, прижав к себе, и их исполненные нетерпения губы встретились. Они долго стояли, замерев, и тела их были так напряжены и охвачены желанием, что даже через корсет и ткань платья Дик чувствовал трепет ее горячей груди.
Под изгородью, позади них, был чуть покатый берег, покрытый мягкой зеленью. Они не помнили, как оказались там. В памяти остались лишь жаркие, нежные, торопливые, безумно сладкие поцелуи, прерывающееся дыхание, горящие губы, дерзкие и ласковые руки на бархатистой щеке, на напрягшейся груди, на шелковой коже бедра.
Конечно, влюбленные не заметили запыхавшегося лиса, который выскочил из зарослей, бросил на них озадаченный взгляд и ринулся вдоль изгороди, а потом через зеленое поле табака. Не видели они и молчаливых, напряженно нюхающих воздух собак, которые промчались мимо, а кровь, гудящая в головах, заглушила приближающийся стук копыт. И только когда первый всадник, обливаясь потом, вылетел на поляну и шоколадная кобыла затанцевала в изумлении в дюжине шагов от них, двое вернулись к действительности.
Дик инстинктивно бросился вперед, телом заслоняя девушку от неожиданной опасности. В то же самое мгновение еще с полдесятка всадников продрались сквозь заросли, но, конечно, ближе всех оказался сам Ранальд Мак-Грегор.
Бросая изумленные взгляды на перепуганную парочку, всадники в красных сюртуках скромно удалились с пылающими от смущения ушами, вслед за собаками. Но четверо задержались.
