Хизер Грэм - Ничто не разлучит нас
Джеффри неожиданно просиял:
– Он никуда не денется. А если только попробует, то я зашлю к нему тебя.
– С чего ты взял, что я смогу поправить положение? – грозным голосом переспросила Гейли.
– Он постоянно нуждается в натурщицах.
– Не поняла?!
– Считай, что это комплимент. Наверное, Рубенс счел бы тебя чересчур костлявой, но в наши дни ты обладаешь ценным капиталом. – Гейли смотрела на него, подумывая, как распорядиться комплиментом. Джеффри рассмеялся: – Ну давай же! Ты хочешь меня убедить, что не пожертвуешь всем ради искусства?
– Нет, – отрезала она. – Уж во всяком случае, не для этого старого затворника.
– Ага! А будь он молод и красив, тогда бы пожертвовала?
– Нет! Я этого не говорила. Но я не позирую, а торгую картинами, забыл? – Гейли улыбнулась. – Да, у меня полно всевозможных предрассудков, но, несмотря на них, ты меня терпишь.
Джефф тоже улыбнулся:
– Но позировать самому Бренту Мак-Келли…
– Хочешь пари? Я бьюсь об заклад, что он – настоящий монах. Джефф, спорим, у него длинные седые космы и борода до колен? Он никогда не моется, потому что все время проводит в своей студии за мольбертами. Наверняка его малюсенькие свинячьи глазки горят адским огнем. И мы проведем весь завтрашний день в надежде, чтобы он вообще отказался выставляться!
Джеффри хмыкнул и удивленно приподнял брови:
– Неужели подготовка выставки далась тебе так трудно?
– Не то слово! – Гейли пожала плечами и отвернулась от картин, направляясь к рабочему месту. Это был подлинный викторианский стол-бюро, вполне соответствовавший строгой роскоши галереи.
Она перекинула ремень сумочки через плечо, а когда повернулась, чтобы уходить, то увидела, как Джеффри все еще внимательно рассматривает ее. Гейли вздохнула.
– Возможно, это все гениально, – объяснила она, указывая рукой на стены, увешанные полотнами. – Но признаюсь, я здорово намучилась с ними. У меня ничего не получалось. Вот увидишь, если завтра утром мистер Мак-Келли все-таки соизволит нас посетить, то все к чертовой матери переделает по-своему.
– Может, да, а может, и нет, – безмятежно сказал Джефф.
Гейли слегка раздражала его улыбка. Конечно, он не из тех, кто спорит до победного конца.
– Ты собираешься ехать? – спросил он.
– Все равно уже ничего не исправишь.
– Да, но ты кое-что забыла. Без меня тебе до дома не добраться, ведь утром ты приехала со мной.
– А-а… Ну что ж, я собралась, а это значит, что работать больше некому.
– Звучит патетически. Намекаешь на то, что я не оценил твоих усилий? Хорошо. Сейчас запрем галерею и поедем.
Уже в серебристо-голубом «мазератти», который Джефф смог позволить себе только в этом году, он решил расспросить Гейли о ее планах на вечер. Выбираясь из гаража на оживленную трассу, он бросил взгляд на спутницу:
– Идешь с девчонками в «Красный лев»?
– Да, сегодня у Тины день рождения, и она любит этот бар. Там неплохо.
– Громкая музыка, табачный дым клубами и тьма народу.
– Хочешь прийти?
– Нет.
– Ах да! Ведь у тебя свидание с Бубс!
– С Мадлен Курбье, – незлобиво поправил Джеффри.
– Ну да, я и говорю. С Бубс. – Гейли улыбнулась, шаловливо опустив ресницы. Она ничего не могла поделать. Ей хотелось поддразнить Джеффа, потому что Мадлен Курбье, или Бубс, была обладательницей необъятного бюста, а Джеффри обожал большие груди.
– Возможно. У меня и вправду сегодня встреча.
– Поберегись, чтобы она тебя ненароком не придушила. Не забывай, что завтра выставка. Мечта всей твоей жизни. А мне кажется, я уже читаю газетные заголовки вроде: «Владелец известной галереи задушен грудями любовницы накануне самого знаменательного дня в своей жизни!»
– Очень смешно, мисс Норман. Но я не говорил, что у меня свидание, я сказал «встреча». А тебе советую вести себя поаккуратнее: старшего брата не будет рядом, чтобы отгонять чрезмерно назойливых ухажеров, с которыми ты станешь флиртовать.
– Но я никогда…
– Врешь.
– Я всегда только по-дружески…
– Врешь. Стоит тебе улыбнуться, как у них начинают течь слюни.
– Джеффри, ты невыносим!
Между тем они подъехали к дому Гейли. Джефф нагнулся, чтобы открыть дверцу:
– Будь подобрее к Бубс, и я исправлюсь. Потом, я не уверен, что тебе стоит ехать в «Красный лев». Ей-богу, уж лучше бы отправиться на религиозную вечеринку.
– Это еще почему?
Огни проезжающей машины осветили загорелое лицо Джеффри. Он пожал плечами:
– Пора бы найти симпатичного парня и остепениться. Ты ведь не молодеешь.
– Но мне только двадцать восемь, Джеффри.
– А чем был плох Тим Гарретт?
Гейли насупилась и подумала, что разговор зашел слишком далеко, и, как ей казалось, она понимала, к чему клонит Джефф.
– Он ненавидит искусство.
– А Ховард Грин?
– Да у него такая одышка! Нет, правда. Это ужасно. Будто пришла на свидание с древним старцем.
– Билл Уильямсон? У него тоже одышка?
– Нет. Но мы друг другу не подходим.
– А он был от тебя без ума. Ты просто не даешь никому ни единого шанса.
– Но я же не отказываюсь от знакомств…
– Нет. Но даю голову на отсечение, что после Тейна Джонсона ты ни разу не была ни с кем в постели.
Она внезапно напряглась:
– А вот это тебя не касается, Джеффри, – и толкнула дверцу машины.
Он поймал ее за руку и состроил виноватую мину.
– Я не хочу совать нос не в свое дело. Просто мечтаю видеть тебя счастливой, Гейли.
Она со вздохом улыбнулась и пожала его руку:
– Спасибо, Джефф, но я уже счастлива.
– У тебя есть прозвище. Снежная королева. Хоуви на днях жаловался мне, когда мы вместе обедали у Даффи.
Гейли рассмеялась:
– Только что ты упрекал меня в склонности к флирту, и вот я уже Снежная королева.
– Я хотел бы, чтобы ты не замыкалась на неудаче. И веди себя осторожно. На тебя всегда и все обращают внимание, а ты играешь поклонниками. Но однажды какой-нибудь отчаянный парень заставит тебя плясать под свою дудку.
– Джефф! Я иду с подругами на день рождения Тины. Я буду хорошей, обещаю тебе.
– Но сегодня всякое может статься, – загадочно пробормотал Джефф, однако, когда Гейли переспросила, он отрицательно покачал головой.
– Ты что, увлекся Таро? – поддела она.
– Нет, кофейной гущей! – нашелся Джефф. – А теперь ступай-ка поживее. На улице не жарко. Да и Бубс меня, наверное, заждалась!
– Значит, все-таки Бубс?
– Какая разница, с кем целоваться.
Гейли со смехом выбралась из машины. В воздухе кружились мягкие снежинки. Она поплотнее закуталась в пальто, держа воротник под самым подбородком, и помахала «мазератти», мягко поплывшему в сгущающиеся сумерки. Даже когда задние фонари исчезли вдали, Гейли продолжала стоять у обочины дороги. Начиналась чудная ночь. Снег лежал не мокрый, а свежий и чистый. Прохладный воздух, казалось, был накрахмален морозом.
