Эрин Хантер - Забытый Воин
Воробей со стоном затряс головой. Это было давно, очень давно и осталось в прошлом! Его жизнь всегда была и будет связана с настоящим, с Грозовым племенем. Так почему же ему так часто кажется, будто он заблудился во времени и живет чужой жизнью?
- Привет, Воробей, - неразборчиво проурчала Иглогривка, и Воробей понял, что она спозаранку взялась за сортировку трав. - Наконец-то ты проснулся!
Вместо приветствия он недовольно хмыкнул. Иглогривка тоже действовала ему на нервы. Воробей не забыл, как Львиносвет под большим секретом рассказал ему, что однажды бедняжке настолько опостылела жизнь калеки, что она упросила своего брата Шмеля отнести ее в лес собирать травы.
«А тут, как назло, какая-то собака вырвалась у своего Двуногого и выскочила прямо на поляну, - рассказывал Львиносвет. - Тут и здоровый- то кот, на четырех лапах, с трудом мог бы удрать, а что могла поделать Иглогривка? Хорошо, мы с Прыгунцом оказались рядом и сумели увести собаку прочь! Если бы не счастливый случай, от Иглогривки бы одни клочья остались!»
«Мышеголовая! - взорвался Воробей, выслушав эту историю. - И что ей не сидится в палатке?»
«Она вбила себе в голову, что от нее никому нет никакой пользы, - сочувственно объяснил тогда Львиносвет. - Думаешь, легко чувствовать себя обузой всему племени? Может, ты найдешь Иглогривке какое-нибудь полезное занятие? Мы с Пеплогривкой пообещали ей, что она непременно сможет быть полезной для всех».
«Ты не имел никакого права раздавать такие обещания, не посоветовавшись со мной! - возмутился в ответ Воробей. - И что я теперь, по твоему мнению, должен сделать? Взять ее в ученицы? Да не нужна мне никакая ученица, и слышать об этом не желаю!»
«Нет, я не это имел в виду, - сконфуженно буркнул Львиносвет, покачивая кончиком своего золотистого хвоста. - Просто дай ей какое-нибудь интересное задание!»
Воробей еще долго ворчал, но все-таки, пусть и нехотя, последовал совету брата. Вскоре он вынужден был признать, что Иглогривка оказалась очень понятливой и все схватывала на лету. Не говоря уже о том, что за время вынужденного заточения в палатке целителя она и так многому научилась.
«Я и не замечал, как много пользы она приносит, - задумчиво повел усами Воробей. - Лапы у нее ловкие и чуткие, травы она разбирает просто замечательно, а в последнее время научилась так ловко вымачивать увядшие листики в луже позади пещеры, что они у нее даже не рассыпаются!»
- Воробей? - настойчивый голос Иглогривки прервал его размышления. Он услышал, что она выбралась из кладовой и повернулась к нему. - Ты не заболел? Я слышала, ты всю ночь вертелся, как будто у тебя муравьи в подстилке завелись!
- Все нормально, - пробурчал Воробей, не испытывавший никакого желания вспоминать о тревожных снах, мучивших его ночью.
- У нас календула кончается, - продолжала Иглогривка. - Мы почти весь запас извели на лечение царапин Голубки после того, как вы вернулись с гор. Хочешь, я попрошу Яролику нарвать нам свежих листочков?
- Не надо, я сам схожу, - ответил Воробей.
- Вот и славно! - с деланным оживлением воскликнула Иглогривка. Воробей понимал, что ее огорчают его односложные угрюмые ответы, но был не в настроении любезничать. - А я тогда продолжу разбирать наши запасы. Да, чуть не забыла!
Воробей услышал, что она протащила по полу пещеры какой-то сверток и подтолкнула к нему поближе.
- Ты не мог бы выбросить это, когда пойдешь на поганое место? - спросила его маленькая помощница. - Я нашла это в щели.
Воробей вытянул шею и коснулся носом пропыленного клочка шерсти. В тот же миг все тело его оцепенело. Он узнал запах.
- Интересно, кто мог засунуть этот старый клок шерсти в трещину в стене кладовой? - как ни в чем не бывало, продолжала Иглогривка. - Наверное, он пролежал тут со времен первых племен, потому что я даже запаха не узнала!
Воробей словно онемел. Не говоря ни слова, он стоял и вдыхал запах своей давным-давно ушедшей сестры, пока тот не перенес его в далекое прошлое, когда они с Львиносветом и Остролистой играли и тренировались вместе, ничего не зная ни о пророчестве, ни о вранье Белки и Листвички.
«Я до сих пор не знаю, как шерсть Остролистой попала в мою кладовую, - подумал Воробей, - но я не выбросил ее, когда нашел, и никому не сказал о своей находке».
- Ума не приложу, как это здесь очутилось? - продолжала мурлыкать Иглогривка. - Может, какой-нибудь кот из чужого племени тайком воровал наши травы? - Она фыркнула и сама засмеялась над своим предположением. - Или котята подобрали где-то этот клок и затащили сюда?
- Откуда я знаю? - рявкнул Воробей, выведенный из себя ее дурацкими догадками. - Хватит выдумывать всякие глупости!
Он повернулся к Иглогривке спиной и тайком затолкал клочок шерсти в мох своей подстилки.
- Пойду за календулой, - проворчал он и, не прибавив ни слова, с сердитым видом вышел из пещеры.
Не успел он сделать и пары шагов в сторону поляны, как его остановил запах Шмеля.
- Я к тебе, Воробей! - воскликнул молодой кот, подскакивая к целителю. - Меня очень беспокоит Голубка.
- Почему? Что с ней такое? - прошипел Воробей. - Ее царапины заживают, воспаления, кажется, нет.
- Дело не в царапинах, - покачал головой полосатый Шмель. - Ей каждую ночь снятся кошмары. Она просыпается с криком, а во сне все бормочет о птицах и о снеге.
Воробей с усилием подавил приступ раздражения. Этим утром все словно сговорились выводить его из себя! Сначала Иглогривка с ее никому не нужными розысками, теперь еще этот заботливый кот.
«Я знаю, какой ужас пережила Голубка, когда на ее глазах орел унес Атаку, - устало подумал он. - Но что случилось, то случилось, теперь Голубка должна набраться сил и жить дальше».
- А ты откуда об этом узнал? - спросил Воробей у Шмеля.
- Наша воинская палатка протекает, а самая большая дырка расположена как раз над моей подстилкой, - объяснил молодой воитель. - К тому же, там у нас все равно такая теснота, что меня на время отселили в палатку оруженосцев, где пока спят Голубка и Искра. И каждую ночь Голубка мечется и стонет во сне. Ты не мог бы дать ей каких-нибудь трав?
Воробей почувствовал жаркие волны тревоги, исходившие от шерсти Шмеля.
- Не существует трав от тяжких воспоминаний, - сурово сказал целитель. - С ними приходится жить, другого пути нет.
«Как все мы живем», - горько добавил он про себя.
- Но… - начал было Шмель.
Громкий голос глашатая Ежевики не дал ему закончить и спас Воробья от дальнейших объяснений.
- Вот ты где, Шмель! - пробасил глашатай. - А я тебя обыскался! Ты идешь на охоту, торопись, а то Медуница заждалась.
- Бегу! - взвизгнул Шмель, со всех лап бросаясь к выходу. - Пока, Воробей!
