Екатерина Левина - Соловей для черного принца
Тут в голову пришла мысль, а что если Эллен скажет всем, что я ушла, бросила всех и ушла. Она может даже написать записку, объясняющую мой уход. Ее воображение без труда справится с такой легкой задачей.
Сырость и холод начали просачиваться мне в кости. По телу прошла волна озноба. Я хотела закричать, позвать на помощь, но вовремя передумала. А вдруг Эллен все еще в подземелье? Вдруг она услышит мои крики и вернется?
Окутанная непроглядной тьмой, я висела и слушала, как глухо ухает мое сердце и как медленно, словно толчками, движется кровь в руках и ногах. И мысли тоже тяжелые и медлительные, неторопливо ворочались одна за другой, точно разленившиеся перекати-поле, не давая сосредоточиться.
Пальцы свело судорогой от ожесточенного напряжения. Неужели конец?
— Нет, нет! Только не сейчас, только не сейчас… — безумно зашептала я.
Но я боролась… Нет, нет же. Я не могу умереть! Должно случиться чудо! Дамьян спасет меня! Конечно, это будет Дамьян. Если бы только он мог услышать меня, почувствовать, как я нуждаюсь в нем!
— Дамьян, — провыла я, с силой вжавшись виском в вытянутую руку. — Кто-нибудь… хоть кто-нибудь… Помогите! Помогите…
Кричать я уже не могла. Силы оставили тело, превратив его в безвольно болтавшийся куль. Я только тихо поскуливала, не узнавая своего жалкого голоса.
Внезапно слух мой напрягся. Я как будто что-то услышала. Далеко, в глубине коридора, торопливые шаги, тяжелые, с металлическим перестуком, как от мужских сапог. Дамьян! Это Дамьян! Боже, это Дамьян! Безмерный восторг опалил меня. Только бы удержаться! Держись, держись, молила я себя. Это он! Он идет к тебе! Он спасет тебя! Только держись…
— Дамьян! — выкрикнула я, но с губ сорвался только рыдающий всхлип. Но и он как будто достиг цели. Человек пустился в бег. И уже через минуту оказался в камере. Я задрала голову, чтобы видеть его.
Сквозь белесую пелену в моих глазах, прорвался свет лампы. Я различила склоненное надо мной лицо Дамьяна, расплывчатое и немного мутное.
— Слава богу! — выдохнула я, чувствуя, как глаза наполняются нестерпимыми слезами. Все-таки пришел… Он пришел ко мне, он спасет меня! Теперь все будет хорошо…
Я всматривалась, стараясь разглядеть протянутые ко мне руки. Но Дамьян бездействовал. Он неподвижно стоял над дырой и смотрел на меня, освещая лампой. Насколько я могла видеть, лицо его было белым, как у мукомолов после трудного рабочего дня. Белым и застывшим…
— Дамьян, — прошептала я. Слезы высохли. Я не могла ничего понять, почему он медлит, почему стоит и так смотрит на меня… Неужели он наслаждается моими муками? Голова загудела от нахлынувших подозрений. Пальцы заскользили. Лишь в самый последний момент мне удалось впиться изломанными ногтями в камень.
— Прошу тебя, — почти беззвучно выдавила я. Сердце мое бухнуло в пропасть. В ту самую пропасть, куда через миг полечу я… Он не спасет меня! Ему нужен Китчестер! Почти физически я ощущала, как неистовое желание безраздельно владеть замком поработило его.
— Ты же понимаешь, какая это отличная возможность? — спросил он, не сводя с меня глаз. Говорил он ласково, будто утешал раненую птицу. — Если ты упадешь, мне достанется все!
Его рот судорожно исказился, словно не желая говорить, словно сопротивляясь воле хозяина. Его лицо наполнилось отвращением, точно в этот миг он ненавидел и презирал себя. Казалось, внутри него боролось два человека: один, видевший во мне беспощадного врага, а другой, любивший меня и страшившийся за мою жизнь. Борьба длилась недолго, всего несколько тяжелых ударов моего сердца. Затем я уловила резкую перемену в его лице — отвращение сменилось какой-то бесповоротной решимостью. И даже пелена все еще мешавшая мне отчетливо видеть, не сумела скрыть зажегшийся в его глазах огонь.
— Но с другой стороны… Что ты со мной сделала, золотко? Заколдовала?… Чертовски сложно — сделать выбор и не ошибиться.
— Прошу тебя, — вместо ответа проскулила я. Рук я уже не чувствовала. Они настолько затекли и онемели, что в следующий раз я уже не смогу передвинуть их по краю. Неожиданно он лег на живот и, свесившись в дыру, ухватил меня чуть выше локтей и стал вытаскивать.
Когда ноги ступили на твердый пол, они затряслись и подкосились, точно скованные параличом. Я рухнула на колени, но и в этой позе не удержалась, а повалилась боком, скрючив оцепеневшее тело. "Спасена!": мелькнула мысль, прежде чем я провалилась в темноту.
Очнувшись, я не сразу осознала, что происходит и где я нахожусь. Вокруг все так же клубилась тьма, и в первый момент я вообразила, что до сих пор пребываю в беспамятстве. Но, нет. Меня несли на руках. Окостеневшее, будто обратившееся в соляной столп, тело чувствовало крепкую хватку сильных рук и полностью подчинилось их надежной и удивительно спокойной силе. Размеренный ритм шагов словно убаюкивал. Я закрыла глаза, не желая думать, не желая двигаться, не желая выбираться из спасительного забытья. Но все же у меня хватало сил радоваться тому, что Дамьян спас меня, значит, он сделал свой выбор.
В следующий раз я открыла глаза, когда услышала голоса. Дамьян отдавал приказы, требуя позвать доктора. Он бережно уложил меня на диван в голубой гостиной, подложив под голову несколько маленьких подушечек. Потом он ушел, оставив меня одну. Правда, вскоре вернулся и, пододвинув стул, сел рядом со мной, сцепив руки в замок.
— Неугомонная девчонка, — прошептал он, одновременно укоряя и лаская. Он взял мою ладонь, черную от грязи, с изломанными ногтями и ссадинами, и, повернув внутренней стороной, осторожно коснулся кожи. Мне почудилось, будто боль, пульсирующая в руке, немного угасла.
— Как… как ты узнал, где я? — горло саднило, будто безжалостные пальцы убийцы все еще стискивали его. Слова дались с трудом.
— Эллен сама пришла ко мне в теплицы и все рассказала. Она была сильно возбуждена. Ей не терпелось объявить о своей победе. Я… — Дамьян нахмурился, — я не предполагал, насколько Эллен больна на самом деле. Она сказала, что убила тебя ради моего блага. Сказала, что восстановила справедливость. И хотела, чтобы я оценил, как велика ее любовь ко мне. Она все время путалась, называла меня своим мальчиком, будто я сын ей. И не могла понять, почему ее слова привели меня в ярость… Она абсолютно невменяема! До сих пор я не понимаю, как проглядел ее безумие! Но я даже не подозревал ее. Она всегда была добра ко мне!
— Она убила Сибил!
— Да, я знаю. Она призналась во всем содеянном. Призналась на виду у работников. Хотя вряд ли она вообще их заметила. Ее так лихорадило, что она ничего не сознавала.
— Что теперь с ней будет? — вопреки всему мне было жаль Эллен Уолтер. Она была больна. И именно болезнь и неумолимое горе подвигли ее на преступление.
