Соня Мармен - Река надежды
Господи! Он закрыл лицо руками. Неужели Этьен принес собственную сестру в жертву этим треклятым деньгам? Что ж, история знает немало примеров, когда алчность заставляла людей забыть обо всем…
Отчаяние захлестнуло его, однако Александер изо всех сил старался не заплакать. Не хотел делать этого в присутствии индейцев, не спускавших с него глаз. Нанатиш угадал его состояние, тихонько потрепал по плечу и ушел, увлекая за собой своих товарищей. И тогда Александер дал себе волю. Словно очнувшись от продолжительной спячки, он упал на могилу и заплакал так, как не плакал никогда в жизни.
Этой ночью Александеру не спалось. Сон ускользал от него. Стоя возле руин дома Мунро, он слушал сопение своих спутников, которые спали на покрытой еловыми ветками земле. Он думал, что ему теперь делать. Изабель утрачена навсегда, но ведь дети живы… По крайней мере ему хотелось в это верить. И нужно их разыскать. Еще надо выяснить, что случилось с Джоном и остальными. И кто похоронен в могиле, что на опушке леса…
Вернувшись взглядом к кусту боярышника, который был уже виден в бледнеющей предрассветной мгле, он глубоко вздохнул. Как только рассветет, он уйдет и больше никогда сюда не вернется. А значит, нужно принять непростое решение… Он посмотрел на восток – туда, где и по сей день росли яблони.
– Ты должен увидеть его своими глазами, Аласдар Макдональд!
Взяв лопату, он решительно направился вверх по тропинке. Мартовские ночи были еще очень холодными, и земля сверкала инеем.
Каждый раз проделывая весь путь от исходной точки, он копал уже четвертую яму, когда лопата наконец ударилась о что-то твердое, что не было похоже на камень. Глухой звук еще отдавался у него в ушах, когда он упал на колени и в изнеможении закрыл глаза. Потом сунул руку в яму глубиной в полтора фута, которую вырыл. Оно было на месте, это треклятое золото! Задыхаясь от натуги, он извлек тяжелый сундучок на поверхность и яростным ударом лопаты сбил висячий замок. Потом замер, словно бы ожидая, что сундук откроется сам по себе.
Ночная птица в последний раз крикнула и полетела в гнездо. С серого неба на сад проливался пепельный свет утра. Руки Александера дрожали, когда он взялся за крышку. Металл проржавел, и пришлось поднатужиться. На помощь пришел нож. Наконец сундук был вскрыт и Александер увидел кожаный мешок. Он распустил завязки… Это было завораживающее зрелище. Впервые Александер видел столько золота. И все это время деньги лежали у него под ногами, совсем рядом! Можно было в любой момент…
Он запустил руку в мешок и извлек пригоршню мойдоров[216], пистолей и луидоров. Тяжелые… Многих убивали и за меньшие деньги!
– Господи! Сколько же теперь стоит этот мешок?
Он уронил монеты обратно в сундук. Лицо его помрачнело. Он долго смотрел на блестящие металлические кругляшки, решая, что с ними делать.
Áuri sácra famés… Жажда золота толкает человека на немыслимые злодейства. Александер поворошил монеты. За каждую из них заплачено жизнью… Вот этот луидор – цена жизни Шамара? А этот – Шабо-Желторотика? А этот, третий, – жизнь Туранжо? Или Изабель? Хотя, с другой стороны, сколько жизней эти деньги спасли, оставаясь под землей? Этого он никогда не узнает. И, по правде говоря, теперь ему это безразлично.
Перезвон монет – звук, который он когда-то мечтал услышать, – теперь вызывал у него отвращение. Он дал ван дер Мееру обещание. Но не переродилось ли желание сдержать слово в гордыню, которая и привела его к сегодняшнему трагическому финалу? Теперь Александер сомневался, что поступил правильно.
– Ты переоценил цену своей клятвы. Ты сдержал ее, но это обошлось тебе дороже, чем все золото!
Теперь он понимал, что содержимое сундука никогда не сможет возместить ему то, чего он лишился.
Вернувшись в миссию, Александер с Жаном Нанатишем сели выпить пива. Пришло время расставания. Александер уезжал в Монреаль, где рассчитывал разыскать детей и выяснить, что случилось с семьей Мунро и Макиннисами.
Глядя на безмятежное лицо друга-индейца, Александер думал, что будет по нему скучать. Жан, с которым они были одних лет, оказался идеальным товарищем. Замкнутый и немногословный, он не задавал вопросов и говорил только в том случае, когда этого требовали обстоятельства. Уже одно его присутствие рядом успокаивало. Одним взглядом он давал понять, что понимает и сопереживает собеседнику. Четыре года назад он трагически потерял жену и троих детей – они утонули в реке Ла-Гранд.
– Уходишь на охоту с рассветом? – спросил Александер, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
– Как только встанет солнце.
Шотландец вынул из кармана куртки тяжелый кошель и бросил его на стол перед алгонкином.
– Это тебе.
Посмотрев на подарок, Нанатиш поджал губы и вздернул подбородок.
– Я не могу принять.
– Почему? Я хочу отблагодарить тебя за помощь.
– За помощь другу я не беру плату.
Какое-то время Александер молчал, потом потянулся было забрать деньги, но тут же передумал.
– Ладно! Если не хочешь брать деньги сам, отдай их кому-нибудь, кто в них нуждается, Жан. Может, Мари-Катрин Уабанангокве? У нее восемь детей. Думаю, она придумает, как ими распорядиться.
Алгонкин внимательно посмотрел на Александера своими черными глазами.
– Эти деньги были украдены у того торговца?
– У торговца? Кого ты имеешь в виду?
– В наших краях его называли Голландцем.
– Кто рассказал тебе, что у Голландца украли деньги?
Нанатиш потер лоб, отвел от лица волосы, все это время неотрывно глядя Александеру в глаза.
– Ты сам!
Александер вскинул брови.
– Я?
– Да, во сне.
Во сне… Да, это могло быть.
Это был не первый раз, когда Александер в бреду рассказывал о событиях своей жизни. Нанатиш посмотрел на кошель с деньгами и повторил вопрос:
– Эти деньги были украдены у того торговца?
– Нет, Жан, я не крал эти деньги! Голландец доверил их мне, чтобы они не попали в руки негодяям, которые намеревались использовать их во зло.
– И эти деньги ищет Этьен Лакруа, о котором ты рассказывал?
– Да. Он и еще многие другие, например Лавигёр.
– Я слышал об этом кладе от разных людей. Но все думали, что это пустая болтовня, легенда…
Алгонкин взял деньги со стола.
– Ладно! Беру для Мари-Катрин и ее детей!
– Ты – хороший человек, Жан Нанатиш. Друг, которого я никогда не забуду!
Нанатиш положил кошель в охотничью сумку и снова сел на стул перед Александером. Тот улыбнулся про себя – индеец старался скрыть свои чувства, но сейчас ему это удавалось плохо.
– Ты тоже, Александер, – проговорил он наконец. – Я видел, как ты вырыл сундук, там, в Ред-Ривер-Хилле. Услышал, как на рассвете ты встал, и пошел следом.
