Ольга Крючкова - Яблоко Купидона (сборник)
– Да, Наталья Дмитриевна… Я рада этому.
Наташа повернулась и с благодарностью взглянула на преданную горничную
– Жаль…
– Чего, тебе жаль, Глаша? – переспросила Наташа.
– Не бывать мне экономкой при вашей милости.
Наташа подскочила со стула:
– Вот! И ты уверена, что Константин забыл обо мне и смирился с обстоятельствами!!!
– Но, Наталья Дмитриевна… Ведь пролетку и дрожки уже заложили, скоро – в Астафьево.
– Я смирюсь со своей печальной судьбой только в одном случае: под венцом рядом с графом, когда пойму, что все окончательно потеряно.
* * *Семейство Погремцовых выехало из усадьбы. В пролетке ехал сам барин, Дмитрий Федорович, рядом с ним сидели двое здоровенных мужиков из прислуги, – так на всякий случай. Дмитрий Федорович, как некогда человек военный, решил перестраховаться и прихватил с собой отменный пистолет тульской работы, засунув его во внутренний карман камзола. Барин ощущал холодный металл оружия, проникающий через батистовую рубашку, его присутствие придавало ему уверенности и чувство безопасности. Мужики, сидящие напротив, также были вооружены ружьями. Управлял пролеткой сам Пантелемон, верный и преданный хозяйский пес.
Наталья Дмитриевна, с унылым видом, рядом с ней маменька, а напротив – Глаша с коробками, – разместились в дрожках, которые неспешно следовали за пролеткой.
Замыкала процессию телега, груженная различной снедью, а также фейерверками, приобретенными барином по случаю в Калуге.
Процессия, поскрипывая рессорами, проследовала по землям Погремцовых, выехала на губернскую дорогу и, наконец, свернула во владения графа. Проследовав две версты, бдительный Пантелемон натянул поводья, слегка осадив лошадей:
– Барин, кажись впереди чагой-то случилося. Вона телега перевернулась, али кибитка… Не разгляжу отсюдова.
Дмитрий Федорович схватился за пистолет: «Ага, вот они – супостаты! Напасть задумали! Тогда отчего ж перевернулись?..»
Крепостные мужики, сопровождающие пролетку, переглянулись.
– Не извольте беспокоиться ваша милость. Сейчас мы поглядим чаго случилося. Чай стрелять еще с хранцузской войны не разучилися.
Они вылезли из пролетки и направились к месту происшествия. По мере продвижения, у них складывалось впечатление, что оказию потерпел бродячий театр или цыганский табор.
Откуда не возьмись, перед мужиками возникла юная прелестница. Она тряхнула черными, как смоль волосами, и ее нежные коралловые губы изрекли:
– Ох, господа хорошие! Как вы кстати! Не откажите в любезности – помогите актерам. Видите, – она кивнула вперед, – кибитка упала на бок: ось отвалилась. А в театре все больше женщины. Здесь сила нужна не дюжинная. Ну что поможете?
Мужики переглянулись: девушка была настолько хороша, что на супостата явно не походила.
– Могем и помочь, красавица, – сказал мужик, руки его так и тянулись к прелестям, выставленным обольстительницей почти напоказ.
Актриса засмеялась.
– Ах, как славно! Идемте!
Мужики приблизились к кибитке: она лежала на боку, торчала разорванная ось, рядом стояли еще три женщины, причем одна краше другой. Чуть поодаль стояла телега, запряженная лошадьми. К добровольным помощникам подошел пожилой актер уж очень похожий на цыгана:
– Люди добрые! Вы решили нам помочь!? Вот спасибо! Мои дочери – девки молодые, да хрупкие, не для тяжелой работы созданы.
Мужики еще раз огляделись по сторонам: кибитка лежала в аккурат поперек дороги – не проехать.
– Ну, делать нечего: пособим, – решили мужики.
* * *Дмитрий Федорович прищурился, пытаясь разглядеть: что там происходит впереди. Он явно нервничал, прижимая правой рукой пистолет к груди.
Барин стоял перед выбором: либо самому пройтись вперед и посмотреть, что случилось, либо послать Пантелемона.
Наконец он определился:
– Иди, Пантелемоша, глянь: что там стряслось, и куда мужики запропастились?
– Как изволите, барин, – кучер слез с козел и направился по дороге вперед.
Дмитрий Федорович занервничал еще сильней, отчего покрылся холодной испариной: ему казались разбойники под каждым кустом. Он оглянулся: женщины спокойно сидели в дрожках.
– Глаша, пойди к Дмитрию Федоровичу и узнай: отчего стоим? – распорядилась барыня.
Горничная, сидевшая столь удобно, нагруженная коробками, начала складывать их на сидение дрожек.
– А-а-а!!! – разозлилась барыня и хотела было отправить кучера, но подумала: негоже оставлять дочь без мужского присмотра. – Сама быстрее дойду, пока ты выкарабкаешься!
Как только Мария Дмитриевна подошла к пролетке своего обожаемого супруга, из леса высыпали цыгане и окружили их. Дмитрий Федорович тотчас достал пистолет.
– Прочь, негодяи! Перестреляю всех!
Из группы цыган выступил молодой парень:
– Воля ваша – стреляйте. Актера каждый может обидеть. Да только останется граф Астафьев на своей свадьбе без представления.
Супруги Погремцовы удивились:
– Как вас нанял его сиятельство?
– Точно так-с! Только вот ось лопнула у одной кибитки: чего делать теперь не ведаем. Мы ведь петь, плясать можем, но не металл ковать.
* * *Наталья Дмитриевна равнодушно взирала на сцену, происходящую впереди. Ей казались забавными все эти актеры, или скорее цыгане… Она уже не о чем не думала, когда вдруг к дрожкам подскочили трое неизвестных в масках: один зажал ей рот, что она и крикнуть не успела, подхватил на руки и ринулся к лесу. Другой проделал тоже самое с Глашей. Третий огрел увесистой дубиной кучера, тот так и повалился на задницу лошади.
Дмитрий Федорович услышал странный шум и оглянулся назад: перед его взором предстали пустые дрожки. Кучер лежал, прислонившись к лошадиному заду. Дмитрий Федорович затрясся в приступе безумия, выхватил пистолет и, потрясая им, словно гвардейским знаменем неистово закричал:
– Все ко мне!!! Украли!!!
Мария Ивановна сначала и не поняла: кого именно украли, но, наконец, сообразив, попросту лишилась чувств.
Мужики, пытавшиеся починить актерскую кибитку, просились к своему хозяину.
– Где она? Найти мою дочь!!! Всех велю пороть! Мерзавцы! – Неожиданно он осел и заплакал. – Что я скажу Его Сиятельству, что собственную дочь не уберег?
Тут подскочил Пантелемон.
– Барин, айда на актерскую телегу, она стоит перед кибиткой. На ней до Астафьево доберемся и людей супротив разбойников подымем. Это где видано, чтобы барышень красть посреди бела дня!?
Тут актеры взбунтовались:
– Не дадим нашу телегу! А как мы до Астафьево доберемся?
– Я прикажу вас всех перестрелять! – рявкнул Дмитрий Федорович.
– Нет, ваша милость, – вперед выступил все тот же наглый цыган, – мы – не крепостные. Нас просто так стрелять нельзя.
