Самид Агаев - Хафиз и пленница султана
– А вы по какому делу к нам?
– Погостить.
– Понятно, что ж, добро пожаловать.
Помявшись, словно пребывал в затруднении, староста спросил:
– А что там с вазиром? Я слышал, дело его плохо.
– Пустое, – ответил Али, – Все в порядке. Он по-прежнему сахиб дивана Табриза. Так что если тебя беспокоит судьба вазира или твое благополучие зависит от него, вздохни спокойно, ему ничего не угрожает. И поторопись с ключами, уже темнеет, впотьмах в чужом доме не очень-то удобно располагаться.
Начальственный тон, который неосознанно взял Али в разговоре со старостой оказался верен. Привычка к повиновению взяла верх над подозрительностью и любопытством. Староста не только дал ключи, но и послал с ними провожатого, вручив ему еще и корзину с едой.
– Наверное, вы проголодались с дороги, – сказал староста, угодливо кланяясь им вслед.
– Спасибо, это будет как нельзя кстати, – одобрительно кивнул Али.
Село лежало у подножия холма, и дом вазира оказался в самой верхней части.
Сопровождаемые лаем собак, они пришли к дому. Али взял у слуги корзину и отпустил его. Дом вазира в темноте отличался от соседних разве что своими размерами. Али не без труда справился с замком, и они вошли внутрь. Ночь выдалась звездной, поэтому в комнате, в которой они оказались, было достаточно света, чтобы Али разыскал светильник, масляную лампаду.
Поболтав, убедился, что она заправлена, он нашарил на полке кресало и зажег его. Комната озарилась желтым неровным светом. Али, держа в руках лампаду, обследовал весь дом. Йасмин следовала за ним по пятам.
– Ты не хочешь присесть, отдохнуть? – спросил Али.
– Нет, я не устала.
– Душно, может быть, откроем окна?
– Не надо, – быстро возразила девушка.
– Почему?
– Комары налетят, и вообще, с улицы увидят.
– Действительно, – согласился Али. – Я как-то не подумал. А куда ведет эта дверь?
– Не знаю.
– Ты что, здесь не бывала?
– Бывала, только давно, когда маленькой была.
Али взялся за ручку, дверь оказалась незапертой, и она вела во внутренний дворик, заросший кустами роз. Огромные бутоны свисали с высоты человеческого роста. В глубине сада виднелась беседка. Осторожно ступая по тропинке, пошел к ней. Круглая скамья под навесом, стол. Али обернулся, чтобы позвать девушку, но Йасмин уже стояла за спиной.
Али улыбнулся. Всю дорогу девушка держалась от него на приличном расстоянии, а сейчас буквально на пятки наступала.
– Может быть, поедим? – предложил он.
Йасмин пожала плечами.
– Я схожу за корзиной, – сказал Али и пошел к дому. Йасмин последовала за ним.
– Вода здесь, откуда берется? – поинтересовался Али. – Хорошо бы умыться.
– Должен быть колодец.
Али принес в беседку корзину с едой, разыскал колодец, набрал воды.
– Тебе полить? – спросил он.
– Нет, я сама.
– Сама себе поливать будешь, это очень неудобно, – заметил Али.
– Ну ладно, – поколебавшись, согласилась девушка.
Она сняла тайласан, обрушив водопад красных волос, заголила руки.
Али стал лить ей, незаметно любуясь девушкой.
– Только ты не очень-то меня рассматривай, – заявила Йасмин.
– Я же должен видеть, куда лью воду.
Она промолчала.
– Почему у тебя красные волосы?
– Они не красные, они цвета меди, тебе то, что за дело, что за дурацкий вопрос.
– Может, ты мне польешь? – попросил Али, когда она закончила умываться.
– Еще чего, буду я слугам воду лить на руки.
– Я не слуга, прошу это запомнить, я свободный человек, а вожусь с тобой из уважения к твоему отцу. Я работал в его канцелярии.
– Хорошо, ты не слуга, не злись. Только поэтому ты со мной возишься? Из уважения к отцу? – спросила Йасмин.
Али послышалось кокетство в ее вопросе.
– Нет, не только поэтому, есть еще причина.
– Какая?
– Не скажу.
– Ну и не надо. А может быть, я тебе нравлюсь?
– Нравишься, – подтвердил Али, и добавил. – Но все меньше и меньше.
– А мне все равно.
Расположились в беседке. От лампады, стоявшей на столе, света было мало, да и фитилек, плавающий в масле, все время норовил погаснуть от движения свежего воздуха.
– Может, костер зажечь? – предложил Али.
– А здесь где-то должна быть жаровня, – сказала Йасмин, – На ней всегда кебабы жарили. А мы есть будем сегодня?
Услыхав про кебабы, Али полез в корзину, извлек из нее хлеб, головку сыра, помидоры, огурцы, и несколько перьев зеленого лука. Однако, сколько он ни обшаривал соломенное дно, в корзине больше ничего не было.
– Вот жлоб, – в сердцах произнес Али.
– Извини, – сказал он в ответ на строгий взгляд Йасмины, – Этот скряга не дал нам кебаба.
– Как не дал! – воскликнула девушка. – Вот скупердяй! Что же мы теперь, лук с хлебом есть должны?
– Ну почему же, еще есть сыр, и помидоры.
– Утешил. Я не ем такое, тем более перед сном. Это еда для простолюдинов.
– В таком случае тебе придется лечь голодной.
Али разложил все на столе и принялся за еду. Лук, все же есть он не рискнул.
– Может, все-таки попробуешь кусочек? – предложил он. – Хлеб вкусный, свежий, видно, недавно из тандира.
Йасмин, тяжело вздохнув, взяла кусочек хлеба и откусила.
«То-то, – подумал Али, – Голод не тетка», – вслух же сказал:
– Всухомятку кусок в горло не лезет. Я видел там кувшины на полках. Что в них?
– Вино, – ответила девушка, она вошла во вкус и разнообразила меню сыром.
Али поднялся.
– Надеюсь, ты не собираешься пить вино?
– Вообще-то я не пью, я хафиз – знаток Корана, мне не к лицу. Но сегодня я столько пережил, что глоток вина пойдет мне на пользу. А что?
– Мне бы не хотелось, чтобы человек, от которого я сейчас завижу, был пьяным.
– Ты меня боишься?
– Еще чего!
– Если ты боишься за свою репутацию, то хочу тебе напомнить, что ты здесь находишься в качестве мальчика.
– Нам еще ночь провести вместе предстоит. Поэтому я хочу, чтобы ты был трезв.
– Я же все равно обязан на тебе жениться.
Неизвестно, что ответила бы на это Йасмин – в этот момент послышался стук в дверь.
– Кто это? – испугалась Йасмин.
Али пожал плечами.
– Пойду, посмотрю.
– Не открывай никому.
– Не бойся, сиди спокойно.
Али вошел в дом, приблизился к входной двери и спросил:
– Кто там?
– Это я, староста, я пришел посмотреть, как вы устроились.
Подумав, Али отпер дверь. Староста вошел, хозяйским взглядом окинув комнату, проследовал в следующую комнату. Али последовал за ним.
– Ты что-то ищешь? – прямо спросил он.
– Нет, просто смотрю, не надо ли вам чего.
Но он явно пришел неспроста. Когда староста вдруг направился в сад, Али сообразил, что он сейчас увидит Йасмину с распущенными волосами. Но девушка сидела в головном уборе и выглядела вполне себе мальчиком.
– Ладно, – сказал староста. – Вижу, все в порядке, отдыхайте, завтра пришлю к вам женщину, убраться в доме. А вы кто будете вазиру, родственники?
– Я его катиб, буду здесь работать над его бумагами.
– Пойду, – сказал староста и, бросив взгляд на Йасмину, направился к выходу.
Али, заперев за ним дверь, вернулся в сад.
– А ты молодец, – сказал он, прихватив кувшинчик с вином. – Сообразила. Не ожидал.
– А чего ты ожидал? Что я глупей тебя? А это что ты принес, все-таки пить будешь?
– Совсем немного, – сказал Али. – А?
– Имей в виду, – предупредила Йасмин, снимая с головы шапочку, – Напьешься, позволишь себе вольности – тебе несдобровать.
– Хватит меня пугать, и так весь день в страхе провел.
Али сломал глиняную печать и наполнил вином чашу, пригубил, сморщился и выплеснул его на землю.
– Уксус, – сказал он. – Испортилось.
– Так тебе и надо, будешь слушать меня.
– Это ты сглазила. Заладила: не пей, да не пей. Раз в жизни захотелось вина выпить, а оно тут же в уксус превратилось. У Иисуса уксус в вино превращался, а у меня наоборот. Ладно. Как думаешь, староста узнал тебя?
Йасмин пожала плечами.
– Вообще-то я его не помню.
– Главное, чтобы он тебя не помнил. Не нравится мне он. Твой отец ничего не говорил о нем?
– Отец со мной не говорил о делах. Хотя про старосту я что-то слышала.
Кажется, он хотел его снять, как-то он себя неправильно вел во время монгольского нашествия. Но потом оставил его на своем месте.
– В трудных ситуациях человек всегда очень быстро проявляет свое истинное лицо.
– Значит, я ужасная трусиха.
– Почему?
– Потому что все время боялась, что монголы возьмут город, и нас всем убьют.
Мой отец с самого начала был настроен защищать город. Но атабек пошел на переговоры с татарами, откупился и приказал перебить хорезмийский гарнизон. Мой отец был против этого. Но с атабеком не поспоришь. Но татары вернулись и вновь осадили город. Узбек уже удрал к этому времени, и моему отцу уже никто не мешал занять оборону. Когда татары увидели, что Табриз укреплен, они решили довольствоваться откупом. Мой отец решил, что его размеры приемлемы и выполнил их условия.
