Виктория Холт - Дочь регента
— Шарлотта! — напоминание о дочери вывело принца из приятной задумчивости. — До чего же она неизящна! — он содрогнулся. — Такая неуклюжая...
— Она просто робеет в вашем присутствии. Поверьте, Шарлотта может быть совершенно очаровательной.
— С другими, но не с отцом.
— Потому что она относится к вам с трепетом... ей так хочется вам угодить.
— Ты, моя милая Мария, склонна думать о людях лучше, чем они есть на самом деле. Я, например, всегда чувствовал, что девочка подчеркнуто равнодушна ко мне, что ей хочется мне досадить.
— О нет, нет! Это не так.
Принц был несколько удивлен. Хотя Мария порой с ним не соглашалась, он все-таки не привык, чтобы ему перечили.
— Выходит, я не знаю своей собственной дочери?
— Пожалуйста, поймите меня правильно. Шарлотте так хочется снискать ваше одобрение, что она начинает страшно нервничать. Девочка вас боготворит.
— Почему ты так уверена?
— А как же может быть иначе?
К принцу моментально вернулось прекрасное настроение, и Мария поспешила этим воспользоваться:
— Если вы хотите сделать мне приятное...
— Я готов на все, чтобы моя любимая была счастлива. — Принц прижал руку к груди, как он обычно делал, кланяясь в ответ на приветственные крики толпы — правда, подобное теперь случалось нечасто, разве что в Брайтоне...
— Если бы вы хоть изредка ей улыбались, хоть немного выражали свою любовь, давали понять, что рады ее видеть, я думаю, она была бы так рада!
Принц вздохнул.
— Стоит мне посмотреть на нее, Мария, и я вспоминаю это ужасное создание.
— Но почему? Ведь Шарлотта похожа на вас.
— Да, лицом она пошла в нашу родню, но ее манеры... неуклюжесть... — Принц снова содрогнулся. — Это у нее от матери, а любое напоминание о ней приводит меня в дурное расположение духа. Боже мой, Мария! Какой страшный скандал разгорается сейчас вокруг Монтэгю-хауса! Этот мальчишка... Впрочем, если удастся доказать, что он ее сын, то я наверняка избавлюсь от Каролины. Можно будет отослать ее обратно в Брауншвейг. Да, мне станет гораздо легче, если она покинет Англию.
— А вы думаете, это удастся доказать?
— Ну, в таких делах что-либо доказать всегда непросто, но я уверен в успехе. А если мне удастся заручиться поддержкой нужных людей, то я смогу получить развод. Ты себе не представляешь, какой покой воцарился бы тогда в моей душе. День моего бракосочетания с этой женщиной был самым несчастным днем в моей жизни.
Мария ничего не ответила, и принц приуныл. Он слишком углубился в воспоминания о том, что ему хотелось навсегда выбросить из памяти. В глазах принца стояли слезы... слезы жалости к себе. Господи, он, самый элегантный принц на свете, Первый Джентльмен Европы, женат на грубой, вульгарнейшей немецкой принцессе! Он оседлал своего конька и уже не мог остановиться.
— Ты только подумай, какую развратную жизнь она ведет в Блэкхите... принимает всяких проходимцев, общается с ними запросто... да-да, я уверен, что все это так и есть! Моряки Смит и Мэнли, художник Лоуренс... любой из них может оказаться отцом ребенка! А ты понимаешь, Мария, чем это грозит в будущем? Мальчишку могут попытаться сделать королем Англии! Она уже заявила, что если понадобится, то припишет отцовство мне. Якобы до его рождения она провела несколько ночей в Карлтон-хаусе, а поскольку я был почти все это время под влиянием бренди, то откреститься от близости с ней мне не удастся. Это измена! О Господи, Мария, неужели я заслуживаю такого отношения?
— М-да, право же, принцесса Уэльская — странная женщина.
— Странная?! Да она полусумасшедшая. В ней есть что-то маниакальное. Дугласы правильно сделали, что вынесли эту историю на всеобщее обсуждение. И теперь я надеюсь — о Господи, я уповаю на это всей душой! — что мне удастся показать всем гнусную сущность моей так называемой супруги, недостойной носить титулы, которые она получила, явившись в Англию. Да, я намерен доказать это, Мария. Я настроен очень решительно.
— Не нужно растравлять себе душу. Мы можем лишь ждать приговора суда... как и в истории с Минни. Будем молить Бога, чтобы в обоих случаях приговор был вынесен правильно. И все же такой добрый человек, как вы, не может винить ребенка в проступках матери. Вы проявите снисходительность к девочке, позволите ей любить вас, правда? Она так мечтает снискать ваше одобрение. Вы попытаетесь, да? Ради меня...
Принц опять пришел в прекрасное расположение духа. Он увидел себя в роли добродушного отца, который не позволит, чтобы ребенок расплачивался за проступки матери.
И в то же время ему было приятно порадовать свою возлюбленную.
Принц поцеловал Марии руку.
— Я выполню любую твою просьбу... всегда, — сказал он.
Люди, прогуливавшиеся по улице, подняли вверх головы и заметили его.
При виде принца и Марии, которая с самого начала пользовалась их симпатией, они пришли в неописуемый восторг. Балкон миссис Фитцгерберт, на котором рядом с ней сидел нежный, любящий принц, считался одной из достопримечательностей Брайтона. В Брайтоне принцессой Уэльской была миссис Фитцгерберт, а не та, из-за которой сейчас разгорелся страшный скандал, поскольку в процессе расследования, так сказать, «щекотливых обстоятельств» всплыли весьма неприглядные подробности.
Ах, до чего же очаровательно смотрелась эта влюбленная парочка: оба полные, не очень молодые... но зато всем, у кого молодость уже миновала, это служило напоминанием о том, что романы бывают не только в юности.
Никто не видел, как принц выходит из «Павильона»: он всегда появлялся на балконе, что называется «откуда ни возьмись». Поговаривали, будто из «Павильона» в дом миссис Фитцгерберт прорыт подземный ход; дескать, принц повелел сделать его, чтобы посещать любимую украдкой.
Как романтично! Как мило! Право же, принц Уэльский вносит в их жизнь приятное волнение.
Зеваки прогуливались внизу, и когда им удавалось поймать взгляд принца, он кивал им и улыбался, а порой даже вставал и предоставлял своим подданным возможность увидеть самый грациозный поклон в мире.
***Мария при первой же возможности отправилась к леди Хертфорд, которая приняла ее очень милостиво. Леди Хертфорд не отличалась особой красотой, однако будучи замужем за одним из богатейших пэров Англии, принадлежавшим к партии тори, она была о себе очень высокого мнения. Одевалась она всегда элегантно; единственной слабостью миссис Хертфорд было ее пристрастие к хорошей одежде; это было у нее на уровне инстинкта, и ее наряды считались самыми изысканными во всей Англии.
Хотя миссис леди Хертфорд была истовой протестанткой, она доброжелательно относилась к Марии, ведь та — в той мере, в какой Марию вообще интересовала политика — поддерживала тори, а леди Хертфорд всей душой была за тори.
