Ли Бристол - Дважды благословенная
Всякий раз, когда он проходил мимо ее дома, она либо развешивала на веревках выстиранное белье, либо собирала в корзину цветы, либо с закатанными рукавами и с руками по локоть в муке месила у окна тесто. Когда он приходил к ней, они обычно сидели в гостиной. В руках у нее были пяльцы, и она склонялась над своим вышиванием, но при этом всегда внимательно слушала его рассказы, время от времени поднимая на него взгляд и вставляя фразу — всегда тактично и умно. В такие моменты Итан чувствовал себя самым сильным, самым умным и самым счастливым человеком в мире.
Тогда ему было девятнадцать. Они только что поженились и строили свой дом на небольшом участке земли, подаренном ему отцом к свадьбе. Дом был уже почти готов, и они решили съездить в город, чтобы купить еще кое-какой материал и взять немного денег в банке. Времени у них было в обрез, и на главной площади они расстались, решив, что Кэтлин пойдет за продуктами, а Итан — за материалами для дома, и договорились встретиться у банка. Кэтлин, как всегда, мягко, но настоятельно попросила его не задерживаться. Но Итан все-таки задержался в скобяной лавке, будучи не в силах не похвастаться перед встретившимися там дружками, какой замечательный дом он строит и какая у него замечательная жена. Когда вдруг раздались выстрелы, Итан выскочил из лавки и рванулся к банку. Но Кэтлин уже лежала у дверей в луже крови.
Тех двоих, что выбежали из банка с мешком денег — один из них еще отшвырнул с пути тело Кэтлин сапогом, — Итан не запомнил, да и не мог запомнить — их лица были закрыты платками до самых глаз. Но были еще двое, что ждали на улице. Люди шерифа открыли огонь, и один из бандитов — судя по всему, главный в четверке — едва не упал с лошади. Пытаясь обрести равновесие, грабитель потерял платок, закрывавший его лицо. Итан почти ничего не видел, прижимая к себе бездыханное тело жены и бормоча, словно в бреду, какие-то бессвязные слова, но лицо грабителя он запомнил хорошо. Этого лица он не забудет никогда…
Итан присоединился к людям шерифа, устроившим погоню за преступниками. Три недели они шли по следу, но затем потеряли его. Шериф повернул обратно и умолял Итана сделать то же самое. Но Итан чувствовал, что обратной дороги для него уже не существует.
Весь следующий год Итан проездил из города в город, из селения в селение, через пустыни, через реки вброд… Он словно не чувствовал ни испепеляющего зноя, ни проливного дождя. Он не знал, где остановится на ночлег и чем ему придется утолять голод. Мускулы его стали твердыми, словно сталь, кожа жесткой, как седло под ним, морщинки, смеявшиеся в ответ на заразительный смех Кэтлин, превратились в глубокие, никогда не разглаживающиеся складки. Он ехал вперед, задавал резкие, односложные вопросы и снова погонял верного мустанга. Тело его дышало и спало, пило и ело, но жило словно отдельно от сознания, целиком поглощенного одной идеей. Лишь память и жгучая жажда мести заставляли его жить и дышать.
Когда — случайно или нет — конь снова занес Итана в родные края, родители даже не узнали его. Боясь, что сын повредится умом, родители умоляли его оставить безумную затею и снова осесть дома.
Но дома у Итана уже не было. Тот, который так и остался недостроенным, уже начал приходить в упадок и разрушаться. Итан и сам был как этот дом — от него словно осталась одна внешняя оболочка. И когда в городке появился некто Лон Фоукс, заявивший, что ему нужен человек, который умеет хорошо стрелять, Итан, не раздумывая, снова покинул родные края — на этот раз уже навсегда.
Время смягчило боль от потери Кэтлин, стерло из памяти ее лицо. Но ненависть осталась все такой же острой, как и в первый день. До последнего времени у этой ненависти не было имени. Лишь полгода назад Итану удалось наконец узнать имя человека, стрелявшего в Кэтлин. Кэмп Мередит.
Итан понимал, что теперь, по прошествии десяти лет, почти невозможно будет доказать причастность Мередита к давнему ограблению и убийству. Но он был уверен, что не только от этого преступления, но и от многих других тянется тайная нить к дому Кэмпа Мередита. Лон тоже имел достаточные основания для подозрений, но неопровержимыми доказательствами все-таки не располагал. Раздобыть их должен был Итан. Именно для этого Итану и необходимо было проникнуть в закрытую для посторонних организацию Мередита. И помочь ему в этом могла только Тори. От того, вернет ли Итан Кэмпу его ненаглядную дочь, зависело все. Мередит должен увериться в его надежности. Без этого все десятилетние усилия Итана пойдут насмарку.
Так что, нравилось ему это или нет, на последующие несколько дней Тори Мередит должна была стать его единственной заботой. «Главное, — решил Итан, — это добиться ее расположения». Для него это было не особенно сложно, а услугу могло бы оказать очень большую.
Итан уже успел заметить, что Тори не то чтобы очень обидчива, но лучше все-таки было ее не задевать.
Впрочем, большую часть этого дня Тори держалась от него на некотором расстоянии. Итана это вполне устраивало — чтобы нога быстрее зажила, ему нужен был покой. Но лежать весь день неподвижно тоже не следовало — чтобы разрабатывать ногу, Итан медленно прохаживался взад и вперед, превозмогая боль. Тори же весь день была занята. Она водила лошадей на водопой к обнаруженному неподалеку ручью, собирала хворост для костра. Когда в середине дня жара стала нестерпимой, Тори, расстелив одеяло в тени, немного подремала.
Наблюдая за девушкой, Итан обратил внимание, что любую работу Тори выполняет с удовольствием, спокойно и без излишней суетливости. Итан поймал себя на том, что ему это в ней нравится.
«Впрочем, — подумал он, — чем здесь особо восхищаться? Так, в сущности, и должно быть! Хватит с меня уже той нервотрепки, что она успела мне причинить!»
Лишь перед ужином к Итану наконец вернулась его разговорчивость — очевидно, она пришла вместе с аппетитом.
— Может, ужином займусь я? — дружески предложил он Тори. — Тебе уже, наверное, надоело готовить.
— Ну нет, — усмехнулась она, — спасибо! Я уже имела «удовольствие» пробовать твою стряпню! Впрочем, если хочешь, помоги мне резать свинину. Остальное я сделаю сама!
Итан не мог не рассмеяться:
— Я был прав — на роль толстой сеньоры ты действительно не годишься. Ты не из тех, кто может целый день сидеть сложа руки. Удивительно, что ты нашла в этом мексиканце? Да у тебя с ним ничего общего!
Тори молчала, и Итан, пожалев, что, по-видимому, снова разбередил ее рану, поспешил переменить тему.
— Мне уже лучше, — сообщил он. — И горло, слава Богу, перестало болеть.
Тори посмотрела на него с недоумением: что это он вдруг заговорил об этом?
