Виктория Холт - Дитя любви
В этом я не была уверена: я помнила разговоры о Мерридью и Эгхэмах. Отношение моих родителей к Кристабель сначала заставило меня серьезно задуматься. Отец, казалось, беспокоился, как она приживется у нас, и был очень внимателен к ней, выказывая ей, по-моему, больше внимания, чем это было необходимо. Мать в отличие от него всегда была очень тактична со всеми, кто приезжал к нам в дом, но мне показалось, она приняла ее с подозрением, и я неоднократно замечала, что она задается вопросом, почему мой отец привез ее к нам?
Нет, я ничего не могла ответить на ее вопрос, но и не хотела тревожить Кристабель, поэтому сказала:
— Я уверена, они хотят Эдвину только счастья, да и сам Эдвин уже почти взрослый!
Ее мой ответ, похоже, удовлетворил, и следующие полчаса наш разговор крутился вокруг опасного приключения, что выпало на нашу долю, после чего мы посмеялись над нашими напрасными страхами и поздравили друг друга с удачным исходом.
Но после ее ухода я почувствовала, что мое радостное настроение постепенно стало улетучиваться. Я подумала, какие будут последствия для нас обеих: Кристабель и Эдвин, который еще не достиг совершеннолетия и которому, скорее всего, придется столкнуться с протестами родителей, и я, влюбившаяся в беглеца, который сейчас скрывался под вымышленным именем.
Мои родители вернулись домой, и, как это обычно происходило в таких случаях, по этому поводу был устроен пир. В результате дом заполнили запахи вкусных пирогов и жареного мяса. Элен хлопотала без конца, проникнувшись своей значительностью. Пришла помочь даже Частити, и все закрутилось.
Мы собрались в зале, чтобы поприветствовать их, — я, Карл, Эдвин, Ли и Кристабель, стоящая позади остальных. Мать горячо обняла меня. Отец небрежно скользнул по мне взглядом, зато внимательно изучил Карла. Все мы немного беспокоились за Карла, хотя и предупредили его, чтобы он был поосторожнее. Но его мысли занимал лишь сокол! Да, появился еще один новый интерес — у собаки Поллукс скоро должны были родиться щенки! Я ощутила, как во мне вновь оживают старые обиды. Отец выглядел так прекрасно, он так отличался от всех остальных мужчин, я действительно гордилась им! Каждый раз, когда я встречалась с ним после долгой разлуки, мне так хотелось получить от него хотя бы один-единственный одобрительный взгляд, чтобы хоть капельку интереса он проявил ко мне. Но нет, этого никогда не происходило: он знал, что я его дочь, помнил мое имя, но, думаю, даже не знал, сколько точно мне лет, — зато знал все о Карле!
Первыми его словами были:
— Кажется, сын подрос на несколько дюймов!
— На один с половиной, — сказал Карл. — Можешь проверить по буфету!
Он говорил о буфете в классной комнате, на котором всю жизнь отмечали его рост. Там были метки роста и других мужчин нашей семьи — Эдвина и самого отца, так как оба они росли и воспитывались в Эверсли. Мечтой Карла было перерасти отца, порой мне казалось, что и отцу хочется того же. Я почувствовала обиду, что девушкам уделяется тут столь малое внимание, и была почти рада, что участвовала в том, чего бы он, по моему мнению, не одобрил.
— Это хорошо! Скоро станешь таким же высоким, как и я! — сказал отец.
— Я буду еще выше, — похвастался Карл. Такое нравилось отцу, и он одобрительно похлопал брата по плечу. Мать взяла меня под руку. Она всегда старалась поддержать меня и загладить явное пренебрежение отца, но лучше бы она притворялась, будто вообще не замечает этого.
Теперь, когда они вернулись, жизнь в доме вновь вернулась в прежнюю колею, и я поняла, как трудно было бы нам прятать Джоселина, будь они тогда рядом с нами. В тот день я надела на шею перстень, а вечером, надев платье, открывающее шею и руки, сняла кольцо и аккуратно спрятала его в ящик, под белье.
Спускаясь по лестнице, я встретила мать, и она начала рассказывать мне о новых прическах, которые сейчас носили при дворе.
— Сейчас в моде распущенные локоны, прикрывающие лоб. Не думаю, что это тебе пойдет, но мне понравилась одна прическа, когда волосы, перехваченные лентой, окаймляют лицо. Ту прическу с локонами называют «сердцеедка», подразумевая, что она очень кокетлива. — Она повернулась ко мне и тронула мои светло-каштановые волосы, которые были очень густыми, но, к сожалению, не вились.
— О, — сказала вдруг она, — что это у тебя за след на шее? А, понимаю, это от цепочки, но я не видела не тебе сегодня цепочку?
— Я… я… э… она была на мне, — сказала я, надеясь, что не покраснела при этом.
— Но, дорогая, я действительно не видела ее!
— О, я надевала ее… ненадолго!
Вот еще одно доказательство того, что надо быть осмотрительной. Она могла начать сомневаться и тогда бы поняла, что я ношу цепочку под платьем. А зачем девушке надевать золотую цепочку и не показывать ее при этом?
За обедом отец рассказал нам о том, что делается при дворе. Монмут, казалось, был уверен в том, что заставит своего отца признать его как наследника.
— Что будет лучше всего, — сказал отец. — Тогда этот Йорк уберется обратно, где ему и место!
— Ты говорил с королем об этом? — спросил Эдвин.
— Я? Мой дорогой друг, Карл не будет слушать ни меня, ни кого-либо другого! Мне бы посоветовали — обернув, конечно, все в шутку, — заниматься своим делом, и, кто знает, может, вскоре король охладел бы ко мне? Нет, Карл знает, что делает, и никто ему перечить не посмеет. Сейчас он настаивает на том, что никогда не был женат на Люси Уолтер и, следовательно, Монмут внебрачный сын!
— В этом случае, — сказал Ли, — нашим следующим королем станет Яков.
— Некоторые будут не согласны с этим, ибо это означает католицизм.
— А что Титус Оутс?
— Он все еще в Уайтхолле, против него много голосов. Он явно не самый популярный человек в стране!
— Как ты думаешь, если он выйдет из фавора, преследование католиков прекратится? — спросила я.
Отец повернулся ко мне, и всем своим телом я ощутила его холодный оценивающий взгляд. Я вновь почувствовала горечь: как бы мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня с интересом! Он пожал плечами.
— Карла это совсем не интересует. Он самый терпеливый человек на земле и не любит суетиться по пустякам.
— Тогда почему же он ничего не предпримет? — нетерпеливо воскликнула я.
— Слишком ленив, — сказал Ли, — но он уберег королеву! Оутс уже, наверное, точил на нее топор.
— Он настоящий зверь! — вырвалось у меня.
— Все пройдет, — сказала моя мать. — Так всегда бывает.
— Да, — горячо подтвердила я, — но тем временем за людьми охотятся, их убивают! Это жестоко!
— Ходят слухи, что король и сам католик, — вставила Кристабель.
