Шэрон Шульц - Леди и ее рыцарь
– Я думала, он уже за пределами замка.
– До утра уже недалеко. Я еще не решил, как с ним поступить.
– Ну, если он не таскается по замку, так и ничего, – сказала Бриджит. Она перевела взгляд на Падрига, застывшего у стола. – А ты давай иди, парень, не мешай своему господину и леди.
– Милорд, я вам еще нужен? – спросил оруженосец.
– Нет. Я думаю, ты найдешь чем заняться до утра, когда понадобишься мне, – с улыбкой произнес Коннор.
– Хорошо, милорд, спасибо. – Падриг так торопливо поклонился, что чуть не упал, и бросился к выходу. Но у самой двери вдруг оглянулся. – С вашего позволения, миледи.
– Спасибо, что помог Бриджит, – сказала Мойра, стараясь сохранить серьезный вид, чтобы его не обидеть. – Желаю тебе хорошего отдыха.
Падриг отвесил еще один поклон, более изысканный, и выскочил за дверь. Бриджит, прыснув в кулак, сделала реверанс и последовала за ним.
– Думаете, он торопится лечь спать? Как бы не так, – улыбнулся лорд Коннор. – Когда я проходил через зал, веселье было в самом разгаре.
– Наверное, вы правы, милорд. – Мойра внезапно растерялась, не зная, что говорить и что делать. – Может, посмотрим, что нам принес Падриг? – предложила она, показывая на стол.
По комнате распространился такой упоительный запах жареной говядины, что у Мойры потекли слюнки. Ребенок выбрал именно этот момент, чтобы повернуться.
– Хорошо, я тебя покормлю, – прошептала она, погладив свой живот.
Внезапный смех лорда Коннора заставил ее покраснеть.
– Требует, да? – Он помог женщине сесть. – Не можем же мы оставить бедное дитя голодным, тем более что у нас такой выбор. Падриг расстарался. – Коннор налил немного вина и подал Мойре. – Как вы думаете, он принес все это для вас или мне тоже немножко причитается?
Мойра улыбнулась.
Ее замешательство прошло, сменившись приятным ощущением его близости. Рядом с лордом Коннором она казалась себе маленькой и слабой, но несмотря на преследовавшие ее страхи, в присутствии этого могучего человека чувствовала себя в безопасности и была уверена, что, пока он рядом, никто не сможет причинить вред ни ей, ни ее ребенку.
Был ли хоть один человек в жизни Мойры, кто относился бы к ней с таким уважением? Было так легко поверить, что она для него что-то значит, имеет ценность сама по себе, а не потому, что может что-то ему дать.
Это было искушение посильнее, чем плотские соблазны.
Опасно было даже думать так, опасно для них обоих. Мойра не могла доверять себе в присутствии молодого, здорового мужчины. Она уже имела случай убедиться в этом.
Впутывать лорда Коннора в свои дела рискованно для него, ведь тут замешаны Маккарти, О'Ниллы и бог знает сколько еще ирландских родов, мечтающих завладеть замком «Джералд», используя ее и ее дитя.
Одному человеку, как бы он ни был силен, со всем этим не справиться.
Они ели молча. Мойра, опорожнив свой кубок, подняла глаза и наткнулась на взгляд лорда Коннора.
Не дав ей отвернуться, он взял ее за руку и прерывисто вздохнул.
– Мойра, в чем дело? Всякий раз, когда мы начинаем говорить откровенно и мне уже кажется, что мы понимаем друг друга, вы отдаляетесь. Конечно, я здесь недавно, а вы пережили тяжелую утрату, но вы должны понять: я ни за что не сделаю ничего плохого ни вам, ни вашему ребенку.
– Я знаю.
Коннор заговорил снова:
– Обстоятельства сложились так, что я отвечаю за вашу безопасность, миледи. Как защитник этого замка и всех его обитателей, я должен знать обо всем, что может представлять угрозу. А по-человечески я просто хочу поближе с вами познакомиться, если вы, конечно, позволите. Но я ни в коем случае не желаю вас ни к чему принуждать.
Как ему удается сказать именно то, что пробуждает в ней желание поверить ему?
Мойра закрыла глаза и отвернулась. Она должна вести себя естественно и прогнать это наваждение. Она тряхнула головой.
– Мойра…
– Я не давала вам разрешения называть меня так. – Она скользнула взглядом по его лицу, красивому, честному, понимающему, и уставилась на сложный орнамент, вышитый по вороту его зеленой туники.
– Я вас называл так уже не раз, и вы не возражали.
– Я не заметила, – сказала она, стараясь говорить холодным, безразличным тоном.
Он подвинулся к ней и, взяв за подбородок, повернул ее к себе.
– Раньше вам было все равно, – мягко сказал он, – а сейчас нет. Ведь так, Мойра? – Коннор пристально смотрел в ее глаза.
– Мне… – Она умолкла, не желая лукавить.
– Я поклялся честью, что положу свою жизнь за вас. Мойра. Позволить мне обращаться к вам по имени – а вы называйте по имени меня, – это ведь не высокая плата, вы согласны?
Он был так близко, что она различала крохотные золотые искорки в его карих глазах, чувствовала теплоту, исходившую от его кожи. Его волосы падали мягкими волнами на плечи, и ей неудержимо захотелось убрать прядь, упавшую ему на лоб. Мойра пересилила искушение, остановив подрагивающие пальцы. Она была так поглощена своими ощущениями, что даже не замечала, как он придвигался все ближе и ближе, пока ее не вывел из оцепенения его тихий голос. Еле слышно чертыхнувшись, он прошептал:
– Простите, но я больше не могу… – и прижался губами к ее губам.
Глава десятая
Молодая женщина боялась шевельнуться, пока Коннор легко, еле ощутимо целовал ее. Он опустился перед ней на колени и, запустив руку под головное покрывало, стал перебирать ее волосы, не отрываясь от губ.
Пьянящее тепло затопило Мойру, на душе стало легко, словно на нее пролился исцеляющий бальзам, и она, не в силах более сдерживать свое желание коснуться его, дотронулась до волос Коннора. Они оказались мягче, чем ей казалось прежде, они струились между ее пальцев, и Мойра почувствовала, как от этого легкого скольжения ее бросает в жар.
Она пять лет была замужем, провела ночь с чужим мужчиной, но до сих пор не знала, что такое поцелуй.
Глаза Мойры наполнились слезами. Сердце ее было переполнено, и ей казалось, что оно вот-вот разорвется.
Она провела пальцем вдоль выреза его туники, и он прерывисто вздохнул. Мойра улыбнулась, хотя по щекам катились слезы.
Коннор чуть-чуть отодвинулся, глядя на нее, и, нахмурившись, провел ладонью по мокрой щеке.
– Милая, что это? – Он стал осушать губами ее слезы. – Я вас обидел? Почему вы плачете? Это я виноват?
– Нет, – прошептала Мойра, дотронувшись до подбородка Коннора и с наслаждением ощущая жесткость его небритой щеки. – Это слезы счастья, Коннор, а не горя. Ваши поцелуи – это радость, какой я никогда не знала. Я благодарна вам за них. – Пересилив себя, она убрала руку и выпрямилась на стуле. – Но вы больше не должны меня целовать.
