Милая грешница - Александер Виктория

Мгновение спустя в зале раздались аплодисменты, и занавес опустился. Начался антракт. Гидеон продолжал, улыбаясь, смотреть на нее.

– Интересно, о чем ты думаешь?

– Я думаю о том, что не имею ни малейшего понятия, как здесь оказался, но бесконечно благодарен за то, что я здесь. – Он поднес к губам ее руку и поцеловал, глядя ей в глаза. – Я не хотел бы быть ни в каком другом месте и ни с кем другим.

– Как приятно это слышать, – сказала она.

– Я все время говорю приятные вещи. Пора бы тебе привыкнуть к этому.

Она с трудом подавила желание отобрать у него свою руку.

– Ты замечаешь, что в театре все только и смотрят на нас? Он выпрямился, но ее руку не отпустил.

– Пожалуй, каждый присутствующий здесь мужчина с радостью перерезал бы мне горло за возможность занять мое место.

Она рассмеялась.

– А что ты скажешь о женщинах?

– Полагаю, что женщины с радостью перерезали бы горло тебе.

Она приподняла бровь:

– Чтобы быть с тобой?

– Скромность не позволяет мне coгласиться с этим, – он усмехнулся с многозначительным видом, oт чего любая женщина, состоящая из плоти и крови, замерла бы в предвкушении, – но если бы я вдруг поцеловал тебя сейчас прямо здесь, каждая из присутствующих в театре женщин была бы рада бить тебя, чтобы оказаться на твоем месте.

– Если бы ты вздумал поцеловать меня сейчас на глазах у всех, то разразился бы грандиозный скандал.

– Не без этого. – Он улыбнулся озорной улыбкой, от которой у нее подогнулись колени. – Но тем не менее игра стоила бы свеч.

Она покачала головой:

– Завтра будет достаточно пищи для сплетен потому лишь, что нас видели вместе.

– Я думал, что сплетни тебя не беспокоят. Мне казалось, что тебе твоя репутация даже нравится.

– Моя репутация меня действительно устраивает, а сплетни и впрямь не беспокоят, – быстро сказала она и вздохнула. – Разве что самую малость. Я жила так, как мне хочется, а за это надо платить. Общество обычно бывает не склонно смотреть сквозь пальцы на тех, кто не подчиняется его правилам.

– Однако ты вела себя осмотрительно, и оттого, что ты нарушала правила, практически никто не страдал.

– Правда. Мне в этом везло. – Ей действительно везло. Общество не подвергало ее остракизму по ряду причин. Прежде всего, конечно, это была ее осмотрительность. Она была вдовой, что давало ей право на некоторую свободу, но она никогда не была замечена в связи с женатым или помолвленным мужчиной. И она была очень богата. В этом мире на многое закрывают глаза, если у человека достаточно денег.

– И ты не теряла голову.

– Это уж наверняка, – улыбнулась она.

– Я всегда знал, что единственное, что мне нравится не меньше, чем красивая женщина, – это женщина, которая также умна, как и прекрасна.

– Ни за что тебе не поверю, – рассмеялась она. – Ты из тех мужчин, которые не выносят, когда их мнение оспаривает какая-то особа женского пола.

– Это жестоко с твоей стороны. – Он усмехнулся. – Справедливо, но жестоко. – Он чуть помедлил. – Должен признаться, что меня никогда не привлекали умные, независимые женщины, пока я не встретил тебя.

– Ты слишком мил. Я чем дальше, тем больше начинаю понимать, что ты совсем не такой, каким я тебя представляла.

– Разве ты раньше не думала, что я очень мил?

– Только абсолютно слепая и бесчувственная женщина может не заметить твое обаяние, – сказала она, искоса глянув на него.

– Но при этом ты считала меня самонадеянным. – Он печально вздохнул. – Я очень расстроился, услышав такое обвинение.

– Ничуть это тебя не расстроило. Ты сам признался, что это правда, – насмешливо возразила она.

– Ноя все-таки признался, не так ли? Видишь, какой я местный. – Гидеон наклонился чуть ниже. – Как тебе кается, какой я еще?

Она свела брови.

– Ты имеешь в виду свои недостатки?

– Боже упаси, нет! Свои недостатки я слишком хорошо знаю. Скажи мне, в чем я оказался не таким, как ты ожидала? – Он заглянул ей в глаза, и, казалось, сам воздух наполнился обещанием, предвкушением и желанием. Она почувствовала, как гулко забилось в груди ее сердце.

– Я думала, что ты холодный.

– Я чрезвычайно теплый, – возразил он низким, вкрадчивым голосом.

Джудит лихорадочно глотнула воздух.

– Я думала, что ты равнодушный, сдержанный. Он наклонился еще ниже:

– Я дружелюбен и ласков, словно щеночек.

– Вот ужнет, – рассмеялась она. – Ноты умеешь быть очень забавным. Этого я не ожидала. Я не думала, что ты сумеешь заставить меня смеяться.

– Я очень люблю заставлять тебя смеяться. – Несмотря на эти слова, в его взгляде не было и намека на что-то забавное. Он придвинулся еще ближе. Между его и ее губами оставалось не более нескольких дюймов. – И еще я люблю заставлять тебя замирать от наслаждения. Особенно мне нравится, как ты смешно поскуливаешь, когда…

В дверь ложи резко постучали.

Ее словно обдало горячей струей, и она отпрянула от него. Весьма довольный собой, он улыбнулся, как будто точно знал, как именно действуют на нее его слова, и выпрямился. Дверь распахнулась. Вложу, словно ангел возмездия, энергичной походкой вышла дородная дама неопределенного возраста.

– Гидеон, дорогой мальчик, я и не знала, что ты сегодня будешь в театре.

Гидеон поднялся с кресла.

– Не сомневаюсь, что ты это знала, тетя Луиза. Я сегодня днем говорил тебе об этом.

– Должно быть, я забыла. Память у меня уже не та, что была прежде. – Пожилая леди нарочито тяжело вздохнула. – Старею.

Гидеон покачал головой:

– Тебе едва минуло пятьдесят, у тебя отличная память, и ты ничего не забываешь.

– Вздор! – сказала она, подставляя ему щеку. – А теперь поприветствуй меня как положено, как будто ты рад видеть меня и не считаешь мое вторжение всего лишь досадной помехой.

– Даже если на самом деле считаю?

– Тем более если ты так считаешь.

– Полагаю, ты знаешь леди Честер? – сказал Гидеон.

– Her, Гидеон. Я иногда видела ее, но мы, кажется, не знакомы. – Старшая дама одарила Джудит сердечной улыбкой. Несмотря на ее приятные манеры, Джудит чувствовала, что появление здесь тетушки Гидеона объясняется не просто светской любезностью.

– Тетя Луиза, позволь представить тебе леди Честер. Леди Честер, это моя тетушка, леди Рэдбери.

– Рада познакомиться с вами, – проговорила Джудит с такой же притворной сердечностью, какая сквозила в улыбке дамы. – Лорд Уортон говорит о вас с такой любовью!

Леди Рэдбери презрительно фыркнула:

– Не могу представить себе, что Гидеон вообще обо мне говорит, тем более с любовью.

– Но в тех случаях, когда я все-таки говорю о тебе, тетя Луиза, я делаю это только с любовью.

– Все это потому лишь, что у меня много денег.

– И у меня много денег, – решительно возразил Гидеон, и у Джудит сложилось впечатление, что эта тема обсуждается не впервые. – Твои деньги мне не нужны.

– Это тем более досадно, – покачала головой леди Рэдбери. – Ужасно, когда женщина моего положения не может пригрозить своим родственникам лишением наследства, чтобы получить то, что она хочет. – Она сердито взглянула на Гидеона. – Мог бы доставить мне хотя бы эту маленькую радость, Гидеон.

– Я, наверное, обязан промотать свое состояние, чтобы сделать тебя счастливой, – сдержанно заметил Гидеон.

– Это было бы очень мило, и я бы это одобрила. – Она уселась в кресло, которое освободил Гидеон, не сводя пристального взгляда с Джудит. – А теперь будь хорошим племянником и принеси нам какие-нибудь прохладительные напитки. Я хочу поговорить с леди Честер с глазу на глаз.

Гидеон перевел взгляд с тетушки на Джудит и обратно.

– Нет.

– Нет? – удивленно вздернула бровь леди Рэдбери. – Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать решительное «нет», – заявил Гидеон. – Я думаю, что оставлять вас вдвоем не вполне разумно.

– Не смеши меня, мой мальчик. Я не имею намерения съесть леди Честер живьем, да и она, пожалуй, сможет постоять за себя.