Патриция Поттер - Беспощадный
Румянец залил лицо девушки. Чтобы переключиться на другое, она сосредоточилась на том, что происходит вокруг.
Ее лошадь исчезла, а вещи были сложены возле пенька. Слева она увидела сарай, запертый за замок. Наверное, туда он унес все оружие и там же держал свою лошадь. А ключи, по всей вероятности, у него в кармане. Тайлер подошел к ветхому строению и подхватил ведро рукой в перчатке.
Шей попыталась запомнить дорогу, но в лесу, где растут только сосны, осины да кустарник, все кажется одинаковым. Она подумала было повернуть назад и пуститься наутек, но Тайлер шел впереди в нескольких футах. Ему не составило бы труда догнать ее.
Остановившись у ручья, он прислонился к дереву и принялся наблюдать за девушкой.
Шей никогда раньше не пила из ручья, но, очевидно, он ожидал от нее именно этого. Во рту пересохло. Шей подошла к краю берега и опустилась на колени, почувствовав смущение под его оценивающим взглядом. Она набрала пригоршню воды, потом еще одну, стараясь выпить ее прежде, чем вода успеет просочиться сквозь пальцы. Но только раздразнила себя. В конце концов Шей легла на живот и опустила лицо в ручей, делая большие глотки холодной как лед воды, не думая о том, что рубашка спереди промокнет насквозь, вообще ни о чем не думая.
Ощущение было превосходным. И вкус тоже. Такой холодной и чистой воды она раньше не пила. Утолив жажду, она села и обернулась, ее взгляд инстинктивно упал на Тайлера.
Он стоял в ленивой позе, но глаза, как чистые изумруды, сверкали зеленым огнем, тепло от которого дошло до нее жаркой волной.
Как ни старалась, Шей не могла оторвать от него взгляда, словно они были вместе спаяны. Он первый отвел глаза, выразившие привычное холодное безразличие.
Она посмотрела вниз и увидела, что намокшая рубашка прилипла к телу, подчеркнув грудь. Шей с трудом перевела дыхание и отвернулась. Она несколько раз окатила лицо водой, чтобы остудить жар, охвативший ее тело. Она медлила у ручья, сколько могла. Ей не хотелось возвращаться в темную хижину. Ей не хотелось предстать перед ним и вновь испытать непонятные чувства.
Девушка ждала, что он прикажет возвращаться, но он молчал. Она не смела поднять на него глаза, но чувствовала на себе его пристальный взгляд и знала, что ей следует бояться. Он ведь очень долгое время пробыл в тюрьме. Тем не менее интуиция ей подсказывала, что она не нужна ему как женщина.
Потому что он презирает тебя.
Потому что он презирает твоего отца.
Шей на секунду закрыла глаза, а когда открыла, то увидела за деревьями солнечный луч. Ей захотелось протянуть руку, поймать этот лучик и вскарабкаться по нему наверх, в надежное укрытие.
Но для нее больше не существовало надежных укрытий.
Шей следила за лучом света до тех пор, пока он медленно не растаял, потому что солнце скользнуло за горизонт, и только тогда поднялась.
– Готовы? – спросил он своим хрипловатым шепотом.
Вопрос прозвучал многозначительно.
Готова для чего? Ни к чему подобному она не была готова.
Но она кивнула.
Он медленно отошел от дерева и предложил ей руку в перчатке.
Шей не приняла руку и отодвинулась от него, пораженная тем, как сильно ей захотелось коснуться этой руки, снова почувствовать его силу.
И тогда Шей поняла, что бороться ей нужно не только с ним. С собой тоже.
Глава пятая
Рейф не знал, зачем протянул ей руку. Особенно когда она так презрительно отвергла предложенную помощь. Дело в нем самом? В клейме?
А чего, собственно, он ожидал?
Она выглядела такой печальной, когда на нее упал луч света. Солнце отражалось от ее мягких каштановых волос, словно вокруг головы девушки сиял ореол. И отчего он решил, что она простушка? В эту минуту она казалась чрезвычайно хорошенькой. И испуганной, стоило ему приблизиться. Он глубоко ненавидел себя за то, что вызывал в ней страх. Но тут нельзя ничего изменить. Он должен поддерживать в ней страх, чтобы она боялась его больше всего на свете. Вот почему ему обязательно нужно отыскать в хижине Абнера. Ну кто, в самом деле, станет опасаться человека, который завел себе мышонка? Позже он найдет Абнера и будет держать его в кармане или в сарае.
Тайлер нахмурился, чтобы девушка заметила его недовольство.
– И не мечтайте, что сумеете пройти вдоль ручья, – сказал Рейф. – Он берет начало высоко в горах, а впадает в крутой водопад. Хода здесь нет ни по течению, ни против. А в лесах полно зверья – медведей, волков, горных львов, гремучих змей – и ловушек. Бежать некуда.
Несмотря на тревогу в глазах, ее голос звучал почти ровно, когда она заговорила.
– А вы разве позволите мне бежать?
– Нет, – резко ответил он. – Но я не хочу, чтобы вы даже думали о побеге. Вы уйдете отсюда, когда я разрешу, не раньше.
– Кажется, я предпочту настоящего дикого медведя.
– Это оттого, что вам еще не приходилось с ним встречаться.
– Зато я встретилась с вами, – колко заметила Шей.
– И вы предпочли бы любого дикого зверя? – ухмыльнулся Тайлер, но она не ответила и не отвела взгляд, словно молча подтвердила его догадку. – Я на вашем месте не стал бы убеждаться в этом на личном опыте, – сказал он дружелюбным тоном, который она уже начала ненавидеть. – Я не имею обыкновения рвать на куски тех, кто попадает ко мне в руки.
– А как вы с ними поступаете?
– Я укрощаю их, – произнес он, слегка искривив рот, но снова в его тоне не было и намека на то, что он шутит. Только угроза.
– Я не поддаюсь дрессировке.
Голос его посуровел, в нем зазвучали зловещие нотки.
– Укротить можно любого, мисс Рэндалл.
Шей понимала, что ступает на рискованный путь, но должна была продолжить начатое.
– Включая вас?
– Мы сейчас говорим не обо мне. И никогда говорить не будем. Вот вы – другое дело.
Шей очень не понравился выпад, прозвучавший в его голосе, своего рода напоминание, что он не потерял бдительности, и одновременно грубая насмешка, которая должна была разозлить и побольнее уколоть. Укол действительно оказался болезненным. Но Шей ни за что бы не доставила ему удовольствия, выдав, как ей стало больно. Она вздернула подбородок:
– И вы всегда морите их голодом?
– Иногда, – ответил он. – Это соответствует моему отвратительному характеру. В конце концов, чего можно ждать от бывшего заключенного, вора с клеймом?
Несмотря на беспечность тона, она уловила в его словах муку, отчаянную боль, несколько остудившую ее собственный гнев. Интересно, а понял ли он, что выдал свою тайну? Тайну, знание которой можно было бы обратить в оружие против него, но она, видимо, никогда ею не воспользуется.
