Эллен Марш - Гордячка
– Сестренка, я вижу, ты не очень-то жалуешь его, – заметил Эдвард, когда граф и сэр Морган пошли к дому. Лайм, сияя, бежал рядом с ними.
Сэйбл обняла изящную шею Амуретты и ласково погладила ее.
– Ты прав, – призналась она; кроме всего прочего, девушка не могла примириться с тем фактом, что Морган Кэри так же высок и широкоплеч, как и ее отец, и что он выглядит просто потрясающе в своей элегантной куртке и бриджах из телячьей кожи.
– Что он здесь делает? – немного помолчав, спросила Сэйбл у брата. – Как вышло, что он поехал с вами на прогулку?
– Отец позвал его, – пожал плечами Нед. – Он симпатичный человек. И определенно нравится отцу. – Юноша улыбнулся. – Мне еще не приходилось видеть, чтобы Фальстаф с таким покорным видом позволил оседлать себя постороннему человеку.
Сэм, успевший расседлать норовистого мерина и услыхавший слова Неда, энергично закивал седеющей головой.
– Верно, лорд Эдвард. Не могу не согласиться с вами! Даже не ожидал, что увижу, как кэп вернется на непокорной скотине.
Сэйбл поджала губы. Кажется, даже Сэм теперь уважительно говорит об их наглом госте – а ей было противно слушать похвалы в его адрес! Если бы она знала, что так получится, то непременно бы настояла, чтобы отец запретил Моргану Кэри приезжать в Корнуолл. Если бы она рассказала, каким неподобающим образом высокомерный капитан вел себя по отношению к ней в Лондоне, то отец иначе реагировал бы на присутствие Моргана Кэри в Нортхэде!
– Не имею представления, почему он здесь, – продолжал Нед, шагая рядом с Сэйбл по лужайке. – Видимо, это связано с какими-то незавершенными коммерческими делами, которые они с отцом затеяли в Лондоне.
– Не может быть, чтобы речь шла о компаньонстве! – воскликнула Сэйбл. – Только не говори мне, что капитан Кэри стал компаньоном Бэрренкортов!
Эдвард покачал головой:
– Не думаю, хотя, возможно, на следующей неделе отец отправится в Марокко именно на корабле сэра Моргана.
С языка Сэйбл чуть не сорвалось ядовитое замечание – в том смысле, что сэр Морган не из тех людей, кто соглашается заниматься таким банальным делом, как перевозка пассажиров, но она заставила себя промолчать. Не в ее характере было злословить на чужой счет или жаловаться своим родным, в особенности с учетом того, что она не собиралась объяснять им, почему так сильно недолюбливает Моргана Кэри.
Глаза девушки пылали гневом. Нечего удивляться тому, что сэр Морган посмеивается над ней. Он прекрасно понимал, что она ничего не скажет отцу об их первой встрече, в особенности после того, как граф принял его в своем доме. Сэйбл не сомневалась: если бы родители узнали о том, как сэр Морган Кэри пытался соблазнить их единственную дочь прямо у них под носом, это ужасно огорчило бы их. А огорчать родителей ей не хотелось. Поэтому девушка молила Бога, чтобы сэр Морган поскорее убрался. Она не знала, как долго еще сумеет делать хорошую мину при плохой игре.
К полудню гости, отведавшие обильного угощения на лужайке под навесом, собрались у стартовой липни беговой дорожки.
Скопление разноцветных зонтов и платьев, серых цилиндров и визиток в восточном конце парка заставляло вспомнить о том зрелище, которое можно наблюдать в Эпсоме в день дерби. Действительно, публика испытывала невероятное возбуждение, и даже самые консервативные матроны не могли удержаться – всем хотелось поставить несколько монет на ту или иную лошадь.
Дорожка была рассчитана на участие десяти лошадей, которых привезли из таких отдаленных мест, как Суффолк или Линкольн. Граф Монтеррей не так уж часто выставлял своих прекрасных коней на чисто спортивные бега, и его приглашение с радостью было принято друзьями и знакомыми, жаждавшими испытать своих скакунов в трудной борьбе.
– Превосходная затея! – Сэйбл услышала, как какой-то джентльмен с бакенбардами, облаченный в элегантный сюртук с галунами, делится с женой своими впечатлениями. – У меня и в мыслях не было, что когда-нибудь моему Империону удастся помериться силами с Де Кером Сен-Жермена.
Его супруга машинально кивнула. Сэйбл же заметила, что взгляд женщины устремлен на самого графа; тот стоял у стартовой линии, придерживая голову Де Кера, в то время как Сэм укреплял легкое седло на широкой спине жеребца. На губах Сэйбл заиграла улыбка, когда она увидела, с каким усердием Эдвард помогает Сэму. Лайм же в возбуждении вертелся рядом.
К скачкам готовили и других коней; слышалось их громкое ржание и гул голосов собравшихся вокруг гостей. Дорожка длиной в милю была размечена графом и его помощниками еще утром, и теперь вдоль дорожки стояли многочисленные зрители: фермеры, жители соседних деревень, представители местных властей… Все они явились, чтобы полюбоваться захватывающим зрелищем. И все находились в приподнятом настроении. Да Сэйбл и сама чувствовала, что с каждой минутой волнуется все больше.
– Прекрасный денек для бегов, не правда ли, леди Сэйбл?
Девушка подняла голову и улыбнулась лорду Джеральду Спенсеру, директору фолмаутского банка, через который отец вел свои финансовые дела. Она знала этого высокого лысеющего джентльмена с детских лет, и между ними была взаимная приязнь.
– Лучше не придумаешь! – согласилась Сэйбл, взглянув на безоблачное голубое небо.
– Вы уже сделали ставку? – поинтересовался лорд Спенсер, подмигнув девушке.
Директор банка подумал о том, что единственная дочь графа в своей маленькой флорентийской шляпке и бледно-голубом хлопчатобумажном платье смотрится как картинка, на которой изображена невинная молодость. Заколотые на затылке волосы леди Сэйбл отливали полированной медью. «Она превратилась в удивительно красивую девушку! – размышлял банкир. – Но ведь этого и следовало ожидать – при таких-то родителях, как граф и графиня Монтеррей».
– Я не поставила ни пенни, – ответила Сэйбл с лукавой улыбкой. – Это было бы нечестно.
Брови лорда Спенсера взметнулись вверх:
– Неужели?
Очаровательные ямочки на щеках девушки обозначились еще отчетливее.
– Конечно! Ведь я знаю, что победит Де Кер. Рослый банкир посмотрел вслед за ней на крупного гнедого жеребца, который присмирел под опытным всадником, коим был граф.
– Вероятно, вы правы, леди, – согласился лорд Спенсер. – Пожалуй, и я поставлю на него, раз вы так в нем уверены.
– Сэйбл! Сэйбл! Где ты? Забег вот-вот начнется! – раздался голосок Лайма, и Сэйбл, извинившись перед лордом Спенсером, заняла место возле матери и брата, посреди массы зрителей, столпившихся у стартовой линии.
Всадники уже сидели в седлах. В их числе были юноши, одетые в цвета гербов своих хозяев, но по большей части – сами владельцы скакунов, рассматривавшие бега как возможность, которую никак нельзя упускать.
