Ли Бристол - Если ты со мной
Как подсчитал Сет, ему было ненамного больше двадцати пяти. За эти годы он прожил десятки жизней. Прошел длинный путь и не решался вступить на новый. Мрачное прошлое осталось позади вместе со старым именем. Теперь у него было другое. Остались лишь воспоминания, которыми он никогда ни с кем не сможет поделиться, горстка денег и еще мелочь в кармане.
У него появился шанс разбогатеть. Ничто не стояло между ним и тремя бедствующими женщинами.
Приходило ли полковнику в голову, что у Лорел Синклер или у других членов семьи Огастеса, оставшихся в живых, было не меньше прав на сокровище, чем у него самого? А может, и больше? Вот в чем проблема. Если рассказать Лорел о золоте, она вполне может сдать и Сета, и деньги властям. Она достаточно вздорная особа. Кто знает, что этим южанам с их старомодным чувством чести взбредет в голову. Кроме того, нельзя рассказать о золоте, не упомянув, откуда сам он узнал о нем. А это исключено.
Нет никаких сомнений в том, что полковник и его друг взяли золото. Все остальное — предположения и догадки. Возможно, Огастес спрятал золото в Чайнатри и написал об этом жене. Возможно, его давно нашли и унесли.
Но если золото лежит нетронутым все двадцать лет и ждет его, значит, ключ к нему — в семье Синклер.
С этими женщинами он легко поладит. Особенно со старой леди и той, что прихрамывает, — Кэролайн. Лорел, конечно, умна, слишком, черт побери, умна для женщины. Но сумасбродная. Не то поможет, не то помешает. Все зависит от того, удастся ли подобрать к ней ключ.
Сет не мог забыть, как миссис Лорел Синклер Лоутон выпрашивала деньги в борделе. Ей приходится содержать миссис Софи и мисс Кэролайн на жалкое пособие вдовы. Сет вновь представил себе поблекшее очарование старого дома. У них хватало мужества жить так, словно за тридцать лет ничто не изменилось.
— Черт с ними, — выругался он, — пусть провалятся.
Закрыв глаза, он запретил себе думать об этих женщинах. Не его это забота. Полковник всю жизнь мечтал о золоте и передал мечту Сету. Это золото не принадлежит Синклерам.
И все же Сет не мог побороть пробудившееся в нем сострадание.
Сету было лет двенадцать, когда однажды его лошадь сломала ногу. Животное мучилось. Даже Сет понимал, что самое правильное — избавить несчастное создание от страданий. Полковник молча вложил пистолет в его руку и отошел в сторону. Сет ощутил себя совершенно беспомощным, руки дрожали, его прошиб холодный пот.
Глаза затуманились слезами. Никакая сила на небе или земле не заставила бы его нажать на спуск.
В конце концов он швырнул пистолет на землю и убежал. Когда раздался выстрел, Сет упал, его тошнило. Потом он еще долго всхлипывал от горя и стыда. Подняв глаза, он увидел, что полковник сидит рядом и смотрит куда-то за горизонт.
Сет так и не понял, жалость у него во взгляде или равнодушие. Когда полковник заговорил, слова его были просты и откровенны. Сету они запомнились навсегда.
— Доброта — твоя слабость. Она либо погубит тебя, либо сделает настоящим человеком.
Больше он не произнес ни слова. Оба ни разу не вспомнили об этом случае. Сет с того дня изменился. Ему был преподан первый болезненный урок, который он хорошо усвоил. В тех краях, где жизнь ничего не стоит, а смерть караулит за каждым поворотом, нет места жалости и милосердию. Выживают только сильные. Сет предпочел стать сильным.
Со злостью, доходившей порой до исступления, он тренировался. Сету ничего не стоило убить человека. Пистолет оказывался в его руке прежде, чем ему бросали вызов. Кто угодно, даже полковник. Сет научился получать то, что хочет, любыми средствами. Здравый смысл брал верх над остальными чувствами. Так было и сейчас.
Он расслабился и вновь обрел решимость. Крепко сжал кулак, выдвинул челюсть, стер полотенцем кровь с подбородка. Ему нет никакого дела до Лорел Синклер. Она — последняя женщина в мире, которая нуждается в жалости.
Если он отыщет золото, то оставит немного женщинам. Полковник одобрил бы это. Сету всегда нравился Сан-Франциско. Или же он уедет на юг, в Новый Орлеан. Прекрасные места, где можно все начать заново. Хорошо бы открыть собственный бар. В этом он неплохо разбирался.
Он подобрал бритву и твердой рукой закончил бритье. Во всей этой путанице было только одно утешение. Лорел Синклер Лоутон. Если ему предстоит прожить несколько недель в этом городе, то в ее компании это будет совсем неплохо.
* * *Тишину за столом нарушали лишь звон вилок о тонкую, немного потрескавшуюся фарфоровую посуду и шелест дамских туалетов. Две свечи роняли капли воска в хрустальные подставки. Масло таяло в тарелках. На Лорел было наглухо закрытое платье из черной тафты.
Это тетушка Софи решила, что в честь почетного гостя они все должны надеть свои выходные платья. Она же придумала застелить стол лучшей льняной скатертью. Прожженная дырка была старательно заложена в складку на углу, а уродливая заплатка скрыта тарелками. Софи настояла, чтобы подали жареного цыпленка, домашнюю ветчину и самые изысканные гарниры. Обычно в четверг ужинали тем, что оставалось со среды. Если же цены на рынке становились непомерно высоки, довольствовались холодной постной рыбой.
В других обстоятельствах Лорел прочла бы тетушке мораль и предложила отдохнуть в постели. Но в тот вечер ей хватало других забот.
Разговор оборвался внезапно. Так часто случается на семейных ужинах. Наконец у Лорел появилась возможность продумать, как держаться до конца вечера. С той минуты как Сет Тейт вошел в дом, разговоры не прекращались. Больше всех болтала, конечно, тетушка. То и дело интересовалась, доволен ли гость, чувствует ли себя как дома. Кэролайн, преодолев робость, играла роль paдушной хозяйки. Была приветлива, обаятельна. Все надеялись, что Питер оживит вечер своим остроумием. Однако он растерялся в присутствии незнакомца, лишь усилив всеобщее напряжение. Лорел была начеку, но Сет вел себя вежливо, ни разу не упомянул о дневных событиях, и Лорел немного успокоилась, то и дело поглядывая на мужчин, невольно сравнивая их.
Оба были примерно одного роста. Светловолосые. Правда, Питер немного темнее. Оба были весьма привлекательны. Лорел все мужчины казались одинаковыми, лишь с небольшими внешними различиями. Питер и Сет не являлись исключением. Почему же Питер, любимец юных леди, рядом с Сетом Тейтом выглядел деревянным истуканом?
Присмотревшись, она поняла, что дело не только во внешности. Черты лица Питера отличались мягкостью, которую подчеркивали небольшие темные усы. Плечи у него были уже, чем у Сета, мышцы рук не так четко выделялись под костюмом. Он производил впечатление светского юноши, стопроцентного горожанина. В общем, если говорить честно, внешность у него была более изысканной, чем у Сета. Сет был необычайно привлекателен, что не сразу бросалось в глаза. Грубоватый, с простыми чертами бронзового от загара лица. В глазах настороженность, на губах едва заметная улыбка. Держался он непринужденно и уверенно, говорил медленно, растягивая слова. Лорел вдруг поняла, что именно врожденная мужественность выгодно отличала его от других. Впервые Лорел встретила мужчину с такой внутренней энергией и отвагой.
