Сандра Хилл - Опороченная (Карнавал соблазнов)
Она опустила взор и сделала глубокий вдох. Было очевидно, что его прикосновение невероятно ее взволновало.
Или вызвало в ней отвращение, подумал он, и его пронзила обида. Женщины находят его привлекательным. Так было всегда. Так что тогда раздражает Идит? Что-то не так, и дело в чем-то серьезном.
Наконец она подняла глаза, еще более лучистые и фиалковые от застлавших их слез, и сказала дрожащим голосом:
— Я тоже не привыкла отказываться от своих клятв. Просто ты застал меня врасплох. Я не ожидала услышать от тебя такое ужасное предложение.
— Ужасное? — Его брови сдвинулись. — Ты в своем уме? Просишь мужчину жениться на тебе и рассчитываешь, что он не ляжет с тобой в постель?
Ее щеки зарделись нежным румянцем, и Эйрик скосил глаза, чтобы получше разглядеть ее через сетку. Будь проклято его плохое зрение! Он потряс головой, словно желая стереть с глаз пелену, и взглянул снова. Святые мощи! Если бы не седины, он мог бы поклясться, что она моложе его, а ведь ему всего лишь тридцать один год.
— Перестань.
— Что перестань?
— Глядеть на мой рот.
Он ухмыльнулся. Подняв руку, дотронулся до ее закрытых сеткой губ подушечкой большого пальца.
Она ударила его по руке.
Эйрик засмеялся — гортанно, с хрипотцой.
Поежившись под его пристальным взглядом, Идит, чтобы увильнуть от него, скрючилась и схватилась за свою узкую талию, словно у нее стрельнуло в боку, затем проскрипела так, что у него зубы заныли:
— Будь ко мне снисходителен: я не ожидала, что такой видный мужчина, как ты, захочет заниматься… тем самым… с женщиной моего возраста и внешности.
— Леди, я начинаю думать, что мужчина может забыть про твой возраст и… прочие недостатки… ради твоих восхитительных губ и этой соблазнительной мушки.
От таких слов тело ее выпрямилось и застыло, словно боевая пика, а Эйрик засмеялся себе под нос, довольный тем, что она так переполошилась. Более того, на ее лице промелькнуло неожиданное удовольствие от его комплимента, которое она не успела скрыть под своей обычной маской досады.
Гм! Наконец-то он увидел лазейку в ее глухой защите.
Но она быстро оправилась и сварливо заметила:
— Боже мой! Если тебя может возбудить какая-то мушка, то у меня в замке найдется целая орава стареющих, беззубых ткачих, которые займут твой досуг на несколько недель и воспламенят твои мужские причиндалы.
— Миледи, твоя грубость не ведает границ. Никогда… никогда еще не доводилось мне слышать, чтобы высокородная леди так выражалась.
— Я тоже еще никогда прежде не слышала, чтобы нормальный мужчина, наделенный всеми достоинствами, старался затащить к себе в постель старую каргу.
Эйрик стиснул кулаки.
«Не бей бесстыдную бабу. Не бей бесстыдную бабу. Не бей бесстыдную бабу», — повторял он вновь и вновь, однако святые угодники свидетели, как ему хотелось схватить обеими руками ее тонкую шею и вытрясти дыхание из костлявого тела.
— Ты не карга, — выпалил он, потом неуверенно наморщил лоб. — Или карга?
Идит метнула в него странный взгляд, и с ее губ сорвался короткий смешок:
— Нет. Пока еще нет.
Они снова возобновили свой путь в сторону замка, и тут в голову Эйрика пришла неожиданная мысль.
— Так сколько лет твоему сыну Джону?
Идит заметно вздрогнула и едва не споткнулась, затем поспешно выровняла шаг. Эйрик застыл на месте, глядя ей вслед и гадая, откуда вдруг такой испуг. Чем-то она все больше и больше смущала его. Догнав ее, он снова спросил:
— Так сколько?
— А ты как думаешь? — дрожащим голосом задала она ответный вопрос, избегая его взгляда.
В голове у Эйрика что-то забрезжило. Он понял, что приблизился к разгадке, и уклончиво протянул:
— Кто его знает. Вероятно, лет пятнадцать или около этого.
Резко вздохнув, Идит зашлась в приступе кашля. Эйрик отнюдь не нежно захлопал ее по спине так, что она воскликнула:
— Довольно! Ты что, хочешь мне кости переломать?
— Ты не ответила на мой вопрос, Идит, — жестко сказал Эйрик и преградил ей путь. — Я хочу знать правду.
Она вскинула на него глаза:
— Семь.
— Семь! — пробормотал он. — Еще совсем ребенок. Почему ты уклонилась от ответа?
Идит пожала плечами:
— А какое значение имеет его возраст? — Затем снова взглянула ему в лицо. — Или имеет?
— Нет, — нерешительно произнес он. — Ты просто удивила меня.
Прикинув, он решил, что женщина ее возраста вполне может иметь семилетнего ребенка. Видимо, во время своей связи со Стивеном Идит было лет тридцать с небольшим. Он поднял глаза, чтобы спросить об этом, но она уже нырнула в дверь.
— Увидимся на пиру, — бросила она через плечо. — И пожалуйста, не пускай пса внутрь. Я предупредила его, что ему надо искупаться и избавиться от скверных привычек, лишь тогда я его пущу.
Эйрик осклабился и покачал головой, собираясь посоветовать ей избавиться от собственной привычки командовать, но слова замерли у него на губах, когда она чопорно добавила:
— Может, ты избавишься от того же, милорд. — И ее смех зазвучал уже за дверями.
Эйрик тупо глядел ей вслед, пока не сообразил, что дерзкая леди намекала на то, что ему требуется помыться и научиться кое-каким манерам. Ха! Скоро он ей покажет, чего она добивалась своими бесстыдными словами. Кажется, она воображает себя особой независимой и всемогущей. Ну что ж, придется опустить ее на грешную землю.
Он откинул голову и громко рассмеялся, радуясь пришедшей в голову озорной мысли. О да, он придумал замечательный способ использовать эту ее сетку.
Пружинисто повернувшись, он подозвал к себе пса:
— Ну-ка, Принц, пошли купаться. Леди утверждает, что мы слишком вонючие.
Пес тявкнул в знак согласия.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
К тому времени, когда Идит неохотно покинула свое пристанище — гостевую комнату, в коридоре уже сгущался мрак.
Пылинки весело плясали в узком луче света, который проходил через стрельчатое узкое окно в дальнем конце коридора. Жутковатые тени колебались в изломах каменных стен, напоминая о вековой истории этого замка, богатой трагическими событиями для последних трех поколений.
Будет ли ее судьба в роли хозяйки Равеншира такой печальной?
Хотя вообще-то, напомнила себе Идит, история Равеншира не более злосчастна, чем у большинства других замков на просторах севера, включая и Соколиное Гнездо. Нортумбрия всегда являлась яблоком раздора между воюющими силами, будучи зажата между королевством саксов на юге и землями скоттов, камберлендцев и валлийцев на севере и северо-западе.
Да и чего стоят сами нортумбрийцы! Эта гремучая смесь народов, преимущественно норманнов и саксов, яростно защищала свою независимость. Они не без удовольствия дразнили спесивых чистокровных саксов тем, что слишком много пили, говорили на грубом наречии и отказывались подчиняться придворным правилам игры.
