Патриция Райс - Отцы и дочери
Мысль о том, чтобы повысить голос на эту грозную матрону, как-то никогда не приходила Джеку в голову. Он удивленно поднял брови. Эта хрупкая леди возле детской кроватки так аккуратно прикладывала компрессы… Какая же она на самом деле, Каролина Торогуд? Да и много ли он знал о ней до сих пор?
— Ты и на горничных тоже накричала? Кажется, я приказал им помогать тебе, пока я сплю.
— О, они очень милые, но абсолютно безмозглые. Миссис Хиггинботэм сначала прогнала ту, что поразговорчивее, а потом и вторую. Затем она и сама ушла спать. — Каролина слегка улыбнулась. — Я велела ей убираться совсем, но она, кажется, надеется, что это не окончательное решение.
— Ничего себе. — Джек откинул голову на деревянное изголовье кроватки и устроил Эми поудобнее. Близость Каролины и легкий аромат полевых цветов действовали успокаивающе. Наверное, при других обстоятельствах он ощутил бы возбуждение, но только не теперь, держа на руках больную дочь. Ему необходимо было присутствие Каролины, просто чтобы быть уверенным, что очень скоро все будет хорошо. — А ты становишься все несноснее, любимая.
Каролина пропустила мимо ушей его нежное обращение. Ведь ей и прежде приходилось слышать эти медовые слова. Лишь бы эти речи не обернулись пустым звуком.
— Я всегда была несносной. Просто тебе не приходилось с этим сталкиваться.
— А мне кажется, что в прежние времена я все же имел такое несчастье. Во всяком случае, одна памятная и особенно яркая вспышка еще долго мне являлась в ночных кошмарах. Если бы миссис Хиггинботэм удостоилась чего-то подобного, то сейчас уже и духу ее не было бы в этом доме.
Каролина поглядела Джеку в глаза. При таком освещении трудно было точно разобрать, что они выражают, но и то, что она сумела увидеть, взволновало ее. Он имел в виду гораздо больше того, что говорил вслух. Оставив в стороне напоминание о прежних временах, Каролина обратилась к более безопасной теме:
— Тогда мне жаль, что я не дала себе полную волю. Ведь это твоя прислуга. Мне приходилось сдерживаться.
Тут Эми пошевелилась. Джек сразу же обратил все свое внимание на дочь. Убирая смоляную прядь со смуглого личика, он сказал:
— Миссис Хиггинботэм, разумеется, будет уволена. Просто я не слишком хорошо знал, как выбирать гувернантку или няню. Наверное, я плохо понимаю детей.
Каролина села в кресло-качалку.
— Ты умеешь любить их. А это гораздо больше, — мягко заметила она.
Джек немного успокоился и, прикрыв глаза, снова откинулся на спину.
— Просто не знаю, что бы я делал без Эми. Ведь в эти последние годы лишь в ней сосредоточились вся доброта и вся нежность моей жизни. Я держал ее на руках, а она улыбалась с такой любовью и доверием, какие только можно найти в этом мире. Мне так нужна была ее вера, чтобы не утратить свою.
Слезы подступили к глазам, и Каролина отвернулась. Этому крупному рослому мужчине была слишком мала узкая детская кушетка, на которой он полулежал. И тем не менее выглядело все это совершенно естественно. Интересно, сколько же бессонных ночей он провел вот так, укачивая свою драгоценную крошку?
— А се мама? — услышала Каролина свой собственный вопрос.
Джек даже не поднял глаз. Губы его сложились в ироничную улыбку.
— Если тебе нужны еще причины, чтобы окончательно порвать со мной, то эта история даст прекрасный повод. — Подождав и так и не получив ответа, Джек повел плечами и продолжил:
— Нищета в Индии ужасающая, во много раз страшнее, чем то, что ты можешь видеть на лондонских улицах. Прислуга соглашается работать всего лишь за крышу над головой и пищу. Я же берег каждый грош и потому вел самую простую жизнь, занимая две комнаты и содержа одну старую айю, чтобы за мной ухаживала.
Он почувствовал, как Каролина встает, чтобы сменить компресс, но не стал открывать глаза. Он решил рассказать все и покончить с этим. Между ними не должно было оставаться никаких тайн.
— Не зная, чем заняться по вечерам, я жестоко запил. Не стану в подробностях описывать, что такое жизнь в колониях. Скажу лишь, что вино убивает многих из нас. Полагаю, айя испугалась, что после моей смерти потеряет такое хорошее место. А может, хотела воспользоваться шансом и пополнить свой доход. Как бы там ни было, однажды вечером, когда я уже был в полубеспамятстве от выпивки, она привела ко мне юную девушку.
Джек наконец открыл глаза, чтобы увидеть, как реагирует Каролина на его откровения. Он заходил слишком далеко за пределы пристойности, рассказывая ей такие вещи, но хотел, чтобы она узнала о нем все. Он обманул се, когда она была моложе, заморочив ее хорошенькую головку романтическими фантазиями и скрыв настоящую и куда более неприглядную часть своей жизни. Тогда он поступал так в отчаянии. В отчаянии он теперь говорил ей всю правду. Наверное, став старше, он не поумнел. Лицо Каролины было непроницаемым, и он воспринял это как дозволение продолжать, хотя ему казалось, что он снова режет себе горло.
— И она стала моей любовницей. Не слишком-то пристойно с моей стороны говорить о таких вещах, но это правда. Я даже не думал жениться. Она просто заполнила ту часть моей жизни, в которой была пустота, хотя мы с нею еле-еле объяснялись. Она была юной, абсолютно необразованной, неопытной и сразу же забеременела. Впрочем, кажется, она только этого и хотела, потому что была ужасно счастлива. Она понимала, что благодаря этому ребенку сможет прочно обосноваться под моей крышей на всю оставшуюся жизнь. Именно так там все и делается…
Каролина как будто тихонько всхлипнула, но Джек уже не мог остановиться.
— Она умерла вскоре после того, как родила Эми. Лишь тогда я узнал, что моя любовница была дочерью моей айи.
Каролина ахнула — значит, слышала и поняла, но не проронила ни слова. История рождения Эми была по меньшей мере банальной. Джек поступил так, как поступают очень многие, только обычно незаконнорожденных детей бросают. Он же не смог отослать старую женщину с младенцем тогда, как и теперь, спустя четыре года не мог отказаться от Эми. Вздохнув, он крепче обнял девочку, словно сам искал защиты.
— Я рада, что ты сказал мне все это, — произнесла Каролина, как только сумела овладеть собой. Она надеялась, что он не заметит слез на ее щеках. Она воображала себе одиночество Джека в этом ужасном изгнании и несчастную мать, вынужденную предать собственную дочь бесчестию, чтобы только спасти ее от голода, — и сердце ее разрывалось. Она была счастлива, что Джек уберег от подобной участи хотя бы Эми. — Так ты признаешь ее?
Джек поднял глаза и перехватил взгляд Каролины.
— Я думаю, это зависит от нескольких вещей, — медленно проговорил он. На сей раз предательская краска не залила ее щек, и Джек увидел лишь любопытство в глазах. Надежды стали быстро улетучиваться, но Джек отчаянно цеплялся за их остатки. — Да, я скорее всего так и сделаю, — коротко добавил он.
