Виктория Холт - Роковая женщина
Однажды меня захотел видеть доктор Элджин. Он только что спустился из комнаты тети Шарлотты.
— Ей становится все хуже, — сказал он. — Вам не справиться без посторонней помощи. Очень скоро она окажется прикована к постели. Советую взять сиделку.
В этом был смысл, ответила ему я, но, прежде чем решать окончательно, я должна была обсудить положение с самой тетей.
— Да, поговорите, не мешкая, — сказал доктор. — Внушите ей, что вы не сможете сочетать работу с уходом за больной. Ей нужна опытная сиделка.
Поначалу тетя Шарлотта противилась, но в конце концов уступила. С появлением Шантели Ломан все в доме изменилось.
4
Как мне описать Шантель? Легкая, изящная, она напоминала фарфоровую куколку. Ее волосы имели прелестный оттенок, прославленный Тицианом, брови были густые, ресницы темные. Глаза с прозеленью — редкостный цвет привораживал с первого взгляда. Прямой короткий носик и нежный цвет лица вдобавок к тонкой фигуре делали ее похожей на дрезденскую статуэтку. Если у нее и был какой-то изъян, то это, пожалуй, маленький рот, но, на мой вкус, — эта мысль пришла ко мне от общения с предметами изящных искусств — мелкое несовершенство только усиливает впечатление красоты. Совершенство в искусстве и природе способно наскучить — крошечный дефект лишь подчеркивает исключительность внешности. Вот, какой показалась мне Шантель.
Когда она в первый раз вошла в Дом Королевы и села в стильное кресло эпохи Реставрации, оказавшееся в ту пору в холле, я сразу засомневалась: «Ни за что не останется. Сама откажется». Однако я ошиблась. Позже она призналась, что ей с первого взгляда понравился дом. Приглянулась и я: до того, имела неприступный вид. Настоящая старая дева в твидовых жакете и юбке — даже красивые волосы стянуты в ужасный пучок на затылке. Преступно губить такую красоту.
У Шантель была манера выделять некоторые слова и посмеиваться словно над самой собой, закругляя фразы. Трудно было представить кого-либо, меньше ее напоминавшего сиделку.
Я провела ее к тете Шарлотте, и, как ни странно — впрочем, вероятно, мне следовало бы сказать «естественно» — она ей сразу приглянулась. Шантель очаровывала легко и непринужденно.
— Настоящая красавица, — восхитилась Элен. — С ее появлением все должно перемениться.
Так и вышло. Она была веселая и ловкая. Даже тетя Шарлотта стала меньше ворчать. Шантель заинтересовалась домом и осмотрела все углы. Позже она мне призналась, что не видела интереснее дома.
Уложив тетю Шарлотту на ночь, Шантель заходила ко мне, и мы долго разговаривали. Кажется, она была довольна, что в доме нашлась ее более или менее сверстница. Мне было двадцать шесть лет, а ей двадцать два, но она прожила более интересную жизнь, немного путешествовала со своей последней подопечной и казалась мне светской дамой.
Как и все в доме, впервые за долгое время я почувствовала себя счастливее. Элен сразу к ней привязалась, кажется, даже рассказала о мистере Орфи. Даже миссис Мортон была с ней общительнее, чем со мной: именно Шантель выведала у миссис Мортон, что у той была калека-дочь, жившая с незамужней сестрой в пяти милях от Лэнгмута. Вот куда она ездила на выходные, а после возвращалась в Дом Королевы и без ропота сносила придирки тети Шарлотты и все неудобства только ради того, чтобы быть вблизи от дочери. Она ждала дня, когда сможет уйти, и они заживут вместе.
— Она вам все это рассказала?! — изумилась я. — Как вы ее разговорили?
— Со мной все откровенничают, — ответила Шантель.
Она любила выглядывать, стоя у окна, на сад и реку, называла открывавшийся вид колдовским. Все и вся интересовало ее. Даже об антиквариате расспрашивала меня.
— Каких денег все это должно стоить! — удивилась она.
— Сначала все надо купить, — объяснила я. — За некоторые предметы еще не заплачено. Тетя Шарлотта просто выставляет их на продажу и получает комиссионные, если сможет продать.
— Какая вы умница! — восхитилась она.
— У вас своя профессия, которая, несомненно, полезнее моей.
Она состроила забавную рожицу. Порой она напоминала мне маму, только была еще более проворной и ловкой.
— Сберегать красивую старинную мебель бывает полезнее, чем возиться с иными капризными больными. Знали бы вы, сколько я от них натерпелась.
Она была артистичная рассказчица. Я узнала, что она воспитывалась в доме викария.
— Теперь я знаю, откуда повелась поговорка: беден как церковная мышь. Именно такими были мы. Во всем себе отказывали. Как это разрушает душу, Анна! — Очень скоро мы перешли на «ты» и звали друг друга по имени, тем более что у нее оно было до того благозвучное, просто грех не воспользоваться. — Пока папа спасал души прихожан, дети жили на хлебе с топленым жиром. Брр! Наша мама умерла при родах последнего ребенка, меня то есть. Нас было пятеро.
— Как славно иметь так много сестер и братьев!
— Ничего особенного, если ты бедна. Мы все овладели ремеслом. Я выбрала уход за больными, потому что, как я сказала Селине, — это моя старшая сестра — так есть шанс попасть в дома богачей и по крайней мере подъедать крошки с их столов.
— А попала сюда!
— Мне здесь нравится, — возразила она. — Такой замечательный дом.
— Во всяком случае мы не станем тебя кормить хлебом с топленым жиром.
— Даже на это согласна. Только бы здесь жить. Такой чудесный дом, полный необычных вещей, и ты тоже необычная, и мисс Брет. Вот чем хороша моя профессия. Никогда не знаешь, куда попадешь.
Ее яркие глаза напоминали изумруды.
— Такой красавице, как ты, следовало бы выйти замуж, — как-то заметила я.
Она чуть заметно улыбнулась.
— Мне делали предложения.
— Но ты не любила?
— Нет. А ты?
От прямого вопроса к моим щекам прилила кровь, и, не удержавшись, я рассказала о Редверсе Стреттоне.
— Бродячий Казанова, — отозвалась она о нем. — Жаль, что тогда не было меня. Я бы тебя остерегла.
— Откуда бы ты узнала, что у него жена за границей?
— Можешь не сомневаться, узнала бы. Бедняжка Анна, считай, что тебе повезло. — Ее глаза возбужденно блестели. — Только представь, что могло случиться.
— Что? — спросила я.
— Мог сделать предложение и соблазнить.
— Какая чепуха! Я сама во всем виновата. Он не давал ни малейшего повода подумать, что интересуется мной. Это все мои глупые фантазии.
Она ничего не ответила, но с этого момента стала проявлять интерес к Замку Кредитон. Я не раз слышала, как она расспрашивала Элен о Кредитонах.
Мои отношения с Элен изменились: теперь она больше тянулась к Шантель. Оно и понятно. Она была настоящим чудом. Умела подольститься даже к тете Шарлотте. В основе ее обаяния лежал неподдельный интерес к людям: она была откровенно любопытна. Стоило Элен вернуться в дом после выходного, как в кухню тотчас мчалась Шантель и оттуда несся задорный смех.
