Мари Клармон - Любви навстречу
– Я всегда отдаю себе отчет в том, что делаю.
Какая самоуверенность… Он не привык сомневаться в правильности своих поступков. В этом его светлость герцог Фарли ничем не отличается от его светлости герцога Даннкли, будь он трижды проклят.
Мэри остановилась перед массивным надгробием. То была плита из зеленого мрамора с белыми прожилками, а по бокам – два гранитных ангела.
Мэри замерла – словно окаменела. Она не могла заставить себя подойти ближе и прикоснуться к мрамору, на котором было начертано:
Эзме Женевьева Даррелл
Герцогиня Даннкли
Любящая жена и мать
1830–1862
Незабвенная дочь, последовавшая за матерью
Леди Мэри Элизабет Даррелл
1847–1862
Спите спокойно,
Обожаемые бриллиант и жемчужина
Герцог с удивлением посмотрел на Мэри.
– Не понимаю, – сказал он, приблизившись к ней.
– Чего ты не понимаешь?
– При чем здесь ты?
– Читай имена.
Он нахмурился и пробормотал:
– Мэри – твое имя. И что же?..
– Леди Мэри Элизабет Даррелл, – поправила она.
– Ты дочь герцога Даннкли?
– Да.
– Но я… – Эдвард замялся. – Я был на твоих похоронах.
– Неужели? Очень любезно с твоей стороны.
Надежда в его темных глазах сменилась растерянностью.
– Боже милостивый, что все это значит? – пробормотал герцог.
– Я умерла, – ответила Мэри, с мстительным удовольствием наблюдая за ним. – Умерла, но тем не менее стою перед тобой.
– Но что же это значит?
Мэри криво усмехнулась.
– Я восстала из мертвых.
– Прекрати! Ты не умирала!..
– Со мной случилось кое-что похуже.
– Похуже? – в недоумении переспросил Эдвард.
Мэри собиралась с силами; она больше не могла скрывать правду. Пусть Эдвард все узнает – и будь что будет. Хотя, если он прогонит ее… Нет, об этом лучше не думать.
– Я сошла с ума, понимаешь? Сошла с ума окончательно и бесповоротно.
– Дорогая, побойся Бога, что ты говоришь?!
– Три года назад отец объявил, что я ненормальная, – продолжала Мэри. – Точно такая же, как моя мать. И сказал, что меня надо изолировать, иначе я стану шлюхой. – Мэри неожиданно для себя самой рассмеялась – громко и визгливо. Поспешно прикрыв рот ладонью, она несколько секунд помолчала и со вздохом закончила: – Надеюсь, ты уже понял, куда он меня отправил?
– В сумасшедший дом? Тебя три года держали в сумасшедшем доме?
– Да, представь себе, держали. И вовсе не собирались выпускать.
– Но ты не сумасшедшая, Мэри! – Он почти кричал. – Нет, и еще раз нет.
– Откуда ты знаешь?
Эдвард смотрел на нее в полном отчаянии. Человек, который привел ее на ее собственную могилу, властный и самоуверенный герцог Фарли сейчас совершенно растерялся.
Мэри снова усмехнулась.
– Что с тобой, Эдвард? Ты лишился дара речи? Очевидно, это случилось с тобой впервые в жизни.
Он тяжело вздохнул и опустил глаза.
– Я не испытывал ничего подобного с того дня, когда повесили моего отца.
Мэри охватил жгучий стыд. Она считала себя самой несчастной на свете – и вдруг услышала такое… Должно быть, это жуткое событие случилось, когда она была совсем маленькой, и поэтому она ничего об этом не слышала.
– Эдвард, пожалуйста, прости меня. Я не знала…
Герцог посмотрел на нее и печально улыбнулся.
– В каком-то смысле мы с тобой друзья по несчастью. Приятно встретить человека, который способен тебя понять, не правда ли? Кстати, я так и не понял, как ты оказалась на свободе. Ведь ты сказала, что тебя не собирались выпускать…
Она молча стиснула зубы.
– Мэри…
Мэри крепко зажмурилась и прошептала:
– Я сбежала.
– Как тебе это удалось?
Мэри открыла глаза и рассказала герцогу почти все. А потом настал черед последнего, самого страшного признания.
– Я подкараулила надзирателя и напала на него. Скорее всего, убила. И сбежала.
Она думала, что Эдвард осудит ее. Разве можно найти оправдание убийству?
Но он вдруг шагнул к ней и, взяв ее лицо в ладони, проговорил:
– Я восхищаюсь тобой. Ты не позволила себя сломить, не опустила руки и не смирилась. Ты боролась за жизнь и победила.
На глаза Мэри навернулись слезы.
– Значит, ты не прогонишь меня?
– Конечно, нет. Ни за что на свете.
И в этот момент она простила его. Да, он привел ее сюда и расспрашивал Ивонн. Но он не предатель. Совсем наоборот. Он понимает ее и готов принять такой, какая она есть.
– Что мы будем делать дальше? – тихо спросила Мэри.
– Не мы. Ты, Калипсо. Ты сделаешь это сама.
– Что ты имеешь в виду?
В глазах Эдварда вспыхнуло что-то зловещее…
– Ты уничтожишь того, кто пытается уничтожить тебя. Он должен получить по заслугам.
Глава 11
Грохот выстрела прорезал густой и холодный утренний туман. Мэри почувствовала тупую боль в руке от неожиданно сильной отдачи пистолета. На противоположной стороне росистого луга, украшенного живописными крокусами, еще можно было заметить постепенно рассеивавшееся облачко – прямо над нарисованной на мешке мишенью.
Весьма довольная собой, Мэри мрачно улыбнулась. Всего сутки назад Эдвард дал слово обучить ее самозащите и уже исполнял свое обещание. А она, сама того не ожидая, с жадностью, принялась за дело! До сих пор Мэри умела лишь убегать и прятаться. Но теперь она начинала верить в свои силы, верить в то, что сможет постоять за себя. Более того, именно здесь и сейчас, одетая в темно-синие бриджи и льняную рубашку, принадлежавшие кому-то из слуг герцога, Мэри чувствовала себя как никогда живой. Ей нравилась просторная мужская одежда – серый жакет, надетый поверх рубахи, доходил до подбородка, а высокие черные сапоги скрывали ноги почти полностью.
Необходимость носить одежду дамского покроя показалась ей теперь жестокой несправедливостью, придуманной мужчинами. Разве можно изобрести более изощренную пытку, чем сдавливающий ребра корсет с металлическими обручами и тяжелое платье с воланами, в котором невозможно двигаться?
– Замечательный выстрел, – похвалил ее Эдвард.
Не скрывая приятного возбуждения, Мэри повернулась к нему с пистолетом в вытянутой руке.
– В самом деле?
При виде направленного на него оружия на лице Эдварда промелькнула тревога, и он поспешил отскочить в сторону. Не спуская глаз с пистолета, герцог поднял руку в черной перчатке и аккуратно отвел в сторону кисть своей спутницы.
– Да. Только не надо практиковаться на мне.
Мэри поджала губы и кивнула.
– Было бы досадно застрелить такого хорошего учителя.
– Приятное чувство, не так ли? – спросил Эдвард. – Когда жизнь и смерть зависят от одного твоего выстрела.
Сердце Мэри гулко забилось от волнения. Она снова посмотрела на пистолет, а затем скользнула взглядом по руке Эдварда. Если бы не замшевая ткань перчатки, можно было бы почувствовать его тепло.
