Война герцогинь. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони
Балет кончился, и тут с упреками выступил Месье. Он был оскорблен тем, что «друг сердца» вернулся не для того, чтобы «попросить у него прощения, а для того, чтобы вновь насмехаться над ним», и он снова побежал к брату, требуя уже не только изгнания виновного, но и его крови, которая одна только может восстановить его честь! Король был полон снисходительности, как все счастливые взаимно влюбленные, и ограничился тем, что послал за маршалом де Граммоном и самым доброжелательным образом попросил его отправить сына в Париж, чтобы он там ожидал возвращения двора.
Трудно описать, как страдал де Гиш, влюблявшийся в Мадам все сильнее. Не легче было и недовольство Мадам, которая не хотела показать, что увлечена королем больше, чем ей самой хотелось бы. Она страдала от того, что теперь по целым дням не видит его у своих ног, потому что король оказывал внимание только этой невзрачной Лавальер!
— Я нахожу, что ширма заняла непозволительно много места, — заявила как-то Генриетта Изабель, которой доверялась с тем большей охотой, что не сомневалась в искренности ее дружбы и знала, что герцогиня никого и ничего не боится.
К тому же Изабель как никто другой умела рассеивать черные мысли и дурное настроение принцессы. Потом все при дворе знали, что она хранила верность принцу де Конде, несмотря на все бури и штормы Фронды, среди которых так легко было погибнуть. Ее верность накрепко привязала к ней раскаявшегося принца. Так можно ли было найти подругу, которая была бы вернее и надежнее Бабель?
А Изабель? Изабель понимала Мадам. Ее капризы, вспышки гнева, природную веселость и неистребимую жажду жизни. Все это было свойственно и ей самой в молодые годы. И где могла, она старалась помочь Генриетте советом. Случай с Лавальер внушил Изабель самые серьезные опасения, и она боялась, что оказалась тысячу раз права, когда сказала Генриетте о могуществе подлинной любви.
Но она старалась делать вид, что ничего не принимает всерьез. Старалась выиграть время, чтобы понаблюдать с еще большим вниманием за актерами придворного театра. Изабель хотела добраться до истины, понять, кто и кого любит на самом деле, а кто лишь изображает любовь.
— В самом скором времени все окончательно прояснится, — завершила она свой разговор с принцессой.
Наступило семнадцатое августа, день, выбранный королем для загородного праздника, который горел желанием устроить для Его Величества и всего двора суперинтендант Николя Фуке. Фуке не терпелось показать свое новое имение Во-ле-Виконт, о котором те, кто его уже видели, рассказывали чудеса.
Когда перед отъездом лошади и кареты выстроились в парадном дворе Фонтенбло, Изабель удостоверилась, что вместе с королем едет только королева-мать. Отсутствие королевы объяснялось немалым сроком ее беременности. Но у жадной до новых радостей и удовольствий Генриетты не было столь веской причины, и тем не менее она тоже осталась дома. Накануне она призналась Изабель, что не хочет, чтобы ее фрейлины ехали на праздник.
— Там будет все открыто взорам, ширма там не понадобится, — сказала она. — Но вас и мадам де Лафайет я прошу не пропустить ничего. Будьте моими ушами и глазами.
И фрейлины не поехали.
Первое наблюдение Изабель касалось короля. Похоже, он был не в лучшем расположении духа. Странно, ведь он ехал на праздник!
Поскольку кортеж из мушкетеров и французских гвардейцев только выстраивался, Изабель поманила к себе графа де Сент-Эньяна, наперсника Его Величества, чрезвычайно этим гордившегося, с которым обычно охотно вела беседы.
— У короля на удивление недовольное лицо, — шепнула она, прикрывшись веером. — Если ему так не хочется ехать к господину Фуке, почему он не отменил поездку? Я была бы с ним совершенно согласна: жара стоит невыносимая!
— Боюсь, в Во станет еще жарче. Лавальер вчера пришла к королю и пожаловалась на авансы, которые ей делает Фуке. Поскольку у нее нет средств заказывать себе дорогие нарядные платья, он предложил ей денег, чтобы «ее убранство было достойно августейшего внимания…»
— Удивительно, ведь Фуке до сих пор не страдал от недостатка ума! — воскликнула в полной растерянности Изабель.
— Он не знал, что из себя представляет Лавальер. Он считал, что она скроена на тот же лад, что все девицы ее возраста, и теряет голову от платьев и украшений.
— Немыслимое предположение!
— И вдобавок глупое! Коль скоро она любит короля, как она может предпочесть ему какого-то мелкого дворянчика?
— Да, я знаю, что она любит короля, но вот стала ли она его любовницей…
— Конечно! Не без угрызений совести, так как она очень набожна!
Изабель рассмеялась.
— А то, что король женат, ее не смущает? Пусть считает, что это своего рода сделка с небом. Однако поспешите! Похоже, король вас ищет.
Сент-Эньян исчез со скоростью хорошо вымуштрованного придворного и через мгновение был уже возле своего господина, чье лицо сразу просветлело. А Изабель, хоть и знала о близости графа к королю, но не могла предположить, насколько тот persona grata[71]. Забавно будет выведывать у него разные разности, если он вздумает за ней поухаживать. Изабель подумала об этом, потому что смертельно скучала. Конде уехал в Шантийи, чтобы приготовиться к недельной охоте, которую пообещал устроить королю, и хотел, чтобы она стала незабываемой!
Королевский кортеж приехал в Во, и все невольно ахнули от изумления. Когда Изабель немного опомнилась, она подумала, что, даже если принц потратит на королевскую охоту все свое состояние, он все равно не сможет сравниться с Фуке. Никогда в жизни Изабель не видела ничего подобного.
Выехав на лесную опушку, они увидели перед собой роскошный замок, сиявший белизной среди пестрых цветников. Изабель и мадам де Лафайет лишились дара речи от такого великолепия. Между тем золотые решетки ворот распахнулись, и кареты в сопровождении всадников двинулись по широкой аллее, посыпанной белым песком, из которого армия слуг удалила малейшие камешки. И все — дамы в каретах, кавалеры на лошадях — любовались замком Во-ле-Виконт, его дерзкой архитектурой, неожиданной новизной. В лучах закатного солнца он казался позолоченным облаком, опустившимся на ковер из цветов и травы, украшенный статуями и бьющими фонтанами. Все умолкли, затаив дыхание.
— Похоже, что господин Фуке сошел с ума, дерзнув построить этот сказочный замок! — наконец шепотом проговорила госпожа де
