Корделия Биддл - Ветер перемен

Юджиния заставила себя вернуться в настоящее.

– Поль, – ласково позвала она. – Поль! Пора просыпаться, милый. Пойдем, поищем твою подружку Прю и попьем твоего любимого теплого молочка.

Приблизительно в то время, когда близилась к завершению погрузка, на причале появился Браун. Увидев в первый раз все судно сразу, он остановился. Бекман не преувеличивал. «Альседо» и в самом деле красавец. Линии четкие, все блестит, ни пятнышка ржавчины. Судно новенькое, как с иголочки.

Он поставил на мостовую свой парусиновый саквояж, задумавшись, что же делать дальше. «Лейтенанту Арманду Брауну не пристало самому тащить свой багаж», – рассуждал он, но не знал, не против ли этикета будет остановить кого-нибудь из дюжины сновавших по пристани людей. Браун рассматривал яхту и тянул время, соображая, как ему поступить. «Важно, – сказал он себе, – не выглядеть чужаком. Джентльмены никогда не теряют присутствия духа, выдержку в них воспитывают с колыбели».

Прибытие Брауна заметил стоявший у сходней второй помощник капитана. «Вот он – наш «военно-морской атташе», – недоброжелательно подумал он, вспомнив торопливое разъяснение, которое сделал накануне вечером капитан Косби.

– Этого человека направили на наше судно в знак уважения к семье Экстельмов. Это не означает, повторяю, не означает, что мы будем заходить в воды, требующие военно-морского эскорта. Надеюсь, экипаж будет относиться к нему с должным уважением. Его следует рассматривать в качестве гостя и обращаться с ним соответственно.

«Все, конец лекции, – подумал помощник капитана. – Вопрос закрыт. Капитан Косби не любит, когда его просят что-нибудь уточнить». Помощник капитана еще раз оглядел Брауна. Он бы не удивился, если бы узнал, что из такого модного училища, как в Аннаполисе, выпустили офицера, в глаза не видевшего океана. «Ну, что ты там стоишь! – хотелось ему крикнуть. – Давай шевелись, моряк. Ты же опаздываешь!» Но он этого не сделал, а вызвал юнгу Неда и велел ему потрясти костями и смотаться на причал.

Неду было двенадцать лет, он отправлялся в свое третье плавание, но в первый раз на настоящей большой яхте. Раздражение помощника капитана не уменьшило его восторженного настроения. Ни капельки. Он стремглав слетел по сходням. Подумать только, какая-то большая шишка назначила военно-морского офицера на гражданское судно! А что, это вполне мог быть даже сам президент Тедди.[9] Все говорят, что Турок очень близок с кланом Рузвельтов. А что пишут газеты о проблемах в Панаме! А вдруг они попадут в настоящую переделку. Их возьмут в заложники! И тогда он, Нед, выскользнет в джунгли и всех спасет.

– Добро пожаловать на борт, сэр! – крикнул Нед, с восхищением разглядывая золотое шитье на мундире Брауна. – Второй помощник велел мне проводить вас на борт.

Но любопытство взяло верх, и помощник капитана, сам того не замечая, спустился по сходням навстречу прибывшему.

– Привет, лейтенант, – произнес он. – Капитан Косби спрашивал, прибыли вы или нет.

«А он человек, который не любит, чтобы его заставляли ждать, – со злорадством, подумал помощник. – Но ничего, ты сам это скоро узнаешь. И не имеет значения, гость ты или нет, ты же не член семьи. Ты ничем не лучше нас, рабочих лошадок».

– Какой же у вас замечательный корабль, – улыбнулся Браун. – В жизни не видел ничего подобного.

«Это уж как пить дать, – чуть было не вырвалось у помощника, но неожиданная непосредственность Брауна огорошила его. – Во всяком случае, – подумал он, – наш «военно-морской атташе» не из этих спесивых заносчивых чистоплюев». Раздражение стало проходить уступая место какому-то незнакомому и непонятному чувству.

– Это точно, – согласился помощник капитана. – Наш «Альседо» особенный, это точно. У этой семьи все только самое лучшее.

Без десяти час «Альседо» наконец был готов к отплытию. По сходням поспешно спускались последние гости, выкрикивавшие пожелания доброго пути. Они то и дело оглядывались, чтобы помахать рукой и дать еще один совет, при этом каждый раз попадали под дождь конфетти и витки серпантина, которые сверху разбрасывали Уит, Джинкс и Лиззи, пристроившиеся у перил. Почти все швартовы были отданы, и корабль, казалось, держался у берега только на разноцветных ленточках, тянувшихся вдоль его борта, сворачивавшихся в кольца и падавших на запрокинутые вверх лица и размахивающие руки. Серпантиновые ленты обвивали спины матросов и стюардов, путешественников и тех, кто оставался на берегу, образуя паутину розовых и зеленых, золотистых, пурпурных, желтых и пунцовых нитей, и казалось, что корабль содрогается от усилий вырваться из этих многоцветных тенет.

Лейтенант Браун нес вахту в носовой части палубы, на солнце его темная форма выглядела свеженькой и очень ему шла. Вид у него был бравый и вполне официальный, но вместе с тем что-то говорило о том, что ничем особенно важным он не занимается (по крайней мере, так решила Джинкс). Она выбрала его мишенью для своих серпантинных залпов, и когда накрыла его цветной бумажкой, он повернулся к ней.

– Попался, попался. – Заверещала Джинкс. Дети на «Альседо» знали всю его команду так же, как садовников и поваров в Линден-Лодже или дома, на Честнат-стрит, но Браун был для них лицом новым. Джинкс немедленно подумала, что он ей нравится.

– Вижу, – улыбнулся он ей.

– Как вас зовут? – рассмеялась Джинкс, а Лиззи ткнула ее локтем в бок.

– Браун.

– Это ваша фамилия. А имя у вас есть? Меня зовут Джинкс.

– Я знаю, кто вы, – снова улыбнулся Браун и пошел на корму.

Толпа на причале стихла, когда увидела, что к сходням подходит Турок. Он покидал корабль последним, и расположившийся на причале оркестр перестал играть, ожидая, что он скажет. Замерли белые голуби в своих клеточках и мальчишки с флагами, газетные фотографы и дети на руках матерей. Толпа беззвучно подалась вперед. «Какая же это счастливая семья! говорили ожидающие лица. – Какая же сила в ее единстве! Как же им хочется завидовать! Как хочется ими восхищаться! Прекрасная семья!»

Турок отдал должное создавшейся атмосфере и приподнял свой белый шелковый цилиндр. Взглянув на берег, он произнес слова последнего прощания.

– До свидания, Джорджи, – сказал он, не сводя глаз с восторженной массы людей. – Не забудь, что я говорил тебе.

Отец с сыном пожали руки, и толпа единым духом вздохнула. «Великий человек прощается с самым младшим сыном! – звучало в этом вздохе. – Он посылает его открывать новые земли! Как это величественно! С какой гордостью, как великолепно это делается!»

– А, Юджиния!

И Юджиния тут же сделала шаг к нему.