Барбара Картленд - Танец души

А увидел тебя в обмороке! Пережил настоящее потрясение, Фиона! Милая, я люблю тебя больше прежнего.

Голос его чуть охрип.

— Не знаю, что стряслось… ты просто рухнула. Расскажи мне… расскажи, что с тобой случилось? Почему ты так плохо выглядишь, Фиона, что ты с собой сделала?

Запинаясь от неуверенности, Фиона все рассказала. Он не прерывал, только пару раз буркнул что-то, бессознательно стискивая кулаки.

Закончив рассказ, она откинулась, объятая слабостью, медленно проступившие из-под закрытых век слезы текли по бледным щекам.

Джим молча смотрел на нее, потом встал.

— Я иду к телефону, — мимоходом сообщил он. — Не двигайся, пока не вернусь.

— Но, Джим… — запротестовала она, пытаясь подняться.

Он уложил ее обратно с той ловкостью, которая ей так нравилась в нем, и ласково пообещал:

— Ты должна делать все, что я скажу. Побудь тут до моего возвращения. У меня есть план.

Джим исчез, а Фиона снова прилегла, вытянувшись на мягком сиденье.

Она с большой радостью подчинилась приказу Джима, счастливая оттого, что оказалась под его присмотром. Он тут, рядом, любит ее и заботится о ней.

«Джим, Джим!» — шепнула она про себя, прикладывая к щеке руку, которую он держал. — Я люблю его, люблю его…»

Через пять минут Джим вернулся и объявил:

— Все устроено, дорогая. На сегодня ты свободна и можешь поехать как следует отдохнуть в деревне.

— В деревне? — изумленно повторила Фиона.

— Я хочу отвезти тебя к старым своим друзьям, — пояснил он. — Люди прекрасные, очень тихие, очень милые. Они позаботятся о тебе.

— Но Пальони… — возразила Фиона, — …он ни за что не разрешит мне уехать.

— Обязательно разрешит, — заверил Джим. — Я намерен потолковать с этим джентльменом. Половина вины за случившееся лежит на нем.

— Прошу тебя, Джим… пожалуйста, — взмолилась Фиона. — Я потеряю работу, а другую найти невозможно! Пожалуйста, не создавай трудностей!

— Не создам, — пообещал Джим. — Я обо всем договорюсь, милая, и все будет в полном порядке, только сделай так, как я говорю. Тебе надо отдохнуть. Я возьму неделю отпуска и побуду с тобой.

Он снова исчез и вернулся вместе с Пальони, который раскланивался, улыбался и весьма доброжелательно отнесся к тому, что Фиона временно будет отсутствовать.

Пальони разрешил ей недельный отпуск, и хоть она заподозрила, что Джим заплатил за это, была так слаба и измучена, что не стала задавать вопросов.

Джим помог ей сойти вниз по лестнице, усадил в автомобиль, укутав ее в свою огромную меховую шубу, чтобы Фиона не простудилась.

Как часто бывало и раньше, он сам вел машину; они заехали к нему на квартиру, где ей пришлось несколько минут подождать, пока Джим забежал за своим портфелем.

В Челси Джим принялся упаковывать вещи, не позволив Фионе заниматься этим самой.

— Кто сказал, что из меня не получится хорошая горничная? — смеялся он, запихивая в фанерный чемодан последнее платье и защелкивая замки, — или, скорее, хороший муж?

— Не надо, Джим, — прошептала Фиона. — Не шути так, милый… Я не вынесу…

— О дорогая! — Джим обнял ее. — Согласен, шутка неуместная. Мне тоже тяжело, Фиона. Ты ведь нужна мне.

Он поцеловал ее в губы, потом в затылок, который едва было видно из-под темного мехового воротника шубы. Обнявшись, они молча пошли вниз по лестнице.

Фиона нацарапала Дональду коротенькую записку и приколола на дверь квартиры, чтобы тот знал, что с ней все в порядке. Джим никому не сказал, куда они отправляются.

— Не хочу, чтобы тебя там кто-нибудь беспокоил, — сказал он. — Хочу, чтобы ты побыла в полном покое, подальше от всех треволнений.

Они очень скоро выехали из Лондона, и деревенские запахи навеяли Фионе детские воспоминания.

Наконец Джим свернул на неширокую ухабистую дорогу. Вдалеке виднелся маленький черно-белый домик с соломенной крышей.

Джим заглушил мотор, послышался собачий лай, и дверь отворилась.

На пороге дома стоял высокий симпатичный мужчина лет шестидесяти, вслед за ним появилась жена, моложавая женщина с седыми волосами.

— Джим, дорогой, как я рада тебя видеть! — воскликнула она и расцеловала его в обе щеки. — А это твоя подруга?

Она протянула Фионе руку.

Бывают люди, вызывающие симпатию с первого взгляда, и миссис Кэри принадлежала к их числу.

Необычайно милая, абсолютно естественная и безыскусная, она источала приятное дружелюбие, в котором не было даже намека на снисходительность или покровительство, только искреннее удовольствие от нового знакомства.

Далеко не последнюю роль в ее радушии играло и то, что она была, безусловно, счастлива с мужем.

Мистер Кэри помог Фионе выбраться из машины.

— Проходите быстрее в тепло, — предложил он. — Вы наверняка замерзли.

— Нет, — рассмеялась Фиона, пока он пытался вызволить ее из-под двух-трех покрывал и шубы, пригибавшей ее к земле своей тяжестью.

Девушку провели к камину, пылавшему в большой гостиной, отделанной дубовыми панелями.

Приготовили сандвичи, и Джим потребовал, чтобы она выпила бренди с содовой.

Пока супруги Кэри вели разговор, явно очень обрадованные встречей с Джимом, Фиона переводила взгляд с одного на другого, пытаясь представить, что ее ждет на будущей неделе.

Пришла к заключению, что здесь ей скорее всего понравится, а потом с ужасом обнаружила, что едва не заснула возле камина.

Выпитое спиртное, тепло после холода и пережитых неприятностей — все это подействовало на нее успокаивающе!

— Спаси нас Господь, ребенок совсем спит, — воскликнула миссис Кэри. — Пойдемте, моя дорогая, покажу вашу комнату, и мигом ныряйте в постель.

Наверху горничная закончила распаковывать вещи, в камине горел сильный огонь, уютная постель манила простынями, благоухающими лавандой.

Через пять минут Фиона, вытянувшись в кровати, подумала:

«Это сон. Это не может быть правдой. Это вовсе не я, не та Фиона, на которую вчера в Челси обрушивались несчастья…»

Она протянула руку, чтобы выключить стоявшую возле кровати лампу, услышала тихий стук, и в дверь просунулась голова Джима.

— Все в порядке? — спросил он.

— Я счастлива, — отвечала Фиона. Он вошел и направился к ней.

— Спокойной ночи, моя дорогая. Спи как следует. Я невероятно рад снова быть рядом с тобой.

Поцеловал ее в лоб, секунду поколебался, словно хотел поцеловать еще раз, и пошел назад к двери.

— Спокойной ночи, моя Фиона, — шепнул Джим, тихонько захлопнул за собой дверь и исчез.

Фиона выключила свет, и через несколько минут в комнате раздавалось лишь ее ровное дыхание.

Джим рвался к Фионе всем сердцем, но чувство долга и воспитание твердили ему, что, несмотря на любовь к девушке, он обязан хранить верность Энн.