Вирджиния Хенли - Соблазненная

— Если этот мифический муж, о котором вы говорите, не материализуется, могу ли я пользоваться своим приданым, чтобы содержать себя?

— Моя дорогая леди Лэмб, вам не составит труда заполучить мужа, уверяю вас.

«Как он смеет говорить таким тоном?»

— Из этого я делаю вывод, что вы готовы жениться на мне, мистер Уотсон?

— Я был бы более чем рад, миледи, если бы уже не имел жену.

Антония чуть не крикнула: «Нельзя иметь жену», но, поразмыслив, поняла, что мужчины именно имеют жен. Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох.

— Извините, мистер Уотсон. Обычно я не бываю так груба. Оставлено ли мне хотя бы что-нибудь по завещанию отца?

— Боюсь, что ничего. Но, разумеется, ваше приданое находится под опекой и не будет затронуто.

— Каков размер приданого? И в случае, если я не выйду замуж, могу ли я использовать деньги на свое содержание? — повторила она вопрос.

— Сообщать о размере вашего приданого — не мое право, миледи.

— Чье же это право, сэр? — настойчиво спросила она.

— Ну, конечно же, право вашего опекуна. Ваш отец объявил законным опекуном мистера Адама Сэвиджа, и по всем вопросам вы должны просить его согласия. Как и ваш брат.

— Вы имеете в виду, что проживающий на другом краю света посторонний человек волен решать, что нам можно, а чего нельзя? Это же абсурд! Я немедленно напишу матери и скажу, что такого нельзя терпеть.

— Мать ваша не может изменить закон, моя дорогая. Чтобы изменить положение, требуется оспорить законность завещания вашего отца.

— Ясно, — с отрешенным спокойствием сказала она. — Этот субъект, Сэвидж, может вмешиваться в мою жизнь, как только пожелает. Лорду Лзмбу нужны деньги. Что, ему со шляпой в руне идти к Сэвиджу? — недовольно спросила Антония,

— Моя дорогая леди, мистер Адам Сэвидж — полный хозяин кошелька, до такой степени, что может тратить деньги сам, если того пожелает.

От удивления Антония раскрыла рот. Раз так, она сама станет тратить его деньги и посмотрит, как ему это понравится! И у нее в голове начал складываться дьявольский план в отношении Эденвуда.

Когда Антония вернулась на Керзон-стрит, она увидела, что Франсис Джерси уютно устроилась с Роз в салоне.

— Антония, какая жалость, что ты лишилась этого сезона. Это такое преимущество — начать охотиться за мужем в шестнадцать.

— Мужчины! Я бы их всех перестреляла, — заявила Антония, снимая шляпу и вонзая в нее шляпную булавку.

— Роз, ты прекрасно подготовила ее для света. Мужчины заслуживают того, чтобы с ними обращались, как с собаками.

— Кстати, что там насчет этого щенка, принца Уэльского? — спросила Роз.

— Ну, ты помнишь, что прошлым летом он избавился от тиранства короля, найдя убежище у своего дяди, распутного герцога Камберлендского?

— Да, в приморском городке со странным названием Брайтхелмстоун, — кивнула головой Роз.

— Так вот, принц на лето занял дом, и это местечко стало настолько популярным, что по уик-эндам Лондон буквально пустеет. Даже название его поменяли на Брайтон.

— Считается, что морская вода обладает лечебными свойствами, но она ничуть не помогла Георгу подлечить распухшие гланды. Я слыхала, что он стал носить широкие шейные платки, чтобы скрыть их, — вставила Роз.

— Верно. Да будет тебе известно, что широкие шейные платки, как и Брайтон, стали повальным увлечением. Фешенебельное общество хлынуло к морю коптиться, как вымоченные в рассоле говяжьи языки, — язвительно заметила Франсис.

— Мы-то знаем, что на самом деле их тянет к распутным Камберлендам, — решительно отрезала Роз.

— А почему они распутные? — спросила Антония, вовлекаясь в разговор.

— Братец короля Камберленд всю жизнь не вылезал из скандалов, — пояснила Роз. — Все началось с интрижки с леди Гровнор, когда лорд Гровнор обнаружил мерзкие письма, которые тот ей писал. Гровнор возбудил против Камберленда дело и получил возмещение в тринадцать тысяч фунтов. Это был первый раз, когда принц крови появился в бракоразводном суде.

Повествование продолжила леди Джерси:

— Послужило ли это Генри Фредерику уроком? Ничуть. Он взял и женился на той самой молодой авантюристке Энн Хортон. У нее был богатый опыт и ресницы длиной в ярд. Из-за нее его отстранили от двора… Из-за нее король добился принятия Закона о браке. Никто из королевской семьи не может жениться или выйти замуж без королевского согласия.

— Именно потому, что герцог и герцогиня Камберлендские отстранены от королевского двора, принц проводит у них так много времени. Он ненавидит и презирает отца и готов на все, чтобы снова довести его до безумия.

— Роз, дорогая, — вмешалась Франсис Джерси, — неудивительно, что он ненавидит отца. Король воспитывал детей в ужасной тевтонской манере. Наставники мальчика так жестоко обращались с ним — доходило до того, что учитель принца Уэльского сек его собачьей плеткой. Неудивительно, что он постоянно ходит с опухшей шеей, а теперь нашел убежище у своего беспутного дядюшки!

— Принцессам достается не меньше. Ни одну из них не пускают в свет, и ни одна не может выйти замуж. Злые языки называют Сент-Джеймский дворец женским монастырем, — сокрушалась Роз.

Франсис Джерси рассмеялась:

— Очень жаль, что девочек не пускают к дядюшке. А то бы они скоро, как их братец, ударились в разврат. Вообще-то, — доверительно добавила леди Джерси, — Генри Фредерик обаятелен, остроумен и восхитительно безнравствен, поэтому принц полностью им очарован.

— Как прошел бал у герцогини Девонширской? — поинтересовалась Роз.

— Как обычно играли в кости, танцевали, толкались, потели и неимоверно воняли! Вставные зубы герцога Бристольского сделаны из египетских булыжников. Выглядят весьма убого. Вот он и ходит с веером.

— Брр! — передернула плечами Роз. — Почему бы ему не носить новые фарфоровые с эмалью от Веджвуда? А как дражайшая Джорджиана? Должна н ней забежать до отъезда из Лондона.

— Ее никогда не застанешь дома. Можно найти в новом магазине игр на Флит-стрит, она там покупает шулерские кости. Ее игорные долги даже больше, чем у ее закадычного дружна, принца. Правда, все поклонники красоты по-прежнему у ее ног. Все ходят в этот магазин в надежде на свидание.

— А наша дорогая Селина, графиня Хантингдонская, была на балу у Джорджианы? — полюбопытствовала Роз.

Антонии было известно, что обе терпеть не могут Селину, и она приготовилась услышать очаровательно язвительный ответ.

— Боже мой, ее платье было расшито шенилью в виде большой каменной урны, набитой цветами, на рукавах никаких урн, зато две или три сзади. Они были бы более уместны на лестничной балюстраде, нежели на дамском платье. Подумать только, теперь она сохнет по искусству Представляешь, 'лепечет по-итальянски! — расхохоталась Франсис.