Жюльетта Бенцони - Знатные распутницы

Но город не был уничтожен до основания. Его душа еще теплилась. Душа, которая ничего не хотела знать о поражении.

Когда армия палача ушла, пустыня ожила, и гробовое молчание было нарушено. Из еще дымившихся развалин стали выбираться мужчины и женщины, как из открывшихся могил. Во время разрушительного нападения им удалось спрятаться, и, все потеряв, они начали общими усилиями восстанавливать свой город, так как хотели жить именно в этом городе. Они терпеливо восстанавливали разрушенный Иссуар. Прилегавшая местность была богата лавой, шифером и гранитом, и с помощью этого материала оставшиеся в живых возводили новые стеньг, которые могли лучше выдержать будущие осады…

Этим многострадальным городом, который едва залечивал полученные раны, должен был отныне править молодой победитель.

Ив д'Алегр мог бы управлять Иссуаром, конечно, умно и гуманно, как этого хотел от него король Генрих, зятем которого он являлся. Однако была еще Франсуаза, которая годилась ему в матери. Ее красота все еще не увяла, и Алегр, как раб, лежал у ее ног, и в конечном счете она стала управлять не только им, но и всем городом. И это она делала с жестокостью, эгоизмом и глупостью, что должно было привести к катастрофе. С возрастом ее склонность к кокетству усиливалась. Для ухода за собой ей требовалось все самое лучшее, самое красивое и самое дорогое. Ни одна принцесса не украшала себя так пышно! В любое время дня мадам де Кевр сверкала драгоценными камнями, даже дневник ее был украшен бриллиантами. В такой же мере росло и ее тщеславие. Каждое утро она спрашивала о себе свое зеркало, как злая королева из сказки, пока не приступала к невероятно сложному туалету. Она ни на секунду не забывала о разнице в возрасте с ее возлюбленным в восемнадцать лет, и эта мысль превратилась у нее в навязчивую идею. Согласно старому закону, принятому еще во времена Капетингов, но никем не соблюдавшемуся, женщинам не разрешалось носить шелковые платья и украшения. Маркиза приказала найти этот закон и потребовала от своего возлюбленного ввести его в действие. Ее страх быть обойденной какой-либо красивой девушкой принял наихудшие формы. На городской стене был вывешен указ, из которого следовало, что тем, кто будет достаточно легкомысленным и нарушит вновь возвращенный к жизни закон, грозит суровое наказание. Только метресса правителя города имела право носить украшения. Некоторые молодые девушки, набравшиеся смелости и наплевавшие на требования «старой шлюхи», были публично высечены. Конечно, испытавший столько невзгод город не мог предложить своим женщинам особых украшений и то, что можно было там купить, не шло ни в какое сравнение с тем, что позволяли себе состоявшие при дворе или просто знатные дамы Парижа. Однако даже самая незатейливая безделушка здесь означала тюрьму, а подозрение в ношении кружев – публичную порку.

Далее мадам де Кевр решила однажды, что как правительница города по поручению короля она не будет оплачивать свои долги. Все должно доставляться ей бесплатно, а она делала постоянные заказы и требовала, чтобы ей доставляли из Руа, Клемонта или даже из Парижа все, что льстило ее тщеславию и дьявольской мании украшательства. Разумеется, поставщики товаров не получили за них ни одного су.

Но однажды терпение купцов Иссуара лопнуло. В мае 1592 года у дворца Шарье появилась депутация торговцев, регулярно пополнявших винный погреб правителя и доставлявших ему продукты. Они попытались получить хотя бы часть своих денег. При этом они дали понять, что в будущем вообще прекратят какие-либо поставки, если их наконец не выслушают.

Но это кончилось для них плохо. Мадам впала в ярость и послала своих слуг, которые разогнали купцов ударами палок. Из окна она кричала им вдогонку, что их перевешают, если они осмелятся выполнить свою угрозу хотя бы раз, а также расправятся с семьями тех, кто попытается бежать.

Это переполнило чашу терпения. Такая тирания была равноценна возврату к варварским временам, и терпению граждан пришел конец. К тому же пробудилась религиозная вражда.

Протестанты тайно призывали к священной войне против «старой Жезабель», и католики дружно с этим соглашались. Перед лицом угрозы, которую эта женщина представляла для каждого дома, естественным образом произошло слияние враждебных прежде фронтов. Бесстыдная куртизанка должна быть сброшена! Она больше не должна выставлять напоказ свою греховную жизнь и при этом еще угнетать народ. Ее любовник – тоже, он был слишком слабоволен, чтобы освободиться из-под ее влияния.

Таким образом, был организован заговор. Предводителем был выбран мясник Лирон, имевший на маркизу особый зуб. К заговору был привлечен и один из слуг.

В ночь на 8 июня вооруженный топорами и ножами отряд под руководством Лирона проник через задний вход во дворец Шарье. Дверь бесшумно отворилась, и один за другим они вошли в здание.

Хотя Алегр и его фаворитка постоянно держали дверь накрепко запертой, драма разыгралась с невероятной быстротой. С помощью взрывчатки дверь была выбита, и ворвавшиеся в комнату люди обнаружили их лежавшими голыми на кровати.

Когда Алегр увидел ворвавшихся, он схватил свой меч, лежавший у изголовья, и попытался оказать сопротивление. Франсуаза тем временем бежала к одной из служанок. Против такого превосходства сил усилия правителя оказались бесплодными. Вскоре он лежал на полу в луже крови.

– Кобеля мы прикончили, теперь очередь за сукой!

Найти ее оказалось нетрудно. Она металась в переулке, где жила ее служанка, и дрожала всем телом. У нее не было даже времени закричать, когда Лирон перерезал ей ножом горло. После этого его люди бросили оба трупа на площадь, где они оставались лежать несколько дней…

Все было позади. Прекрасная маркиза де Кевр, «Астре», погибла под ножом мясника, как скотина на бойне. Но уже два года спустя ее дочь Габриэль пленила короля Генриха IV своей красотой, которой превосходила даже мать. И эта очаровательная женщина думала о чем угодно, только не о том, чтобы отомстить за свою мать, которая исчезла из ее жизни много лет назад.

Осень 1590 года началась для короля Генриха IV очень уныло. Его жизнь была нелегкой с тех пор, как он получил в правление из рук своего предшественника Генриха III, погибшего 2 августа 1589 года от удара ножом, нанесенным фанатиком-монахом Жако Клементом, огромную взбудораженную страну.

Это было время бесконечных войн против лиги и ее предводителей, являвшихся властителями Лотарингии.

Иногда под руководством Беарнца с султаном на шлеме удавалось достичь больших побед, но бывали и длительные и выматывающие осады, как, например, осада Парижа, который полностью оставался верным лиге и который Генрих безуспешно пытался захватить. Отводя в эти мрачные дождливые дни войска назад в Компьень, король, который обычно был жизнерадостным и общительным, сказал себе, что жизнь потеряла смысл.