Анна Бартон - Дерзкая и желанная
Джеймс бросил сумку на землю и опустился рядом с ней на мягкую траву. Из груди его вырвался вздох при виде ярко-зеленого склона перед ними, пестрых лугов на расстоянии и извивающихся каменных оград.
– Вот то, что я хотел тебе показать, – сказал он просто. – Это мое самое любимое место на земле.
Она повернулась к нему, раскрасневшаяся – то ли от быстрой ходьбы, то ли от сильных эмоций, он не знал, – однако результат ему нравился.
Губы ее были чуть приоткрыты, словно она собиралась что-то сказать, а глаза блестели так, будто того и гляди заплачет. Оливия не сделала ни того, ни другого, а просто смотрела на него так, словно могла прочесть все его мысли. И если и вправду могла, да поможет ему Бог. Да поможет Бог им обоим.
– Ну и что ты об этом думаешь?
Оливия легла на спину и, прищурившись, устремила взгляд в яркое небо.
– Великолепно.
Джеймс сглотнул. Девушка выглядела восхитительно растрепанной, будто только что испытала наслаждение. Ее молочно-белая полная грудь так натягивала ткань платья, что едва не вываливалась из выреза. Чуть-чуть потянув, он мог бы спустить лиф и, обнажив соски, ласкать их языком до тех пор, пока не превратятся в твердые маленькие бутоны. Одним быстрым движением он мог бы задрать юбки, уютно устроить голову между ног и ласкать нежные лепестки плоти до тех пор, пока она не станет извиваться и стонать от наслаждения.
Оливия вздохнула, очевидно не имея представления о его порочных мыслях, и приглашающе похлопала рукой рядом с собой.
Да, определенно ни малейшего представления.
Джеймс вытянулся на мягкой траве, их тела не соприкасались, но тот дюйм, который отделял ее руку от его ладони, буквально потрескивал от накала.
– Теперь я могу представить, что чувствовали боги и богини на вершине Олимпа. Голова немножко кружится, правда?
Если у Джеймса и кружилась голова, то вовсе не от осознания величия Зевса, а от сладкого цитрусового запаха, который исходил от нее, поэтому он лишь промычал в ответ.
На несколько минут воцарилось молчание. Джеймс, повернув голову, украдкой рассматривал профиль Оливии. Глаза ее были закрыты: она явно наслаждалась теплыми солнечными лучами, – и он воспользовался возможностью полюбоваться прелестной россыпью веснушек у нее на переносице и густой бахромой ресниц, касающихся щек. Нижняя губа так и манила своей полнотой: хотелось втянуть ее в рот, пососать легонько и покусать, как в тот вечер на балу у Истонов. Плоть его мгновенно среагировала, натянув перед кожаных бриджей, и пришлось повернуться на бок в надежде, что высокая трава это скроет.
Глаза Оливии, дрогнув, открылись, и она тоже повернулась на бок, опершись на локоть.
– Как ты нашел это место?
Джеймс пожал плечами, изо всех сил стараясь не пялиться на округлости соблазнительно сжатых грудей.
– Просто случайно наткнулся.
– Спасибо, что показал мне.
Ах сколько всего еще он хотел бы ей показать! Сейчас, лежа здесь, в траве, казалось, что они одни на всем белом свете. Как легко было бы забыть, что она младшая сестра Хантфорда. И что через пару месяцев он уезжает в Египет. И что она заслуживает лучшей партии, чем он.
– Я рад, что тебе нравится, – отозвался он искренне. – Мы чуть не забыли про наш завтрак. Как и обещал, мы будем есть самые вкусные сладкие булочки во всей Англии. Идем, провожу тебя к столу.
– К столу?
Джеймс помог ей подняться и, подхватив с земли сумку, сказал:
– Прошу.
Он повел ее к большому плоскому камню, с которого открывался вид на склон. Оливия легко забралась на него и села, свесив ноги с края.
– Вид с твоего обеденного стола просто изумительный. – Она положила ладони на шершавый камень. – Мм, какой теплый. Мне даже захотелось вздремнуть на нем.
– Не сейчас. – Джеймс вытащил из кармана чистый носовой платок и разложил на нем вкусности из булочной и персики, которые порезал на дольки. Он догадался захватить и фляжку с чаем, но не было кружек и чай почти остыл.
– Пикник! – воскликнула Оливия.
– Пожалуй, да, хоть и примитивный. Ты должна все попробовать.
Оливия стянула перчатки и приступила к трапезе: попробовала булочку и от удовольствия даже прикрыла глаза, словно в экстазе, когда вонзила зубки в спелую мякоть персика и капелька сока скатилась по подбородку. Джеймс едва удержался, чтобы ее не слизнуть. Она засмеялась и стерла каплю тыльной стороной ладони, мило покраснев при этом.
Расправившись с едой, они молча сидели, подставив лица теплому ветерку, который заигрывал с волосами и одеждой. Наконец Оливия повернулась к нему – игривые морщинки вокруг глаз исчезли – и начала:
– По поводу нашего вчерашнего разговора… Ты был прав насчет меня.
Черт.
– Мне не следовало говорить так прямолинейно и резко, Оливия. Я просто был расстроен, что ты подвергла себя опасности.
Она покачала головой, и выбившиеся каштановые прядки закачались в такт.
– Одно из качеств, которыми я всегда в тебе восхищалась, – это умение сказать правду, ничего не утаивая. Уверена, ты не способен на обман.
Джеймс подумал о письме отца Оливии, которое оставил в своей комнате в гостинице, и натужно сглотнул.
– Я не имел права говорить…
– Это неважно. Ты заставил меня понять, что я в своей жизни не сделала ничего полезного. Пришло время это изменить.
Святые угодники. А вдруг она и вправду надумала уйти в монастырь?
– Как ты можешь такое говорить? Ты всегда была преданной сестрой. Ты единственный человек, кому Роуз доверяет, единственная, кто способен ее понять. И должен ли я напоминать, что без твоей помощи Хантфорд и Аннабелл могли никогда не помириться?
– Им самой судьбой предназначено быть вместе – с моей помощью или без нее.
– Суть в том, что у тебя доброе сердце и ты часто помогаешь родным и друзьям.
– Однако они требуют от меня все меньше и меньше. Я подумала, что должна распространить свои добрые дела за пределы круга родных и друзей, на тех, кому меньше повезло в жизни.
– Что же ты намерена делать?
Джеймс нахмурился. Оливия – благовоспитанная девушка, и ему совсем не нравилась мысль, что она, например, посещает Ньюгейт или ухаживает за больными.
– Пока не знаю, но у меня есть кое-какие идеи. Пора мне лучше узнать мир и потом поделиться с другими.
Джеймс почувствовал себя худшим из лицемеров.
– Надеюсь, ты делаешь это не из-за той ерунды, которую я наговорил тебе вчера вечером. От удара по голове мне, по-видимому, вышибло все мозги.
Она улыбнулась уголками губ.
– Нет, ты был прав. И хотя я не могу отрицать, что желала бы иного финала своего приключения, возможно, такой результат самый лучший.
– Только не действуй необдуманно. Все свои планы обсуди вначале с братом. Я бы очень не хотел, чтоб тебя постигла неудача.
