Кэтлин Вудивисс - Зимняя роза
Прежде чем отвернуться, Эриенн одарила Паркера колючим взглядом, дав понять, что разговор окончен. Ее можно поймать и связать, однако Эриенн дала себе слово, что, пока она жива, использует любую возможность, чтобы доставлять им неприятности.
Грохот разболтанных колес возвестил о прибытии наемной колымаги, которую человек шерифа остановил перед домом. Взглянув в окно, Паркер схватил Эриенн за руку и поднял со стула:
— Пройдемте, миледи. Я провожу вас до вашей кареты.
Перед ними возникла фигура Эйвери.
— Ух, Паркер, ах! У нее же кошелек.
Нескладным жестом он вытянул руку в ожидании, что там что-то очутится.
Шериф посмотрел на Эйвери, и по лицу его быстро скользнула улыбка.
— Вы готовы обворовать собственную дочь? Тэк-тэкс, Эйвери, как же можно? Вот, возьмите мой, если вы нуждаетесь.
Он вытащил свой, гораздо более легкий кошелек, и бросил его в жадную ладони.
Взвесив в руке кошелек, Эйвери резко нахмурился:
— Мне светит больше, чем несколько шиллингов. Его светлость вообще задолжал мне за два прошедших месяца и за этот. И к тому же я оказал сейчас кой-какие услуги. — Он жадно зарычал, и глаза его сузились. — Да, он задолжал мне гораздо больше того, чем имеется в этом кошельке.
— Содержимого кошелька вам хватит на то, чтобы несколько дней покупать ром, — пожал плечами Паркер. — Можете поговорить с лордом Тэлботом, когда он вернется. Я позабочусь о том, чтобы встреча состоялась. — Его улыбка стала шире. — Полагаю, что вам известно, кто придет сюда после того, как леди Сэкстон не вернется вечером домой. Если бы я был на вашем месте, Эйвери, то я бы посетил Уэркингтон, или Карлайл, или еще какое-нибудь место подальше отсюда.
Шериф распрощался прикосновением руки к полям своей шляпы и, поправив капюшон леди Сэкстон таким образом, чтобы скрыть ее лицо, повел ее прочь из дома. Когда они проходили по саду, Эриенн перестала изображать робость и резко ткнула каблуком в носок сапога Паркера. Пока Аллан стонал от боли, Эриенн развернулась и связанными руками нанесла ему удар в то место на шее, где торчало адамово яблоко. От такой атаки Паркер потерял дыхание, откинул голову назад и схватился руками за глотку, задыхаясь и ловя ртом воздух.
Попытка Эриенн к бегству была резко пресечена человеком, который сопровождал их из дома. Выбросив вперед длинные, с литыми мускулами руки, он оторвал Эриенн от земли и швырнул ее в экипаж. Эриенн рухнула на сиденье, однако тут же стала царапаться в противоположную дверь, пока мужчина не подскочил к ней и не подтащил ближе к себе. Однако Эриенн не сдавалась. Развернувшись на сиденье, она начала пихать его куда попало острым каблуком до тех пор, пока все вдруг не потемнело перед ее глазами от обрушившегося удара огромного кулака.
По-прежнему держась рукою за горло, Паркер огляделся и с облегчением обнаружил, что свидетелей не было. Он забрался в салон экипажа, уселся рядом с безвольно лежащей фигуркой и принялся опускать шторы. Когда они отъехали, второй подручный вскочил на коня и двинулся вслед за каретой, ведя под уздцы двух лошадей.
Эйвери, захлопнув за ними дверь, пошел на кухню, по-прежнему взвешивая на руке кошелек. Ранее он обнаружил добрый кусок ветчины в горшке, и при одном воспоминании об этом у него текли слюнки. У него было достаточно времени, чтобы утолить голод, прежде чем пуститься в бегство.
Внезапно он застыл, и глаза у него расширились при мысли, что шериф забрал единственный наемный экипаж, который был в городке.
— Как же я смоюсь из Мобри, если у меня нет лошади?
— Попытайтесь пешком.
Насмешливый голос раздался из дверей кухни, и Эйвери замер от страха при виде стоявшего там человека в сапогах и коричневом костюме. У него уже началась дрожь в коленях, когда он наконец признал сына.
— Фэррелл! Черт бы тебя побрал, парень! Ты напугал меня чуть ли не до смерти! — Он подбросил и поймал кошелек. — Видал, мальчик? Я нашел способ повернуть нашу судьбу, и там, откуда появился этот кошелек, есть еще много других.
— Я слышал, отец, — все с той же усмешкой проговорил Фэррелл. — Я видел, как шериф со своими людьми пробрались через эту дверь, и я слышал… достаточно.
— Ну будет, Фэррелл, мой мальчик, — успокоил его Эйвери. — Наши беды позади, однако мне потребуется твой конь…
— Ты снова продал ее, — словно не слыша просьбы отца, бесцветным голосом произнес молодой человек. — На сей раз за гроши.
— Будут еще деньги. Гораздо больше!
На Фэррелла нашло внезапное озарение, он внимательно посмотрел на отца:
— Значит, вы действительно обманывали Ситона?
— Ну, ему же ничего не было нужно, — в голосе Эйвери появились ноющие нотки. — У него так всего много, а у нас так всего мало…
— Поэтому вы спровоцировали меня на дуэль, где вовсе не была затронута честь, и не интересовались ее исходом. — Он опустил глаза на свою неподвижную правую руку. — Расплатиться с янки вам помешала гордость.
— У меня не было денег, чтобы заплатить ему!
— И тогда вы продали Эриенн с аукциона! — произнес с нескрываемым отвращением Фэррелл. — Мне тошно при мысли, что я был участником всего этого.
— Мне тоже несладко, мой мальчик, однако иного выхода не было!
— Тогда вы ее продали! И продали ее сейчас! Собственную дочь!
— Она не моя дочь! — закричал Эйвери, согнувшись от желания убедить упрямого юнца.
— Что?!
Фэррелл подошел так близко, что они ощущали дыхание друг друга. Его глаза, так похожие на глаза отца, сверкали яростью.
— Она никогда не была моей дочерью! Просто отродье одного ирландского бунтовщика!
— Она моя сестра! — прокричал Фэррелл.
— Только наполовину… сестра только наполовину! — настаивал Эйвери. — Чего тут непонятного, мальчик? Твоя мать переспала с одним ирландским подонком и подзалетела! Эриенн его дочь! Не моя!
Гнев Фэррелла запылал еще сильнее.
— Моя мать не такая!
— О, ну конечно же, она была замужем за этим подонком, — согласился Эйвери. — Но тем не менее, неужели ты не понимаешь, мальчик, что мы с тобой… мы родные по крови. Ты мой!
Молодой человек презрительно оттопырил губы:
— Вы продали нас всех — мою мать, мою сестру… меня — ввергли всех нас в нищету своею любовью к вину и азартным играм.
— Я вырастил тебя, — протестовал, Эйвери. — И благодаря мне ты повидал немало хорошего в жизни. Я таскал тебя домой в предрассветные часы, когда ты был слишком пьян, чтобы стоять на ногах.
— В последние месяцы Эриенн сделала для меня больше, чем вы когда-либо только хотели сделать! — осадил его Фэррелл. — Она дарила мне понимание… и любовь… и желание, чтобы я стоял на своих собственных ногах… и силу, чтобы я перестал жалеть себя и прекратил обвинять других за то состояние, в котором нахожусь!
