Вайолет Уинспир - Нежный тиран
Почему мужчины так стремятся управлять женщинами? — Золото гневно вспыхнуло в ее глазах. — В человеческой природе заложено стремление к самостоятельности, так почему же мужчины, провозгласив собственную независимость, от женщин ждут лишь беспрекословного подчинения? Выбор мужчины не подлежит обсуждению, вне зависимости от того, насколько он безрассуден. Рыцарь без страха и упрека может сгореть в гоночном автомобиле ради нового рекорда, и все скажут, что он герой. Или сорваться с ледяной скалы в бездну, оставив вдову с несколькими детьми, и его назовут отважным искателем Приключений. Это мужчины — неразумные дети, если хотите знать мое мнение!
— Твоя трепетность по отношению к правам женщин вполне очевидна. — Насмешливые нотки появились в мурлыкающем голосе собеседника Лаури, и, к собственному удивлению, она обнаружила, что они уже прошли через маленькую боковую калитку во внутренний сад палаццо.
Подсвеченный фонтан отбрасывал зеленые отблески, превращавшие подрезанные кусты в гоблинов, а высокие кипарисы — в сказочных гигантов. Чувствовался аромат мирты, вокруг шелестели деревья и смутно прорисовывались кисточки соцветий. Журчащий фонтан имел форму каменного кубка, а плеску воды в нем вторила какая-то ночная птичка.
Лаури не хотелось задерживаться здесь с Максимом ди Корте, но у нее не было выхода, поскольку она не представляла, как ей попасть отсюда в дом.
— Как тебе понравилось первое путешествие на гондоле? — поинтересовался он.
— Она была загружена овощами, так что это трудно назвать романтической поездкой. — Лаури прислонилась к ближайшему стволу и, обнаружив, что это плакучая ива, подняла руку, чтобы отщипнуть листик. Знакомое дерево заставило девушку вспомнить родной Даунхаллоу и маленький коттедж, такой уютный и безопасный. Теперь же она оказалась выброшенной во взрослый мир, к незнакомцам, вроде этого высокого венецианского тирана, которого никто не заставит смутиться или покраснеть.
Ее пальцы стиснули упругую ветвь, чтобы скрыть нервную дрожь от этого самоуверенного человека. Лаури ни на секунду не забывала, что находится наедине с мужчиной в его же венецианском саду, залитом лунным светом, с трудом пробивающимся сквозь кроны кипарисов. Девушка перевела взгляд с него вверх, на луну, и у нее вдруг перехватило горло.
Хозяин проследил за ее взглядом.
— Полумесяц, на котором Пьерро мчался через небо, — улыбнулся он. — Плавание на гондоле чем-то напоминает поездку верхом на луне, тебе не кажется?
— Как я уже сказала, моя была полна овощей. — Лаури пыталась говорить непринужденно, но ее голос дрожал от чего-то, что могло показаться собеседнику испугом. Ее сердце застучало еще сильнее. Синьор ди Корте чувствовал волнение спутницы, но все равно подошел ближе, и она заметила улыбку, блеснувшую в темных глазах.
— Ты должна найти компаньона среди других танцоров, чтобы гулять с ним по городу, — вернулся он к прежней теме. — Я настаиваю на этом.
— Вы привыкли добиваться своего, — ее пальцы терзали ивовые листья, — но я предпочитаю одиночество, синьор.
— Должен ли я понимать это так, синьорина, что вам никогда не нравилось проводить время в обществе молодых людей, мучаясь юношеским любовным томлением?
Лаури понимала, что он дразнит ее, но все равно вспыхнула, почувствовав себя слишком маленькой и неопытной. Большинство ее сверстниц уже гуляли с мальчишками и не раз целовались. Она же до сих пор не представляла, на что похож поцелуй… Ее глаза широко распахнулись, когда черная тень, набежавшая на аристократическое лицо директора, оставила лунному свету лишь красивый рот и упрямый подбородок. Нижняя губа была чуть полнее тонко очерченной верхней, намекая на латинскую страстность, скрывавшуюся под маской венецианского аристократа.
— Невинность интригующа, мисс Гарнер, — предупредил он. — Отдельные члены труппы быстро почувствовали в тебе это уникальное качество.
Я могу позаботиться о себе. — Краска залила ее щеки. — Если вы имеете в виду мистера Лонцу, то спешу заверить, что его интерес ко мне сугубо профессиональный, синьор. Прошлой ночью он признался, что интересуется моими балетными способностями.
— Уверен, еще он распространялся на тему твоей фортуны? — ехидно добавил Максим ди Корте. — Кажется, это один из его любимых фокусов; безошибочно действующих на женский темперамент. Что же он говорил тебе? Что высокий, смуглый мужчина стоит на твоем пути и тебе следует остерегаться его?
Он рассмеялся и, подняв руку, освободил ее пальцы от измятых ивовых листьев.
— Завтра ты начинаешь работать под моим присмотром, и дела у нас пойдут плохо, если ты будешь так же скованна, как сейчас.
— Под вашим присмотром, синьор? — обомлела она.
— Да, под моим. — Он приподнял черную бровь. — Есть возражения?
Лаури тупо покачала головой, надеясь, что завтра никогда не наступит или что директор сжалится и поручит ее вежливому маленькому Бруно, своему балетмейстеру.
— Идем, — позвал он, не сводя с нее пристального взгляда, и они направились в холл, где теперь были зажжены венецианские лампы. Дерево на стенах сейчас поблескивало, как темная бронза, а былое великолепие роскошной венецианской мебели оттеняли золотые светильники. — Небольшой переполох закончен, — сухо бросил он, — но не стоит вновь устраивать его. В твою личную жизнь никто не лезет, раз она не вредит балету, но я не хотел бы увидеть тебя с опаленными крыльями, поэтому и предупредил о Лонце. Позволяй ему развлекать себя, но сердце береги для большего.
— Для балета, вы имеете в виду? — Она сама удивлялась своей смелости в разговоре с человеком, который приводил ее в трепет одним взглядом. — Я прекрасно все понимаю, синьор: вы требуете от своих балерин, чтобы они отдавали душу и сердце искусству — но сомневаюсь, могу ли я обещать вам это.
В самом деле? — Он нахмурился, и Лаури снова почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Когда директор хмурится вот так, от него можно ожидать чего угодно — например, приказания идти спать без ужина. Эта абсурдная мысль заставила ее слабо улыбнуться даже под прицелом его темных глаз.
— Мне порой кажется, что ты сама не знаешь, чего хочешь, — сурово бросил он. — Повзрослев, ты поймешь, что не все в жизни находится в наших руках. Мы все боремся с роком, конечно, но редко побеждаем. У каждого своя судьба, и от нее не уйдешь.
— Даже вы?! — воскликнула она. Как же этот сильный человек из стали и черного бархата, чье мастерство не знало границ, мог так рассуждать?
— Даже я, синьорина. — Улыбка коснулась его глаз словно молния, и Лаури непроизвольно отшатнулась, наткнувшись на перила огромной лестницы.
