Робин Шоун - Женское счастье
— Я пошел в армию, потому что был честолюбив и хотел видеть мир. Я был высок, здоров и казался старше своего возраста. Никто не усомнился, что мне пятнадцать. Представь, моя мечта осуществилась — меня назначили барабанщиком и послали в Индию.
Пар собирался водяными капельками на его ресницах и щетине.
— Индия — большая страна, — осторожно заметила Абигейл. — В какой именно области ты оказался?
Глаза Роберта широко открылись. Он выглядел таким невероятно далеким, отчужденным, словно на миг вернулся в прошлое, на двадцать два года назад.
— Ты там бывала?
— Нет.
— Ты права. Природа в Индии весьма разнообразна. Есть джунгли. Есть пустыни. И горы тоже. Когда утреннее солнце поднимается над горами, песок становится кроваво-красным.
— Должно быть, чудесное зрелище, — пробормотала Абигейл, гадая, какие страшные воспоминания могли так исказить его лицо в эту минуту. — Ты был там во время восстания сипаев?
Роберт цинично усмехнулся:
— Ты и представить не можешь, что послужило причиной мятежа. Какая горькая ирония! Солдаты-мусульмане и индусы протестовали против приказа британского военного министра смазывать патроны свиным и коровьим жиром. Всем известно, что коровы в Индии считаются священными животными. В то же время британские пехотинцы были бы счастливы иметь этот жир в своем рационе. По крайней мере было бы чем сдобрить солдатские сухари. Но мне повезло. Восстание подавили к тому времени, как я прибыл в Индию. Мой полк был расквартирован у подножия гор. Как-то раз я потихоньку улизнул, чтобы попрактиковаться с барабанными палочками. Кроме того, для меня было куда легче выбивать дробь на барабане, чем шить и готовить. Капрал приставил меня к кухне, пока я не научусь правильно играть марш.
Роберт замолчал… поднял руку… длинные пальцы легонько погладили ее горло.
Абигейл выгнула шею, облегчая ему доступ к своему телу: единственное утешение, которое он, вероятно, способен принять.
— И что же? Ты наконец выучил марш?
— Нет. Сипай, рядовой бенгальской армии, наткнулся на меня, когда я упражнялся в овраге. Для него мятеж все еще продолжался. Мальчишка-барабанщик показался ему легкой добычей. Одним британским солдатом меньше! Он даже не соизволил потратить на меня пулю, предпочитая насадить на штык.
Абигейл едва сдержала крик ужаса, но, ничем не показав своего волнения, хладнокровно выдержала его взгляд и нежное прикосновения. И представила своего племянника, тринадцатилетнего подростка, лее еще игравшего в серсо, в далекой Индии, лицом к лицу со смертью.
— Что было дальше?
— Ты действительно хочешь знать?
— Да, — кивнула она.
— Сипай стал издеваться надо мной, наносил рану за раной, но втыкал штык недостаточно глубоко, чтобы убить меня. Хотел насладиться моими страданиями. И потерял осторожность, вообразив, что мальчишка, покрытый потом и кровью, с залитым слезами лицом не представляет никакой угрозы. Он забыл о барабанных палочках. Видишь ли, они заострены на концах и сделаны из твердого дерева. Я вонзил одну ему в живот.
У Абигейл перехватило дух. Сипай… на красном, как кровь, песке… а над ним стоит измученный подросток…
— Ты убил его? — бесстрастно осведомилась она.
— Нет. Но лишил способности сопротивляться. Палец прижался к тому месту на горле, где бешено колотился пульс.
— Вторую палочку я загнал ему в шею. Он схватился за нее и вытащил. Никогда не забуду его глаза. Он недоуменно уставился на фонтан крови. Воздух со свистом выходил из его легких. Я и не предполагал, что он умрет. Но кровь уже невозможно было остановить. Она продолжала литься, даже когда хрипы оборвались.
Горячий соленый пар обволок щеки Абигейл.
— Узнав обо всем, командир дал мне винтовку. Восстание так и не затихло до конца. Одна война сменялась другой. Нас послали в Индию не для того, чтобы нести мир. Чтобы стать оплотом британского владычества. Я убил впервые через три месяца после вступления в армию и с тех пор продолжал убивать.
— У тебя не было выбора, Роберт, — с трудом выговорила Абигейл, хотя всей душой жаждала утешить этого человека. Что-то блеснуло в серых глазах. Он сжал ладонями ее лицо, погладил подбородок большим пальцем. Абигейл напряженно ждала, пока он выговорится.
— Когда срок моего контракта истек, я вернулся в Англию, в надежде найти любую достойную работу. Но то ли все переменилось за время моего отсутствия, то ли сам я стал другим. Я не мог рассказать семье о всех ужасах, которые творил, сражаясь за любимую родину. Не мог наслаждаться простой жизнью и скромными радостями, зная, на что способны так называемые богобоязненные люди. Поэтому возобновил контракт.
Он нагнул голову. Легчайший поцелуй сомкнул веки Абигейл. Теплое дыхание ласкало ее ресницы.
— Есть некая близость в рукопашном бою… ты почти чувствуешь единение с врагом. Черные, белые, желтые, смуглые люди… какая разница? Когда человека ранят, глаза его изумленно распахиваются. Они неизменно удивлены тем, что невозможное стало возможным, что им предстоит умереть, в то время как враг выжил.
Слезы… Абигейл смутно распознала, что нечто горячее соленое, ползущее по щекам, это не пар, а слезы. Она плакала. Роберту даже в этом было отказано.
— Четыре месяца назад я не успел выстрелить первым и получил пулю в ногу. Меня отправили в Англию.
Он продолжал неутомимо вытирать ее мокрое лицо.
— Рана зажила, и я мог бы вернуться в армию. Но отчего-то знаю твердо: первый же бой кончится тем, что изумленно раскрыть глаза придется мне. Кроме того, за время выздоровления я узнал о себе еще кое-что.
Он говорил так тихо, что ей приходилось напрягать слух, скорее улавливая смысл, чем разбирая слова.
— Оказывается, я не хочу умирать, не зная, что это такое — забыться в женских объятиях. Внутри женского тела.
Он уперся подбородком в ее лоб, и Абигейл чуть поморщилась: щетина немилосердно кололась.
— Я не делаю тебе одолжения, Абигейл. Скорее наоборот, всем обязан тебе.
Господи, она так хотела узнать… и вот добилась своего. Абигейл проглотила застрявший в горле ком.
— Роберт!
— Хм-м-м, — проворчал он.
— Кажется, губка разбухла.
Глухой рык перешел в хохот. Голова Абигейл, лишившись поддержки, откинулась назад.
Роберт наклонился над ванной и протягивал ей руку. Абигейл, не колеблясь, вложила в нее ладонь. Он рывком поднял ее.
— А теперь присядь на корточки.
Забыв о слезах, Абигейл насторожилась.
— Доверься мне.
Мрачные глаза явно потеплели.
Она присела.
— Расставь ноги.
— Похоже, ты не заметил, Роберт, что ванна слишком узка. Здесь просто места не хватит!
И прежде чем она успела разгадать его намерения, он развернул ее и усадил вдоль.
