Кэтрин Сатклифф - Жар мечты

В тот день, когда она появилась на ферме Шона, настроение у нее было хуже некуда: что-то среднее между отчаянием и неукротимой яростью. Совершенно очевидно, что она сразу не понравилась Сейбру. Иначе зачем бы он стал так грубо выпроваживать ее?

Нахмурившись, Саммер схватила тряпку и стала протирать мелкие украшения и безделушки, стоявшие на каминной полке: красивые морские раковины и восковые цветы под стеклянными колпаками.

– Типичный аристократ, – пробормотала она себе под нос, отгоняя образ Сейбра, который то и дело вставал перед ее взором. Впрочем, поразмыслив немного, она была вынуждена признать, что определение «типичный аристократ» никоим образом не подходило к Николасу Сейбру. Прижав стеклянный колпак к животу и орудуя тряпкой, девушка оживила в памяти те первые секунды их встречи. Его широкие плечи и стройные прямые ноги пробудили тогда в Саммер неведомые доселе чувства. Они, эти чувства, пугали и манили. Еще мгновение, и солнечный луч упадет на его лицо…

Лицо!..

Боже, даже теперь, спустя пять дней, воспоминание о его лице бросало девушку в дрожь! Оно потрясло ее своей мужественной красотой. Один только взгляд на это лицо заставил ее онеметь, пожалеть о том, что она так молода и неопытна. Выражение этого необыкновенного лица, бронзового от загара было зловещим и притягивающим, мрачным и… выжидающим. Саммер помнила, что в первые мгновения он был чрезвычайно изумлен, потом как будто обрадовался… Высоченная и непробиваемая стена подозрения и гнева возникла между ними позже. Возможно, она должна благодарить Бога за то, что Сейбр отказался от нее. Его дом выглядел отшельническим, таких не увидишь в Ист-Энде. Да и репутация Сейбра оставляла желать лучшего… Нет никакого сомнения в том, что он люто бил бы ее, а, может, и… Кто знает?

Саммер попыталась взглянуть на ситуацию трезво. Конечно, ей следовало попридержать характер… Впрочем, какая девушка останется спокойной, когда ее выпроваживают, да еще так грубо?! Черт возьми!.. Саммер никогда не отличалась природной мягкостью и смирением. И она не собирается менять свои повадки только для того, чтобы, потупив глаза, жить под одной крышей с этим животным! Да и хибара-то его того и гляди развалится. Обойдемся без Сейбра! Ничего, проживем… А вдруг это тот самый единственный человек, который только раз встречается на жизненном пути.

Единственный, не единственный… Озлобленный, несдержанный никому не доверяющий грубый… аристократ! В Новой Зеландии хватит мужчин, которые с радостью примут ее в свой дом, оценив по достоинству то, что она может им предложить. Хорошо, а что же делать с брачным контрактом, если ее замужество сразу не заладилось? Ей придется тогда объявить, что она вовсе не С.Фэйрберн, что несомненно повлечет за собой многочисленные обвинения в мошенничестве. Пришить могут все, что душеньке будет угодно. А дальше? Прямиком обратно в Англию?.. До ближайшей тюремной камеры?..

Саммер поставила стеклянный колпак на место, опустила глаза и почувствовала, как ледяной страх заполняет ее душу. Кого она хочет обмануть?! Из нее вышла жалкая экономка и паршивая кухарка. Стоило ей в первый и последний раз приготовить обед для 0'Коннелла, как он приказал ей держаться от кухни подальше… Собеседницей она тоже оказалась неважной, ведь она совершенно не знала жизни.

– Саммер, любовь моя, – спрашивал ее Шон время от времени. – Скажи на милость, чем ты занималась раньше?

О чем она могла рассказать? О своей опекунше? О том, что любила разгуливать по садовым аллеям в бесплодных поисках «дайоне сидхе»? О том, что она до последнего времени искренне верила в сказки, да и сейчас еще, пожалуй, верит? Разве бегство в Новую Зеландию не было всего лишь дальнейшим развитием ее буйных и вместе с тем смешных фантазий! Она беззаветно верила, что за линией горизонта ее ждет долгожданное счастье. А что вышло? Даже для роли нищенки Саммер не подходила – слишком много было в ней спеси и нахальства.

Впрочем, что-то заставило ее распрямить плечи.

«Ты ничем не хуже других Саммер 0'Нейл», – шептала она про себя. Эти самые слова она постоянно шептала про себя, ожидая приезда своей матери. Эти самые слова она шептала про себя всякий раз, когда замечала жалость в обращенных на нее взглядах сельских жителей. Всякий раз, когда ей доводилось услышать, что говорили за ее спиной:

– Она, конечно, симпатичная, но не советую тебе заглядываться на нее, мальчик… Саммер – незаконнорожденная. Свяжешься с такой – греха не оберешься!

Разогнав горькие воспоминания, она вновь энергично принялась за уборку. Правда, через несколько минут она задержалась у одной из ферротипии, которых было немало в доме Шона. Из-под стекла на нее смотрело милое, но грустное лицо, принадлежавшее, как она уже знала жене Шона Колин, которая умерла три года назад.

Саммер вспомнила, с какой неподдельной скорбью Шон рассказывал ей о Колин… Впрочем, он редко поднимал эту тему. Вытянуть из него какие-либо подробные сведения о хорошенькой юной ирландке, которая в свое время поехала с ним в Новую Зеландию, было практически невозможно. Саммер знала о ней совсем немного. Колин приехала сюда, когда Шон даже еще не успел построить дом, и первое время девушка жила у Бена и Клары Биконсфильд. Наконец, строительство было закончено. Шон и Колин обвенчались на крыльце своего нового дома, пригласив Бена и Клару в качестве свидетелей. Спустя полгода Колин умерла. Кажый вечер Шон отправлялся на вершину одного из холмов, где она была похоронена, и оставлял на могиле цветок.

Эта история могла бы показаться Саммер милой и трогательно романтичной, если бы не одно обстоятельство: всякий раз, когда Шон заговаривал о Колин, его лицо темнело от гнева. Однажды Саммер попробовала выяснить в чем дело, но Шон скривился в такой угрожающей гримасе, что Саммер попросту испугалась. Шон, еще три минуты назад весело шутивший, изо всех сил сжал в руках карточку жены и хрипло проговорил:

– Ее убила любовь, девочка… И сильная неприязнь в Новой Зеландии.

Саммер аккуратно вытерла тряпкой серебряную оправу карточки и поставила ее на место. Из дальней части дома до нее долетели голоса, но она не стала прислушиваться. Это была запретная зона. Туда имели доступ только мужчины-овцеводы, которые – сколько бы их ни было – набивались туда каждый вечер. Однажды Саммер захотела послушать, что у них там происходит, но Шон с грохотом захлопнул дверь прямо перед ее носом, не преминув что-то зло прошипеть. Как бы то ни было, интерес Саммер не ослаб – она никак не могла взять в толк: чем же они все-таки там занимаются, если все обставлено с такой секретностью?

На улице загрохотала приближающаяся повозка. Девушка подошла к входной двери и выглянула из-за нее как раз в тот момент, когда погонщик спрыгнул с передка и в два прыжка очутился на крыльце дома Шона. Все произошло так стремительно, что Саммер немного растерялась и только спустя пару секунд осознала, что перед ней стоит Николас Сейбр.