Луиза Аллен - Соблазненная подлецом
— Почему вы не хотите, чтобы кто-то знал, что вы здесь? — спросила Эйврил у Тома, когда тот выжимал рубашки, стараясь так, что вода с них текла ручьями.
— А капитан разве не сказал?
Он бросил выжатую рубашку в ведро и взялся за другую.
— У нас не было времени для разговора… — ответила она и покраснела, когда вся команда расхохоталась.
— Почему бы вам не поделиться этой шуткой со мной?
Люк вышел из-за полуразрушенной стены древних жилищ. Он зацепил свой плащ одним пальцем, и тот висел за его спиной, воротник рубашки был открыт, шейный платок ослаблен, весь его вид говорил о том, что он просто вернулся со спокойной прогулки по острову. Эйврил подозревала, что он стоял за стеной с тех самых пор, как она подошла к костру, желая посмотреть, что случится, и узнать настрой своей команды.
— Я сказала, что у нас не было времени для разговора, — пробормотала она и направилась к кустам с ведрами, полными выжатого белья.
Любой джентльмен тотчас взял бы из ее рук тяжелые ведра, но Люк позволил ей пройти мимо.
— И до сих пор нет, — бросил он ей в спину, когда она развешивала одежду на колючем можжевельнике, встряхивая каждую вещь с сильным хлопком. — Мы поговорим за ужином.
— Расскажешь ей все, Французик? — поинтересовался Докинс, и тотчас воцарилась полная тишина.
Французик? Эйврил обернулась. Он француз? И эти люди совершили… Что? Они не только дезертиры — они перебежчики и предатели.
— Называй меня капитаном, Докинс, — посоветовал Люк, и она увидела пистолет в его руке. — Или в следующий раз я отстрелю тебе твое дрянное ухо. Это не помешает тебе грести, но послужит уроком на всю жизнь. Comprends tu?[1]
Матрос не воспринял угрозу всерьез, однако Эйврил поняла ее глубину. И ее французский достаточно хорош, чтобы распознать в этих двух словах не чистое, тщательное изученное произношение, которым владела она сама, а диалект. Этот человек, без сомнения, истинный француз.
«Но мы же воюем с Францией», — подумала она, оцепенев от шока.
— Так точно, капитан, — согласился Докинс угрюмо. — Шутил я.
— Вернитесь домой, мисс Хейдон, — приказал через плечо Люк. — Я присоединюсь к вам за ужином.
— Я не хочу туда возвращаться. Я хочу получить объяснения. Сейчас же.
Это было чистым безумием — бросить ему вызов перед всей командой. Она поняла это, едва заговорила. Если он так обошелся с Докинсом, то, безусловно, не потерпит неповиновения от женщины.
— Вы получаете то, что я считаю нужным, и тогда, когда я считаю нужным, — отчеканил Люк, по-прежнему не оборачиваясь. — Теперь ступайте, если не хотите, чтобы я перекинул вас через колено и преподал урок послушания на виду у всех.
Ее достоинства хватило на то, чтобы уйти с высоко поднятой головой, не позволив гневным словам сорваться с губ, когда она проходила мимо него, мимо притихших моряков, вниз по склону к лачуге.
«Отродье. Зверь. Предатель…»
«Нет, Люк не предатель», — подумала она, когда вошла в жилище и без сил опустилась на стул. Если он француз, значит, враг. Ее враг. И она здесь — послушная маленькая пленница, дрожащая от его прикосновений, желающая его поцелуев, стирающая его рубашки и ожидающая его прихода тогда, когда приказано. Но она английская женщина и, следовательно, должна бороться наравне с любым мужчиной.
Эйврил вскочила, отчего стул рухнул на пол, и бросилась к отсыревшей во влажном воздухе оконной занавеске. Где-то там стоял на якоре военный корабль — слишком далеко, чтобы на нем услышали ее крик или увидели сигнал, поданный ею тем, что было под рукой. Но она в состоянии доплыть до него. Почему эта мысль не пришла ей в голову раньше? Если бы она добежала до моря и поплыла, заметили бы ее? А вздумай Люк погнаться за ней, создал бы еще больший шум. Кто-то будет расследовать происшествие, и, даже если он выстрелит, ему придется объясняться.
Она вышла за дверь и побежала, прежде чем ее сознания достигли возражения и сомнения, чтобы не дать страху остановить себя. Крупная прибрежная галька замедляла бег, но она преодолела ее полосу и была уже по колено в воде, когда услышала крик за спиной:
— Вернитесь!
Люк! Она не обернулась и не ответила, только упорно продолжала продвигаться дальше в море, вода уже достигала бедер.
— Стойте, или я выстрелю!
Он не станет стрелять женщине в спину.
Даже французский головорез не станет…
Она не услышала выстрела, только почувствовала, как что-то ударило ее в спину напротив сердца. Ударом ее отбросило в море, и все вокруг заволокло темной пеленой. Последнее, что она почувствовала перед тем, как волны сомкнулись над ней, — гнев. «Он говорил, что не убьет меня?.. Лжец!»
Глава 6
— Просыпайтесь.
Казалось, голос звучал над ней уже несколько часов. Возможно, дней. Она не хотела просыпаться. Лучше бы она была мертвой. Вокруг, очевидно, не небеса, если, конечно, ангелы не говорят с таким гневом и нетерпением в голосе. Но даже если она жива, Люк стрелял в нее. Зачем ей просыпаться, когда произошло такое? Очень больно это осознавать.
— Зачем мне просыпаться? — спросила Эйврил.
— Значит, я могу задушить вас? — вопросом на вопрос ответил кто-то голосом Люка.
— Вы стреляли в меня.
Она открыла глаза и с удивлением обнаружила, что не чувствует ни страха, ни сильной боли. Может быть, это последствия шока. Лучше всего лежать неподвижно, ведь она наверняка тяжело ранена и потеряла много крови.
— Я не стрелял в вас. — Он нависал над кроватью яростной тучей, крепко сжав губы. — Всего лишь бросил в вас камнем, и вы, кажется, потеряли сознание.
— О… — Эйврил села на кровати и резко вскрикнула. — Как же больно! Вы убили бы меня, попади в голову!
— Я попадаю туда, куда целюсь, — пояснил он. — И это просто синяк. Кстати, возможно, вы желаете прикрыться.
Эйврил опустила глаза и обнаружила, что полностью обнажена. Снова. Ее одежда была развешана на стульях перед огнем, и от нее шел пар. Схватившись за край одеяла, Эйврил натянула его до подбородка и села, сверкая рассерженным взглядом.
— Что, черт побери, вы собирались делать?
Он повернулся на каблуках и отошел прочь, словно боялся дать волю рукам. Эйврил не обманывалась, думая, что он сдерживал вожделение.
— Я хотела доплыть до ближайшего корабля, — сказала она. — Одно дело — не пытаться бежать, думая, что вы просто дезертиры, и совершенно другое — понять, что вы французский лазутчик. Я должна была что-то предпринять.
Скрестив руки на груди, Люк смотрел на нее без эмоций и не опровергал ее слова.
— Почему вы думаете, что я — французский лазутчик?