Ханна Хауэлл - Горец-защитник
Саймон выбежал из кабинета, прежде чем Илзбет успела сказать хоть слово. Она прижала ладонь к груди: дыхание ее сделалось прерывистым, а сердце билось, как безумное. Поцелуи Уолтера никогда не производили на нее такого ошеломляющего действия!
Некоторое время она хмуро смотрела на дверь, а потом оглянулась. Саймон сбежал. Илзбет улыбнулась. Короткий приступ страха — вдруг она целовалась так плохо или показалась ему отвратительной — быстро прошел. Саймон сбежал от нее, словно она превратилась в злого демона, который пытался соблазном завладеть его душой. Ее поцелуй не вызвал в нем отвращения; напротив, оказался слишком сладким.
Расправив плечи, Илзбет поправила юбки и вышла из кабинета. Мужчина ретировался бы подобным образом только в одном случае: поцелуй понравился ему так, что он испугался. Значит, она заставит Саймона поцеловать ее снова. И снова. Пока его страх не исчезнет.
Саймон дождался, когда Илзбет выйдет из кабинета, а потом вернулся в него. Ее поцелуй все еще горел на его губах, гибкое тело льнуло к нему. Его собственное тело сделалось твердым, как скала, болезненно протестуя — зачем он оттолкнул эту соблазнительную девушку? Никогда еще поцелуй не действовал на него так!
Илзбет опасна, думал он, наполняя вином бокал. Щедрая порция напитка не смыла вкус поцелуя с его языка, но помогла унять желание, скрутившее тело в тугой узел. Следует быть осторожней, думал он. Помимо всего прочего, Илзбет пришла к нему по воле ее семьи, чтобы он ее охранял. Ее родственники надеются, что он ее спасет. Соблазнить девушку — это бесчестный поступок. И Саймону оставалось лишь молиться, чтобы Илзбет не надумала сама его соблазнить. Вряд ли он устоит перед искушением.
Глава 5
Илзбет старалась не поднимать глаз от шитья, хотя ей ужасно хотелось взглянуть на Саймона, сидевшего тут же, в гостиной. Час был поздний, дети уже спали. Саймон мог бы воспользоваться тем предлогом, что они одни, и поцеловать ее снова. Она быстро пришла в себя после того, как он неожиданно и грубо ее оттолкнул. Но это не значило, что она готова была примириться с тем, что он ее старательно не замечал. Илзбет была по-прежнему уверена, что мужчина бежит от поцелуя женщины лишь в том случае, когда боится последствий, которые могут оказаться намного серьезнее, нежели невинный флирт. И все же Илзбет отрадно было думать, что по крайней мере некоторые из тех чувств, что пробудил в ней Саймон, явно не остались без взаимности.
Илзбет посмотрела на Саймона, который неподвижно уставился в огонь камина и гладил кота, у которого все еще не было имени. Не иначе, подумала Илзбет, Саймон до сих пор не придумал коту имя, потому что делает вид, будто не собирается оставлять его у себя. Примерно так же вел он себя и с ней. Она до некоторой степени могла понять нежелание Саймона идти дальше, нежели один сорванный ненароком поцелуй, ведь в глазах света она все еще убийца и предательница. Даже если сам он уже уверовал в ее невиновность — он слуга короля и не имеет права путаться с женщиной, которую обвиняют в убийстве. Иначе у людей возникнет законное сомнение в его честности. А Илзбет знала, как страдал бы Саймон, случись такое на самом деле.
Ее начинало одолевать искушение — не попытаться ли его соблазнить? Но что она знает о том, как соблазнить мужчину? Кроме того, Илзбет полагала, что соблазнять грешно. Лишь двое любящих могут играть в такие игры. Соблазнить — значит использовать нечестные приемы, чтобы заставить другого человека делать то, чего он сам не желает по-настоящему. Не важно, что этого жаждет ее тело. Она ни за что не поступит так с Саймоном.
Потому что, несмотря на отказ Саймона открыто объявить о ее невиновности, пока у него не будет твердых доказательств помимо ее собственных слов, Илзбет все еще хотела добиться от Саймона того, чего никогда не хотела от Уолтера. Уолтер не умел заставить ее сердце биться сильно, чтобы удары эхом отдавались в ее ушах. При взгляде на Уолтера у нее никогда не возникало желания сорвать с него одежду и ласкать его тело, пробовать на вкус. Сэр Саймон Иннез должен принадлежать ей. Каждая клеточка ее существа кричала об этом. Однако она добьется его честным путем или не получит вовсе. Соблазн лишь будил плотское желание. Но, насколько Илзбет знала мужчин, завлечь их в постель — невелика победа. Она хотела завоевать сердце сэра Саймона.
Но эта задача, возможно, ей не по зубам: ведь к двадцати одному году она все еще оставалась незамужней из-за собственной разборчивости. Она не выбрала себе мужчину из тех немногих, кто за ней ухаживал. Единственный, кто действительно ухаживал за ней и сделал предложение, был Уолтер. Но он сделал это лишь для того, чтобы свалить на нее собственные преступления и ограбить ее семью. Теперь Илзбет понимала, что Уолтер не из-за уважительного отношения к ней берег ее целомудрие, а от крайнего отвращения. Может, она зря так уверена, что Саймон сбежал от нее из-за того, что испытывает к ней влечение?
— Сэр, там бродяга, в дверях кухни, — возвестил Макбин.
Слуга вошел совершенно бесшумно, и Илзбет даже вздрогнула. Зато он отвлек ее от мрачных раздумий.
— Бродяга? — Она взглянула на Саймона. — У вас много знакомых бродяг, сэр?
— Немного, если не считать тех, что забывают постучать в дом, прежде чем войти в него? — с расстановкой произнес Саймон, хмуро глядя на Макбина, который, казалось, не замечал хозяина. — Что за бродяга, Макбин?
— Никакой я не бродяга, — раздался голос прямо за дверями гостиной. — Я женатый человек.
Саймон вздохнул:
— Впусти его, Макбин.
— Торманд! — воскликнула Илзбет, когда ее родственник возник из-за спины Макбина, весело улыбаясь всем присутствующим.
Бросив шитьё, она ринулась навстречу кузену, желая его обнять.
— Ты прекрасно выглядишь, девочка, — сказал Торманд, целуя ее в щеку.
— Спасибо. И ты тоже. Есть новости о моих родных?
— Кое-что есть. Но я не раскрою рта, пока не выпью вина.
Ворча на ходу, Макбин принес им вина и удалился. Илзбет пригубила свой бокал, пока мужчины пили вино, не спеша обмениваясь любезностями, которые ей были неинтересны. Она сгорала от желания поскорей услышать новости о собственной семье. Она не стала торопить мужчин, просто начала постукивать ногой, не в силах сдержать этот признак рвущегося наружу нетерпения.
— Полегче, девочка, — сказал улыбаясь Торманд, сидевший рядом с ней на диванчике. — Почти ничего нового. Твоя семья продолжает успешно скрываться. Говорят, что королевские солдаты уже не столь рьяно их разыскивают, а ищут предателя, который выдал бы их убежище. Я здесь по двум причинам: во-первых, Туэй, меня просили лично убедиться, что с тобой все в порядке, а во-вторых, у меня есть сообщение от Хэмфри. Обе просьбы поступили уже после того, как я вчера виделся с сэром Саймоном.
