Бертрис Смолл - Любовь дикая и прекрасная
Сама принцесса бережно омыла раны прохладной водой и, едва касаясь рубцов, втерла в них бледно-зеленую мазь.
— Это особый бальзам, — объяснила она Сюзан, — который несколько снимет боль. Теперь посиди рядом со своей госпожой, пока я не вернусь.
Латифа побежала по дворцовым коридорам в покои мужа.
— Прошу позволения поговорить с вами наедине, — смиренно молвила она.
Отослав рабов, визирь жестом пригласил ее сесть рядом.
— Я сама обработала раны Инчили, господин, но ваша вторая жена не сумеет услужить вам по крайней мере два-три дня. К ней все еще не вернулось сознание, и ее слегка лихорадит. Наказать так жестоко, Чика! Если бы кнут не был сложен, то ты бы мог забить ее до смерти.
— Она оправится? — с тревогой спросил паша. Лицо его сразу стало озабоченным, и сердце у Латифы сжалось. «Эстер Кира права», — подумала принцесса. — Я не хотел причинять ей страдания, но она вела себя так дерзко! Не захотела просить прощения, пока ей не отвесили одиннадцать ударов.
— А что ты ожидал, Чика? — негромко спросила Латифа. — Ты же не какую-то нежную девушку взял. Это гордая европейская дама, которая привыкла говорить что думает. Я пытаюсь научить ее нашим порядкам, но на это нужно время. Так что будь с ней терпелив.
— Тебе она нравится. Я рад! Рад, что вы подружились.
— Да, мы подружились, Чика. А теперь, пожалуйста, мой господин, дайте ей несколько дней, чтобы залечить и спину, и душу. Боюсь, что на этот раз вам придется довольствоваться своим гаремом. С тех пор как появилась Инчили, он у тебя в постыдном забвении, и там зреет нешуточный бунт. Хаммид тебе расскажет!
— Очень хорошо, — согласился визирь с кислым видом. — Даю ей три дня. Потом я жду ее у себя в постели, послушную и покорную моей воле.
Латифа закусила губу, чтобы не улыбнуться.
— Будет так, как вы пожелаете, мой господин муж, — тихо сказала она и возвратилась в спальню Катрионы.
Верная Сюзан не отходила от постели своей госпожи.
— Как она?
— Все еще не пришла в сознание. И немного беспокойна, моя госпожа принцесса.
— Отправляйся спать, Мара. Твоя хозяйка подучила это наказание за то, что попыталась защитить меня. И будет только справедливо, если сегодня с ней посижу я. Но прежде чем уйти, принеси мне мою вышивку.
Несколько часов Латифа Султан усердно занималась рукоделием. Она дважды подрезала фитили у ламп и подливала масла и один раз снова намазала раны Кат зеленым бальзамом. От бесконечных узоров на полотне глаза принцессы утомились, линии уже казались расплывчатыми. Она восхищенным взором окинула прекрасное тело кузины, проследила изящные очертания спины и ягодиц. В самом ли деле Инчили нравились ласки мужчин?
Или она ненавидела их, подобно Латифе?
Принцесса знала, что в гареме некоторые женщины любили друг друга. Это запрещалось, но евнухи предпочитали тут закрывать глаза, поскольку довольная жизнью женщина приносит меньше хлопот, чем недовольная.
Латифа стояла выше обитательниц гарема как по крови, так и по положению. Никто из, них не посмел бы приблизиться к ней, и такого никогда не случалось. Теперь она подумала, будет ли женщина-любовница столь же груба, как Чикалазаде.
Кат застонала, не приходя еще в сознание, а потом перевернулась на спину и закричала:
— Френсис! Френсис!
До чего же красивы были груди у кузины! Какой безукоризненный, кремового оттенка стан! Ошеломленная, Латифа наклонилась и мягко сказала:
— Тише, Инчили! Теперь все хорошо, дорогая моя!
Но Кат закричала снова:
— Френсис! Френсис! О, да, любимый! Да!
Принцесса не поняла слов незнакомого языка, но по лицу Инчили догадалась об ее грезах. Кузина переживала миг наслаждения с мужчиной, которого обожала. Вот она слегка забилась. Побоявшись, что в беспамятстве подруга повредит себя, Латифа протянула руку, чтобы ее успокоить, и коснулась выпуклой груди.
Сосок мгновенно отвердел, а женщина отозвалась стоном. Не в силах более сдерживаться, Латифа обласкала этот шар мягкой плоти и почувствовала трепет, когда прекрасное тело напряглось и выгнулось навстречу ее прикосновению.
Охваченная дрожью, принцесса встала со стула и разделась. Она легла на постель рядом с Инчили и трясущимися ладонями принялась поглаживать ее, старательно избегая больной спины. Кузина закорчилась, не приходя, однако, в сознание. Латифа наклонила голову и стала жадно облизывать ее соски. Инчили снова простонала, и принцесса перевернулась на живот, начав раздражать руками уже свои женские органы. Ее бедра двигались навстречу ее собственным пальцам, пока она не рухнула на простыни с глубоким вздохом облегчения.
Несколько минут Латифа так и лежала, зардевшись и прерывисто дыша. Затем она поднялась, оделась и снова принялась за свою вышивку, ошеломленная содеянным.
В начале их супружеской жизни Чика нередко требовал от нее ласк, и она это возненавидела. Но трогать Инчили оказалось приятно. Женская кожа была гладкой и нежной. Принцесса задремала и проснулась, когда ее коснулась легкая рука Сюзан.
— Позвольте теперь посидеть мне, госпожа, — тихо сказала девушка.
Поблагодарив служанку кивком, Латифа Султан с удовольствием отправилась в свои покои. Там ее ждала недавно купленная девушка-рабыня, хорошенькая, но одинокая и напуганная. Пару раз, неловко задевая женские прелести своей хозяйки, она нежно краснела и просила прощения. Латифа об этом прежде не задумывалась.
Теперь, однако, девушка ответит на ее милость и доброту, надо только соизволить их проявить. Пусть Чикалазаде-паша берет хоть десяток женщин за ночь. Его жена Латифа Султан больше не собиралась жить в одиночестве.
55
Три дня спустя, когда ее спина почти зажила. Кат снова очутилась в постели у Чикалазаде-паши. Вернулась она туда угрюмой и непокорной, но визирю уже надоели покорные красавицы, чередой проходившие через его спальню, и он предпочел обратить все в шутку.
Именно строптивость и привлекала его в этой женщине.
А Катриона, хоть и сумела понять своего мучителя, простить все-таки не смогла.
Начался новый, 1599 год по христианскому календарю. Стоя в одиночестве на террасе у Латифы и созерцая воды Босфора, Кат обнаружила, что напрягает слух, пытаясь услышать звук гленкеркской волынки. По щеке у нее покатилась одинокая слеза, и она подумала, был ли Френсис уже у Кира.
Зима шла, а страсть визиря не утихала. Кат уже больше с ним не боролась, решив, что надо принимать свою судьбу, прежде чем удастся ее изменить. На Новый год она чутьем поняла, что Ботвелл рядом. Итак, побег состоится! А потом настала весна, и ухудшилось положение на границе с Австро-Венгрией. Султан решил послать туда Чикалазаде-пашу.
