Роберта Джеллис - Гобелены грез
— Если мы ударим по ним в конном строю, — сказал сэр Вальтер, — нас, скорее всего, окружат поодиночке и, перебив лошадей, истребят или, обезоружив, возьмут в плен. Будет лучше, если мы станем в глухую оборону. Стальной стены им не прошибить, а арбалетчики из-за наших спин изрядно проредят их еще на подходе.
Именно в тот момент, когда сэр Вальтер упомянул стену, Хью понял, почему именно ему нужен на фланге верный человек, который заставит людей стоять насмерть. Сюзерен предлагал оборонительный вариант сражения, при котором все зависело от того, сумеют ли нападающие прорвать сплоченную и монолитную линию защиты. Если им это удастся, особенно на непропорционально растянутом левом крыле, английская армия попадет в окружение и скорее всего ляжет костьми на поле битвы, поскольку шотландцев гораздо больше.
— Стать в оборону? — воскликнул Элбемарль. — А если они пошлют нас куда-нибудь подальше и побредут себе мимо?
— Пиктские вожди никогда не пойдут на это, — вмешался Хью. — Я был с архиепископом Тарстеном, когда он вынудил короля Дэвида заключить перемирие, и слышал, как они бахвалились, что перегрызли бы глотку королю Стефану со всей его армией, если бы Дэвид не заставил отступиться. Они хвастались тогда, что каждый из них, не имея на себе ничего, кроме тартана и кильта, справится с тремя-четырьмя закованными в броню южанами. И петушились они так не столько перед нами, сколько перед рыцарями самого Дэвида — теми, которые переметнулись к нему из Англии, а также французскими и нормандскими. Уж пикты-то ни за что не позволят оставить английскую армию в покое, поскольку захотят показать себя и удержать или укрепить свое влияние на короля.
— Я, должен признаться, плохо знаю северных шотландцев, — сказал Пеперель, — но король Дэвид, мне кажется, в любом случае попытается с нами расправиться. Он не настолько глуп, чтобы оставить у себя в тылу свежую сильную армию, которая может отрезать ему путь отхода в собственную страну.
Из уст собравшихся на совет вырвались одобрительные смешки, а Хью подумал, что Вильям Пеперель, быть может, не стратег, но уж в чем-чем, а в здравом смысле ему не откажешь. После этого обсуждение грядущей баталии велось в рамках предложенного сэром Вальтером варианта стратегии, и вскоре основные положения плана были рассмотрены и одобрены. Хью, внимательно слушавший всех выступавших, невольно вспомнил прежние, не столь судьбоносные военные советы, на которые таскал его сэр Вальтер. Тогда он поначалу лишь рассеянно наблюдал за происходящим, считая, что от него ничего не зависит. Сэр Вальтер, однако, заметив это, всякий раз устраивал ему серьезную выволочку.
— А что, если я что-то забуду? — орал бывало сэр Вальтер. — Что, если меня укокошат прежде чем я успею переговорить с капитанами?
Хью смиренно просил прощения и обещал исправиться, хотя в душе смеялся над самой мыслью о том, что хозяин может что-либо забыть или не успеть чего-либо сделать. Иногда он даже сожалел, что попал в оруженосцы к такому опытному и искушенному в военном деле сюзерену, поскольку безнадежно, как ему казалось, терялся в его тени. Присутствие на военных советах и выволочки сэра Вальтера не прошли для него даром. Юный оруженосец научился не только запоминать то, что относилось к его непосредственным обязанностям, но и увязывать в мыслях услышанное вполуха, подхваченное случайно и подмеченное уже после сражений, после чего с немалым изумлением обнаружил, что может, как при игре в шахматы, визуально следить за двумя враждующими армиями и предсказывать наиболее вероятные результаты их действий.
Предводители очень быстро распределили наличные силы, в сущности каждый из них остался при своем, получив в качестве подкрепления по отряду наиболее обученных и мало-мальски вооруженных йоменов — из тех, что откликнулись на призыв Тарстена. Де Лэйси передал сэру Вальтеру дюжину независимых рыцарей с их небольшими дружинами, а сэр Вальтер распределил свои отряды таким образом, что Хью достались без малого все латники, приведенные сэром Вальтером из собственных земель. Хью попытался было возразить, но сэр Вальтер так свирепо глянул на него, что он мигом осекся. Лишь позже молодой рыцарь понял, что для этого были веские причины, поскольку большинство из благородных вассалов сэра Вальтера по привычке видели в нем лишь оруженосца сюзерена и сочли бы для себя оскорбительным подчиняться его приказам. С другой стороны, многие из латников сражались бок о бок с Хью под Эксетером, где он командовал собственным отрядом, все они не только знали, но и уважали его. Заместителем Хью был назначен сэр Люсиус — один из вассалов сэра Вальтера, крепкий флегматичный молодой человек, заслуживающий, несомненно, доверия. И напоследок Элбемарль предложил оставить Пеперелю в резерв исключительно конницу.
Хью, услышав слова Элбемарля, кивнул головой с такой решительностью и таким энтузиазмом, что обратил этим на себя внимание графа. Припомнив дельное замечание молодого рыцаря о его наблюдениях во время заключения перемирия с шотландцами, Элбемарль не замедлил напомнить об этом иным членам совета и предоставил ему слово.
— Я не уверен, что об этом стоит говорить, — начал нерешительно Хью, боясь обидеть благородных рыцарей напоминанием о столь очевидных вещах, которые, с другой стороны, могли быть кому-то из них менее очевидными, чем ему самому, — но все же скажу, хотя заранее прошу прощения, если это прозвучит так, словно я считаю вас людьми несведущими, — я, разумеется, далек от этой мысли. Нам, я считаю, нужна в резерве именно конница и, уважаемые милорды, я надеюсь, что, хотя мы с вами будем сражаться в пешем строю, каждый из вас будет держать своего скакуна где-нибудь поблизости.
Все заулыбались — Хью был чуть ли не самым молодым из присутствующих на совете — и, соглашаясь, кивнули головами. Какой из рыцарей, закованных в тяжелые доспехи, отпустит далеко своего верного коня, если в том нет крайней нужды?
— Ну да, — недоумевающе сказал де Лэйси, — чтобы преследовать бегущих, когда они сломают зубы на наших боевых порядках.
— Нет! — воскликнул Хью, не обращая внимания на немедленно последовавшие гневные взгляды. — Нет! Боюсь, как только мы отобьем горцев, на нас навалится рыцарская конница. Между вождями пиктских кланов и теми новыми людьми, которые возвышены королем Дэвидом, не стихают споры и дрязги. Они бесятся от ревности и на каждом шагу норовят подставить ножку друг другу. Не стану утверждать с полной уверенностью, но все же думаю, что ставленники короля Дэвида — те, которых он щедро наделил землей и властью, — воспользуются возможностью доказать, что они стоят большего, чем пешая орда диких горцев.
