Сара Ларк - Рай на краю океана
Берта Лерой с восхищением замечала, что Тим никогда не вымещает на ней свое дурное настроение, как обычно бывало с другими постоянными посетителями. И как бы плохо ни было ему в последнее время, сколь отчаянно ни вцеплялся он в одеяло, на руку Лейни его пальцы ложились всегда с осторожностью, словно касаясь пугливой птички. Сама же Лейни, судя по всему, целый день только тем и занималась, что собирала истории, дабы подбодрить Тима. Она смеялась с ним, комментировала местные сплетни резкими и точными замечаниями, читала ему, играла с ним в шахматы. Тима удивляло, что она умеет играть в шахматы, но в историю о ее происхождении — Лейни продолжала утверждать, что происходит из семьи рабочих в Окленде, — он не верил. Достаточно было задать пару вопросов о важнейших постройках Окленда, чтобы понять: девушка никогда не видела этого города.
Ежедневные визиты Лейни подбадривали Тима, но в то время, как недели тянулись мучительно медленно, его надежды на день, когда его освободят от повязок, крепли с каждым днем. Когда эксперт из Крайстчерча наконец назначил дату и объявил, что приедет в середине июля, Тим едва сдерживался от радости.
— Не могу дождаться возможности смотреть на тебя не снизу, — смеясь, говорил он, когда Лейни зашла к нему во второй половине дня. — Смотреть на всех людей снизу вверх — это ужасно! — Они давно уже перешли на дружеское «ты». К счастью, хотя бы это право удалось отвоевать у девушки.
Илейн нахмурила лоб.
— Если бы ты был столь же маленького роста, как я, то давно уже привык бы к этому, — поддразнила она молодого человека. — Кроме того, говорят, Наполеон был очень низеньким.
— Зато он мог сидеть верхом! Как там поживает Приятель? Ждет меня?
После несчастного случая Илейн забрала мерина Тима. Никто из Ламбертов сразу не поинтересовался, где лошадь, и серый в яблоках конь просто остался в конюшне мадам Кларисс. Та не жаловалась, пока Илейн обеспечивала его кормом, благо торговец зерном все равно выписывал счета за питание коня Ламбертам, как велел Тим. Баньши радовалась тому, что у нее появилась компания, а Илейн попеременно выгуливала то ее, то мерина. Тим с удовольствием слушал ее ежедневные отчеты. Уже только ради этого стоило работать.
— Конечно, — ответила Илейн. — Думаешь, ты сразу сможешь ездить верхом?
Илейн очень хотелось разделить оптимизм Тима, но в ушах все еще звучали страшные прогнозы обоих врачей. Что, если кости Тима срослись не настолько хорошо, как он надеялся? Если он все же не сможет ходить или в лучшем случае будет передвигаться на костылях? Она не хотела напоминать Тиму об опасениях доктора Лероя, но страшилась их с той же силой, что и прежде, когда думала о дне, назначенном для снятия гипса.
— Если я не смогу больше ездить верхом, значит, я умер! — сказал Тим, и Илейн рассмеялась.
Подобные слова говорила ее бабушка Гвин, и ей очень хотелось рассказать Тиму о неутомимой пожилой леди. Но осторожность заставила ее промолчать. Лучше не посвящать в истинную историю своей жизни никого. А то, что у ребенка рабочих из Окленда не может быть бабушки в статусе «овечьего барона», было ясно даже глупцу.
— Но необязательно ведь в первый же день… — робко произнесла она.
Следующие недели Тим проводил, вынашивая планы своей жизни после освобождения от гипса, в то время как Берта Лерой все больше грустнела. Наконец она отвела Илейн в сторону за день до визита специалиста.
— Просто будьте завтра здесь, когда снимут повязки. Вы нужны ему, — мрачно, почти с угрозой в голосе произнесла она.
Илейн удивленно посмотрела на нее.
— Он не хочет, чтобы я присутствовала при этом, — с легким сожалением произнесла девушка. — Я должна прийти позже…
— Он думает, что сможет стоять и улыбаться вам, — с горечью заметила Берта, указывая на пару костылей, стоявших у стены в палате Тима. — Вот, это Мэтт недавно принес. Столяр изготовил их по картинкам из соответствующих каталогов, поскольку доктор Портер не захотел привозить их. Нелли Ламберт сказала Тиму, что они слишком неудобны в транспортировке. Но она никогда не умела воспринимать правду…
— Какую правду? — По спине Илейн пробежал холодок. — Говорили ведь, что никто не может точно знать, хорошо ли срастутся его переломы. А теперь… Тим настолько уверен, к тому же у него давно ничего не болит…
— Деточка… — Берта вздохнула и мягко подтолкнула Илейн в сторону жилых комнат, расположенных дальше по коридору. — Думаю, для начала мы выпьем чаю… а потом я попытаюсь донести до вас то, что его ждет. Тим, к сожалению, слушать не хочет, а Нелли…
Подавленная, Илейн последовала за супругой врача. Она знала, что все будет не так просто, как надеется Тим. Но то, что говорила миссис Лерой, звучало гораздо серьезнее, чем все ее опасения.
— Лейни, — заговорила о главном Берта, когда перед ними стояли две чашки с дымящимся чаем, — даже если бы Тим был прав в своем оптимизме, чего я желаю ему от всего сердца…
«…но не верю», — добавила про себя Лейни.
— …даже если его кости срослись идеально, все равно завтра он ходить не сможет. Ни завтра, ни послезавтра, ни даже через неделю или месяц… — Берта помешала чай.
— Но мой брат сразу смог ходить после перелома ноги, — сказала Лейни. — Да, он немного хромал, но…
— Сколько ваш брат пролежал в постели? Пять недель? Шесть? Вероятнее всего, и того меньше, мальчишку ведь не удержать в доме. Позвольте, я угадаю. Спустя три недели он весело скакал на костылях и на одной ноге, я права?
Лейни улыбнулась.
— Через неделю. Только мама не знала…
Берта кивнула.
— Ну вот. Боже мой, Лейни, не можете же вы быть настолько наивной! Эта лошадь, о которой вы ему постоянно рассказываете. Вы тренируете ее. Зачем вы это делаете?
Илейн удивилась.
— Чтобы она не утратила навыков. Если лошадь долго будет стоять, у нее ослабеют мышцы.
— Видите? — довольно кивнула Берта. — А как думаете, насколько ослабли бы мышцы у лошади, если бы она пролежала без движения пять месяцев?
Лейни рассмеялась.
— Она бы умерла. Лошади не могут так долго лежать без движения… — Внезапно она поняла, о чем хотела сказать Берта, и лицо ее посерьезнело. — Вы считаете, что Тим будет слишком слаб, чтобы двигаться?
Берта снова кивнула.
— Его мышцы захирели, связки сократились, суставы совершенно неподвижны. Пройдет немало времени, прежде чем все восстановится. И само по себе это не произойдет, Лейни. По сравнению с тем, что ожидает Тима в ближайшие месяцы, последние недели здесь покажутся раем. Ему постоянно будет нужно мужество и много сил, и, возможно, тот, кто — простите, юная леди, — время от времени будет пинать его под зад. Поначалу болеть будет все, ему придется бороться за каждый дюйм, прежде чем к суставам вернется подвижность. О работе, а о верховой езде и подавно, в первые дни после снятия гипса не стоит и думать. И это дойдет до него завтра же. Просто будьте рядом, когда это произойдет, Лейни. Просто будьте рядом! — В голосе Берты слышались тревога и серьезность.
