Бисцион - Ана Шерри
После этого он тут же посмотрел на Диану, пальцем стер слезу с ее бледного лица. А она продолжила монотонно повторять:
– Это был мальчик. Проклятие забрало у меня моего малыша.
– Такова его судьба, Диана, – твердо ответил он, – мы не вправе что-либо изменить. На все воля Господа.
Она мотнула головой, не желая в это верить, и прижала ребенка к себе еще сильнее.
– Он не должен был умереть, – новый поток слез стал застилать ей глаза, Диана наконец ослабила руки, – посмотри, какой он красивый. Наш сын, Стефано. Это наш сын, – слова давались тяжело, дыхание перехватывало, и приходилось останавливаться, чтобы выговорить следующие, – возьми… его.
Маленькое тельце, закутанное в белую простыню, теперь оказалось в сильных руках герцога. Но эта ноша была тяжелее любого меча, который он поднимал во время битв.
Его сын, которого он приказал казнить, будет сниться в самых страшных кошмарах. Любой новорожденный младенец обычно кричит, а его сын тихо лежит с закрытыми глазами, и лишь мать всхлипывает и вытирает слезы.
– Мы похороним его с почестями, как и полагается моему сыну.
От слова «похороним» Диана взвыла, снова протягивая руки к ребенку, не желая его отдавать.
– Он только что родился, я еще не насмотрелась на него…
– Диана, он мертв, – произнес герцог, но в итоге сдался и переложил дитя к ней. Она должна с ним проститься здесь, потому что не будет присутствовать на похоронах. Еще несколько недель ее тело должно крепнуть и очищаться после родов.
Они долго сидели в темноте, на кровати, под тихий плач Дианы. Она по-прежнему прижимала мертвое тельце к своей груди, губами касаясь его головки. Даже железное сердце герцога от этой картины сжалось. Стефано чувствовал свою вину, но не показывал виду. Зато Диана теперь с ним на всю жизнь. Они проживут в мире и любви, будут вместе править Миланским герцогством и нарожают еще много детей. Ломбардия не останется без наследников.
– Прости, – еле слышно прошептала Диана, – прости, что не подарила тебе сына.
Ответа она не ждала, но Стефано прижал ее к себе, успокаивая и гладя по волосам.
– Такова воля Бога, ты не виновата. У нас еще будут дети.
Она замотала головой, отрицая это или не желая сейчас думать о других детях, когда на руках лежит мертвый младенец.
– Теперь ничто не разлучит нас. – Он коснулся губами ее лба, отвлекая себя светлым будущим, но Диана явно не придавала значения его словам. Она продолжала прижимать ребенка к груди, всхлипывая, временами вытирая слезы со щек, иногда закрывая ладонью рот, когда из него вырывались рыдания. Она была безутешна. Горе окутало замок.
Стефано пришлось оставить ее на попечение Марты и Реджины, которая все еще находилась здесь. А сам спустился вниз, где доктор Москатти ожидал хозяина, так и не догнав его после своей новости о смерти сына. Стефано только сейчас вспомнил, что должен поговорить с доктором, ведь он выполнил приказ, сделал все так, как велел ему герцог.
– Она горюет, – монотонно произнес Стефано, когда оба мужчины зашли в кабинет, – но со временем это пройдет. К сожалению, новорожденные дети умирают часто, с этим надо смириться.
– Да, Ваша Светлость, – устало кивнул доктор, – я не ожидал, что смерть застигнет малыша еще в утробе матери…
Стефано резко обернулся, пытаясь понять слова врача. Он вопросительно смотрел на него, ожидая продолжения.
– Но судьба этого ребенка была предрешена в любом случае, разница лишь в том, что с таким исходом ваша совесть чиста.
– Вы хотите сказать, – не понял Стефано, – что мой ребенок умер сам?
Доктор Москатти кивнул и развел руками:
– Вы сами сказали, что дети при родах умирают часто. У Ее Светлости был именно такой случай, и хоть я не понимаю, как это произошло, но Господу было виднее. Он решил распорядиться его жизнью сам, – доктор перекрестился и прошептал молитву.
Стефано не верил в услышанное… Он испытывал смешанные эмоции: облегчение за то, что не взял на себя грех, но в то же время злость на Бога.
– Возможно, ребенок был инфицирован какой-то болезнью, – сделал заключение доктор, – я думал о том странном отравлении, возможно, это каким-то образом связано, я не знаю. Но в любом случае со здоровьем герцогини все в порядке, у нее могут быть еще дети. Здоровые дети.
Стефано замер, слушая все это и понимая одну важную вещь: он не обхитрил проклятие, оно сработало первым. Но это к лучшему, потому что теперь оно точно забрало с собой смерть и подарило веру в лучшую жизнь. Наконец можно выдохнуть свободно. А Диана скоро придет в себя, это вопрос времени.
Герцог был в недоумении. В любом другом случае он начал бы разбираться, от чего умер его ребенок. Он нашел и наказал бы виновных. Но сейчас, даже если вина лежала на докторе Москатти, то он закроет на это глаза. В этой ситуации повезло всем.
Стефано даже воспрянул духом, хотя ком печали все еще давил в груди. Он отвлек себя тем, что занялся похоронами и принимал соболезнования, которые сыпались на него большим потоком. Горожане все это время стояли у ворот, а когда им открыли двери, они проходили на территорию замка и близ часовни на землю клали по алому цветку. Женщины вытирали слезы, прижимали к себе своих детей, а их мужья крестились. В этот день печальное событие собрало весь город, жители хотели выразить свои соболезнования.
Но Диане было не до людей. Она приказала не снимать гардины с окна, не впускать свет до тех пор, пока не кончится траур. Услышав это, Марта и Реджина переглянулись, но промолчали, уступая желанию Ее Светлости.
В покоях царила гнетущая тишина и полумрак. Новорожденный ребенок все еще находился рядом с Дианой. И обнимая его, она наконец уснула.
Реджина спустилась к герцогу, чтобы помочь решить вопрос с ребенком, и нашла его в подавленном настроении. Но в отличие от Дианы, Стефано мыслил здраво.
– Я переживаю за состояние ее светлости, – взмолилась Реджина. – Ребенка надо забрать из ее рук, но никто не осмеливается этого сделать. Она даже близко не подпускает нас к нему.
Герцог устало кивнул, понимая всю сложность ситуации:
– Я сделаю это сам, леди Реджина, спасибо, что помогли ей и были рядом все это время.
Она присела в легком реверансе:
– Герцогиня моя подруга, Ваша Светлость, и она добрый и светлый человек.
Когда Реджина вышла, Стефано еще долго стоял у окна в мертвой тишине зала и смотрел в
